Альберт Байкалов - Под грифом «Любой ценой»

– Не врать! – строго сказал Дрон, напоминая воспитателя детского сада. – Я засек время от того момента, как вы покинули территорию.

– Значит, инвалид второй группы? – с уважением протянул офицер, изучая пенсионное удостоверение Дрона.

– Да, – кивнул майор.

– Все равно, это не дает вам права так поступать. – Старлей вернул Дрону документы. – А вообще это было усиление. Оба солдата должны были еще утром отправиться в расположение части. Дежуривший с ними ночью прапорщик ушел, а они решили немного побалдеть.

– Побалдели, – констатировал Антон и с усилием обернулся: – Мне долго еще так стоять?

– Отпусти его, – приказал полный милиционер своему коллеге.

То ли на того подействовали слова Дрона о невменяемости, то ли просто туго доходило, но он еще некоторое время продолжал удерживать завернутую за спину руку.

– Может, хватит? – не выдержал Антон.

Сержант отступил на шаг.

– Хорошо, будем считать, инцидент исчерпан, – вздохнул старший лейтенант. – Только просьба: больше так не делайте. Есть телефон, если что не устраивает, звоните. Здесь прямая связь и с милицией, и с нами. Лечитесь. – И он с опаской посмотрел на Дрона, глупо таращившегося в стену.

Вахид Джабраилов проснулся от лая собаки. Он открыл глаза. Уже рассвело. В окно, словно хвастаясь своим весенним нарядом, заглядывали одетые в зеленые листочки ветки деревьев.

– Кто-то пришел, – то ли спросил, то ли констатировал Шаман.

– Может, милиция? – выдвинул предположение Вахид и потрогал голову, словно проверяя, на месте ли она у него.

– Все может быть. – Шаман свесил с кровати ноги и встал.

– После чачи затылок болит, – приподнялся на локтях Джин.

– Не надо было пить, – поскреб волосатую грудь Шаман.

– Как тут не выпьешь? – насмешливо спросил Вахид. – Сам видел, абхазы считают оскорблением, если отказался за стол сесть. Ты лучше посмотри, из окна видно калитку.

Когда неделю назад они договаривались с хозяином дома об оплате, он намекнул, что участковый ревниво следит за приезжими нерусской национальности – во всех видят грузинских шпионов и диверсантов, но до сих пор представитель власти их так и не навестил.

Шаман уперся руками в стол, выглянул во двор и тут же отпрянул:

– Точно, милиция!

– Сколько? – Джин резко сел на кровать.

– Двое, – натягивая штаны, ответил Шаман. – Капитан и один в гражданке. Наверное, опер.

Хлопнула входная дверь, послышались шаги и голоса. Ни Джин, ни Шаман не понимали абхазского языка. Оба, под видом обыкновенных коммерсантов, накануне пересекли границу со стороны России на машине, причем на законных основаниях и по российским паспортам.

Для приличия дважды стукнув в дверной косяк, первым в комнату с опаской заглянул хозяин. Будто убедившись, что у гостей нет никаких нехороших намерений, кивнул:

– Доброе утро! Обычная формальность, – и показал рукой назад: – Тут милиция пришла. Не волнуйтесь, так заведено. Сами знаете, совсем недавно война была. – Сухощавого, с абсолютно седой головой абхаза звали Гызмал Пилия.

– Пусть заходят, – хмыкнул Джин, доставая из кармана кожаной куртки паспорт, – мы не кусаемся. Или тут, как в России, если чеченец, значит, террорист? – громко, чтобы было слышно в соседней комнате, добавил он.

– Здравствуйте! – Широкоплечий милиционер в форме старшего лейтенанта протиснулся боком между щуплым хозяином и стеной.

Джин протянул документы.

– С какой целью в Абхазии?

– Бизнес.

– А точнее? – углубившись в изучение паспорта, спросил милиционер.

– У моего родственника в Москве гостиницы, – стал объяснять Джин. – Конечно, небольшие, но дела идут неплохо. Вот он и отправил меня узнать здесь обстановку. Хочет выкупить небольшой пансионат.

– И как, нашли что-нибудь? – поинтересовался милиционер. – Мне сказали, вы часто ездите вдоль побережья.

– Просто изучаем местность, присматриваемся, – пояснил Джин. Он не удивился, что милиционер пришел лишь спустя неделю. Так бы и он на его месте поступил. Сначала изучил, что представляют собой люди, какие у них планы, кто знакомые. Через хозяина дома, где они поселились, и другую агентуру выяснил бы имена и фамилии, пробил по базе. Пугать своим визитом в первый же день нет смысла. Если человек приехал с нехорошими намерениями, это его насторожит. А так – пусть сначала считает, будто о нем еще никто не знает.

– Среди чеченцев много хулиганов, – прищурившись, сказал старший лейтенант и вернул паспорт.

– Не без этого, – согласился с ним Джин. – Но сейчас уже не те времена, когда все решают на «стрелках».

– Вы не подумайте, здесь хорошо относятся ко всем, кроме грузин. Мы помним, как чеченцы воевали в Осетии. Здесь тоже было много из ваших мест.

– Мои земляки были и на другой стороне, – напомнил Джин о Гелаеве, с помощью которого грузинские военные в свое время планировали прорваться к Сухуми.

– Всего хорошего. – Милиционер не стал проверять паспорт Шамана и развернулся к выходу.

– Как всегда, мое лицо ему не понравилось, – констатировал Джин.

Он был на полголовы выше Шамана. Строгий, исподлобья, взгляд, сросшиеся на переносице густые брови и массивный подбородок добавляли свирепости. Немудрено, что, в случае встречи с милицейским нарядом, зачастую именно из-за внешности Джина у всех требовали паспорта. Всего в группе было три чеченца. Гайрбек Куциев, по кличке Габбро, тоже пришел из МВД Чеченской Республики. Как и Джин с Шаманом, он подвергся жесткой проверке. Сейчас, вместе с доктором группы Ринатом Гайнулиным, он обосновался в Кандыге. У них легенда была немного другой. Они разыскивали брата Рината, который якобы уехал месяц назад навестить служившего здесь племянника и пропал. Аналитический отдел использовал для легенды реального человека. Как и Ринат, он был татарин. Следы тридцатилетнего жителя Казани действительно терялись в этих краях. Против него возбудили уголовное дело, так как местные силовики не исключали, что он незаконно пересек границу с Грузией и примкнул к проживающим там радикалам.

Остальная часть группы рассредоточилась по многочисленным курортам и пансионатам.

Джин едва успел умыться и вернуться в комнату, как младший сын хозяина пригласил на завтрак. Они с Шаманом прошли на веранду. Сам домик был намного меньше крыши, которую по периметру придерживали столбы. Здесь стояли несколько столиков. Один был накрыт на троих.

– Проходите! – Из сада по ступенькам поднялся хозяин, на ходу вытирая руки висевшим через плечо полотенцем.

Дождавшись, когда гости усядутся, он устроился напротив Джина и, беря в руку ложку, вздохнул:

– Вы уж не обижайтесь на Дочиа, работа у него такая.