Кирилл Казанцев - Стреляй вверх – не промахнешься

– Не рублей, – с победным видом усмехнулся Максим. – Долларов, господа, долларов!

– Оба-на! – Василий помотал головой. – Это что же получается? Я на старости лет в миллионеры вышел?!

– Ну, что-то типа этого, – продолжал улыбаться Максим. Он перевел взгляд на Артема, и сразу же улыбка исчезла с его лица, как будто ее стерли. – Долю Федора передадим его семье…

– Так будет правильно, – кивнул Рождественский. Лицо его было мрачным. Если он и обрадовался внезапно свалившемуся на него богатству, то внешне это совершенно никак не выражалось. – И вот еще что… Мне нужны все данные нашего заказчика.

Максим помолчал немного, потом негромко спросил:

– Федор?..

– Ну да, – спокойно ответил Артем. – Кто-то же должен за него ответить…

– Все данные я помню, – сказал Оболенский. – Так что нет нужды их тебе давать. Да и вдвоем как-то проще…

Артем заметно напрягся:

– Шаман, это – мое дело! Да и терять мне, собственно, нечего. В отличие от вас, я – вне закона.

– Не только твое, – жестко и уверенно сказал Максим. – В конце концов, он не только подставил Федора. Он кинул меня. И предал память тети Зины…

– Я не знаю, кто такая эта тетя Зина, – в разговор решительно вступил Скопцов. – Но только этот козел кинул не тебя одного, Шаман! Он кинул всех нас, и меня – в том числе. Я, стало быть, под пулями бегал ни за что, а теперь не имею права спросить?! Нет уж! Трое нас! И никуда вы от меня не денетесь!

– Четверо, – подал голос до сих пор молчавший Шовкат. – Большой всех нас собой прикрыл. Я тоже ему должен. – Неожиданно Сабиров широко улыбнулся: – Готов служить проводником! Я как-никак четыре года в Москве учился…

– Смотрите, мужики, – покачал головой Артем. – Подумайте – оно вам надо? Сразу говорю – без крови здесь вряд ли обойдется.

– Можно подумать, мало мы крови видели! – Василий оскалил влажно блеснувшие стальные «фиксы» в хищной улыбке. – Литром больше, литром меньше – особой разницы нет…

Андрей Михайлович Старостин, директор Департамента безопасности концерна Малышева, в этот вечер находился дома. Укрылся от приставучей, надоедливой жены в кабинете. Так вот сложилось. Кто-то, разочаровавшись в браке, начинает бракоразводный процесс и дележ совместно нажитого имущества; кто-то, внешне оставаясь примерным семьянином, пускается во все тяжкие тайком…

Только ни один из этих вариантов Старостину не подходил. Несмотря ни на что, в глубине души он оставался все тем же майором КГБ, молодым, дерзким и беспредельно преданным идее. Так что он даже представить не мог себя разведенным или изменяющим толстой, бесформенной бабище, в которую со временем превратилась его жена и которая сейчас возилась за дверью его кабинета.

Впрочем, сегодня он не просто прятался. Ему нужно было побыть в одиночестве, обдумать кое-что. Так что эта самоизоляция в четырех стенах была вынужденной – здесь, в тишине и покое, на его личной территории ничто не отвлекало Старостина от размышлений. Андрей Михайлович вспоминал прошлое, пытаясь понять и осмыслить, как он, бесконечно преданный делу офицер государственной безопасности, докатился до открытой уголовщины, до альянсов с бандитами. Причем с такими бандитами, которые не относились к числу серьезных криминальных лидеров – с этакой плотвой «потустороннего» мира. Хотя… Нет, не с плотвой. Плотва – рыбка мелкая и безобидная. А он связался с пираньями. Тоже вроде мелочь, однако зубастая, вечно голодная и ради насыщения готовая на все.

С чего же все началось?.. Может быть, с той самой странной встречи, когда человек со Старой площади поставил перед майором такую странную задачу?.. Или не с нее?..

На следующий день после того памятного, изменившего всю его жизнь разговора Старостина вызвал к себе его непосредственный начальник – генерал-майор Ручьев. Тот, кто, собственно, и отрядил майора на встречу с человеком из ЦК.

– Ну и что там было? – сразу же, с ходу, поинтересовался генерал.

Старостин прекрасно помнил указание своего вчерашнего собеседника: «Никому ни слова! Только вы, майор, – и я!» Сказано было более чем ясно. Но… Ручьев. Это один из немногих профессионалов, прошедший долгий путь от рядового оперативника до заместителя начальника управления в центральном аппарате КГБ. И Старостин, человек служивый до мозга костей, как можно соврать генералу? Нет, соврать-то, конечно, можно. Но если Ручьеву станет известна правда – а в том, что рано или поздно это произойдет, грех было сомневаться, – то за свою шкуру Андрей Михайлович не дал бы и ломаного гроша. Генерал не прощал предательства.

Старостин, честно глядя прямо в колючие глаза генерала, рассказал все. Передал весь разговор от первого до последнего слова. И даже бумажку с номерами счетов выложил на стол.

На листок с рядами цифр генерал даже не взглянул. И в лице его ничего не изменилось, и глаза остались такими же холодными, изучающими собеседника. Однако Старостин вдруг почувствовал, что атмосфера в начальственном кабинете изменилась. И понял на подсознательном, интуитивном уровне – ничего нового шефу он не сказал. Ему и так все было известно, без его откровений. Просто сейчас он, Старостин, успешно прошел последнюю проверку на вшивость и избежал смертельной опасности.

– Ну что же… – Ручьев в задумчивости пробарабанил пальцами по столешнице. – Делай, что тебе сказано. Кого из этих троих думаешь привлечь к операции?

– Малышева, – коротко ответил Андрей Михайлович.

– Почему именно его? – выстрелил вопросом генерал.

Старостин на мгновение задумался. Сказать правду? Что просто понравилась хорошая, русская фамилия? Не поймет начальник…

– Молод, энергичен, честолюбив, – начал импровизировать Андрей Михайлович. – Поддержки, высоких связей нет. Если дать ему шанс и помочь его реализовать – будет благодарен до гроба.

– Хорошо, – согласился с доводами подчиненного Ручьев. – Можешь начинать операцию.

– Разрешите идти? – Старостин встал с места, понимая, что аудиенция окончена.

– Иди, – кивнул генерал.

Старостин четко развернулся через левое плечо. Но не успел сделать и шага, как за спиной послышался негромкий возглас:

– Погоди!..

Андрей Михайлович тут же развернулся так же четко, отработанно.

– Тот человек, с которым ты вчера встречался… Он умер этой ночью… Остановилось сердце. Кардиостимулятор отказал…

– И что же теперь? – растерялся Старостин.

– Я же сказал – операция продолжается, – спокойно ответил генерал. – Только контролировать средства будут другие люди. Я подозреваю, что нашу службу ждут трудные времена. Как и всех нас – в этом твой покойный собеседник прав. Придется не жить, а выживать. И средства, не отраженные ни в одной бюджетной строке, очень для этого пригодятся. Чтобы не растерять то, что имеем сейчас. Запомни – сейчас на тебе будущее службы…