Юлия Латынина - Охота на изюбря

Штурм дачи Лося, труп Заславского и покушение на Извольского повергли молодого финансиста в тихий шок. Он чудом избежал ареста, пропутешествовав в багажнике служебного «мерса» Черяги — но иногда ему казалось, что арест был бы не самым страшным вариантом. Чем он лучше Заславского? Заславского убили бандиты, и Неклясов мгновенно понял, почему: из денег, причитающихся Лучкову с кредита, тот не счел нужным выделить долю долголаптевским. И долголап-тевские решили вытрясти эти бабки сами, с лоха Заславского. А банк не смог или не захотел его защитить.

Сразу после освобождения из больницы Диму Не-клясова посадили в машину и привезли в загородный хорошо охраняемый пансионат. Видимо, это была база отдыха банка «Ивеко» или что-то в этом роде. Худшие опасения Димы почти немедленно стали сбываться. Через час в пансионат приехал Лучков, какой-то нотариус, еще два улыбчивых молодых человека адвокатского облика, и Диму попросили подписать бумаги о продаже «Имперы», «Кроники» и «Лагуны» двум зарегестрированным на Кипре оффшоркам.

Дима заикнулся было об оплате сделки. Лучков заверил, что ему заплатят, — но не раньше, чем суд признает сделку законной.

— Дима, — сказал Иннокентий Михайлович, ласково улыбаясь, — ты виноват в наших проблемах. Ты не смог сделать все достаточно чисто. Теперь у нас на руках куча судебных процессов, и как только мы их выиграем, мы тебе заплатим.

Дима хотел сказать, что он все сделал чисто, а опозорился как раз Лучков, который и Извольского не смог дострелить, и с Заславским поступил как не договаривались. Но слова почему-то застряли у молодого финансиста в глотке. Он с тоской подумал о том, что после того, как сделку признают действительной, он никому не будет нужен и, наоборот, всем будет мешать. Его просто тихо удавят и труп зароют где-нибудь в лесочке.

Около недели Дима Неклясов жил в загородном доме отдыха. Присмотру за ним почти не было, как ему казалось (потайную камеру в углу комнаты Дима, разумеется, не обнаружил), кормили его вкусно, а заключение на обширной территории дома отдыха имело своим естественным объяснением ордер на арест, выданный Сунженской областной прокуратурой. Спустя неделю Дима Неклясов набрался храбрости и, позвонив Лучкову, спросил относительно обещанной должности начальника департамента и вице-президента. Лучков очень сухо ответил, что банк пока никак не может это сделать, потому что имя Неклясова сейчас у всех на слуху.

— Не беспокойся, мы держим свое слово. Но пусть все сначала уляжется, — сказал Лучков.

Дима хотел спросить еще что-то, но Лучков сказал, что не может разговаривать, и бросил трубку. На следующий день Дима увидел газету, где рассказывалось об истории с акциями АМК и где главными виновниками происшествия именовались долголаптев-ские бандиты и купленный ими Дмитрий Неклясов. Дима понял, что публикация санкционирована самим банком, который заметает следы, и что таких публикаций о будущем вице-президенте не делают.

А еще спустя неделю в особняк явился Иннокентий Михайлович Лучков.

— Тут вот какое дело, Димыч, — без обиняков сказал он, — надо снять бабки с твоего швейцарского счета и перегнать к нам.

— Как — к вам? — захолонулся Неклясов.

— Очень обыкновенно, — объяснил Лучков, — это у нас такие объявились перестраховщики. Мол, если бабки у него на счету, он всегда может нас кинуть, а если бабки у нас на счету, он нас не кинет. Так что вот: либо к нам в банк переводи, либо переводи в Швейцарию, но так, чтобы у нас тоже был доступ к этому счету.

Спустя несколько часов четыре миллиона долларов были переведены в швейцарское отделение банка «Ивеко», и Дима Неклясов понял, что он обманут бесповоротно и навсегда. Ему не заплатили денег за акции, украденные для банка. Ему не дали поста вице-президента и вообще ни хрена. На него печатно повесили всю ответственность за аферу и назвали сообщиком долголаптевских, и теперь ни один банк и ни одна фирма России не захотят иметь с Димой Неклясовым никакого дела. И, наконец, Лучков внаглую отобрал у него даже деньги, честно заработанные с фальшивого кредита.

Неделю Дима Неклясов, до того в общем-то равнодушный к алкоголю, пил без просыпа. Потом охранник принес ему какие-то таблетки. От таблеток душа улетала ввысь, вкручиваясь штопором в небесную твердь, и Дима сначала глотал таблетки, а потом стал колоть себе «винт».

Спустя месяц дом отдыха навестил Иннокентий Лучков. Он хотел поговорить с Неклясовым, но разговора не вышло: по комнате, сильно напоминающей свинарник, ползало какое-то хрюкающее существо. Лучков с досадой отдал необходимые распоряжения, и Диму вывезли в частную клинику, положили под капельницу и три дня чистили кровь. На четвертый день ослабевшего, просветленного Неклясова обрядили в чистый костюм, причесали и повезли обратно в дом отдыха, где его уже дожидались двое: Иннокентий Лучков и сам глава банка «Ивеко» господин Арбатов.

У господ банкиров к Диме Неклясову был важный вопрос. В Ахтарске происходило что-то странное, и Лучков с Арбатовым хотели знать у Димы, что он думает по поводу происходящего. В конце концов, Дима Неклясов был самым большим специалистом по психологии Вячеслава Извольского среди тех, кто имелся в распоряжении банка. И он был единственным человеком, про которого можно было сказать, что ему удалось кинуть Извольского. Правда, Неклясова в свою очередь кинул банк, но это уже были мелочи жизни

Арбатов очень приветливо поздоровался с Димой. Председатель правления банка был вообще очень приятный в обращении человек, как и большинство профессиональных негодяев, и Дима Неклясов, при всей своей опытности, не заметил брезгливого интереса, прятавшегося где-то в глубине никелированных зрачков банкира.

Они сели, и Лучков сжато и ясно начал рассказывать, что творится на комбинате и о долге в пятьсот миллионов долларов.

— Как ты думаешь, что хочет Извольский? Неклясов пожал плечами.

— Отравленная пилюля «Отравленная пилюля (poisoned pill) — термин, изобретенный в Америке и обозначающий прием, посредством которого главный менеджер компании может сделать компанию совершенно непривлекательной для стороннего налетчика. Разумеется, „отравленные пилюли“ американского производства принципиально отличаются от тех, к которым могут прибегать российские директора.». Он знает, что проиграет иск, и хочет обобрать завод до нитки. Полностью лишить его какой-либо привлекательности.

— Я же говорил, — сказал торжествующе Лучков, — все эти его вопли насчет того, какой он бессеребренник, гроша ломаного не стоят. Нашелся охотник корчить из себя Билла Гейтса и Зюганова в одном лице…

— Однако если бы он хотел просто угробить завод, — резко возразил Арбатов, — он бы просто не платил энергетикам и не платил рабочим. А он расплачивается со всеми. Да что расплачивается — там зама у энергетиков чуть не убили, когда он лишнее с комбината потребовал! На заводе нет долгов, кроме долгов «Металлургу».