Альберт Байкалов - Разрушители

– Я не так стар, как кажется, – обиделся грузин.

– Извини, но все это походит на розыгрыш.

– Я не знаю, что с вами собираются делать, – признался грузин. – Мне сказали встретить двух чеченцев и привести сюда, я и выполняю.

Они подошли к кошаре. С более близкого расстояния она казалась еще более убогой, чем издалека. Крыша посередине провисла, и, казалось, еще немного, и она рухнет внутрь.

– Пришли. – Грузин оглянулся на поле: – Вон овцы, которые здесь живут.

Хаваж проследил за его взглядом и увидел отару, вокруг которой бежали две здоровенные собаки. Чуть дальше разглядел и пастуха.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что мы будем здесь жить? – осторожно спросил Тагир.

– А где же еще? – улыбнулся в усы грузин. – Смотри, тут вам сразу и пища. – С этими словами он схватил двумя руками одну из створок дощатых ворот и оттащил в сторону: – Проходите.

– Ты издеваешься? – вконец рассвирепел Хаваж, вглядываясь в черноту похожего на барак саманного строения.

– Сюда, – показал рукой на вход пастух.

Теряясь в догадках, Хаваж шагнул в кошару. В нос сразу ударил запах овечьей шерсти.

– Что все это значит? – раздался позади голос Тагира.

– Иди в ту дверь, – показал рукой пастух в другой конец просторного помещения.

Теряясь в догадках, Хаваж подошел к дощатой, почерневшей от времени двери, взялся за кусок ремня, который заменял ручку, и потянул на себя. Взору предстал небольшой тамбур, с кафельными стенами и полом, освещенный лампами дневного света, из которого вниз вела лестница.

– Вон оно что! – протянул Хаваж и выглянул обратно в кошару. – Ловко придумали! Ты теперь понял?

Они спустились вниз и оказались в небольшом бункере, перед массивными металлическими дверями. Из угла на них смотрел объектив небольшой камеры. Хаваж огляделся и увидел кнопку. Осторожно, словно она была раскалена, надавил на нее. Раздался щелчок. Он потянул за массивную рукоять. Взору открылся коридор, по обе стороны которого располагалось с десяток металлических дверей.

– Сначала я думал, нас водят за нос, – оглядывая пластиковые стены и выложенный мраморной плиткой пол, кивнул Тагир.

Хаваж непроизвольно стал вытирать ноги о резиновый коврик.

Неожиданно из одной боковой двери вышел рослый мужчина в серой рубашке и штанах, заправленных в ботинки с высоким берцем.

– Здравствуйте! – поприветствовал он Хаважа и Тагира. – Как доехали?

– Нормально, – находясь под впечатлением увиденного, кивнул Хаваж.

– Пойдемте со мной. – Mужчина развернулся и направился по коридору. Остановившись у одной из дверей, вставил в небольшую прорезь висевшую на груди карточку. Раздался щелчок. Они оказались в помещении без окон, похожем на обыкновенный класс, рассчитанный на два десятка учеников. Здесь была даже ученическая доска. Вдоль стен висели стенды. Одного взгляда Хаважу хватило, чтобы понять, что это место подготовки взрывников. Таблицы пестрели расчетами, схемами мостов, тоннелей, переходов и обычных жилых зданий.

– Садитесь, – указал мужчина на передний стол. Хаваж с Тагиром подчинились. – Вы находитесь в секретном Центре подготовки диверсионных групп. В двух словах о том, чем будем заниматься. – Мужчина сел. – Часть занятий, а именно теория, будут проходить непосредственно здесь. Кроме этого класса существуют еще два, соответствующие необходимым для вас дисциплинам. Между теоретическими занятиями вы будете учиться совершать длительные переходы на большие расстояния, устраивать укрытия, вступать в бой с марша, организовывать засады и налеты непосредственно на реальной местности. Вся прилегающая территория в нашем распоряжении. Она охраняется, хотя здесь почти не появляются люди. Кроме этого, будут продолжены занятия и в городе. Вы должны одинаково умело воевать в любых условиях. На это для вас отводится четыре месяца. Срок вполне нормальный, если брать во внимание тот факт, что у всех, кто сюда уже прибыл и прибудет еще, за плечами не один год войны.

– Вопрос, – неожиданно воспользовался паузой Тагир.

– Пока я не закончил говорить, не надо перебивать, – нахмурился мужчина и продолжил: – После того как вы пройдете полный курс обучения, вас вернут в Россию.

– Чему вы можете меня научить? – разозлился Тагир.

– Посмотрим, – спокойно ответил мужчина. – И вынужден вас предупредить еще раз: вам никто не давал слова.

С трудом сдерживая эмоции, Тагир отвернулся.

– Теперь можете задать вопросы, – откинулся на спинку стула «наставник».

– До сих пор вы не сказали, как вас зовут и кто вы, – напомнил Хаваж.

– Зовите меня Ян. Больше вам ничего обо мне знать не надо.

– Ян, а где мы будем спать? – осторожно поинтересовался Тагир.

– Пойдемте, я покажу вам все помещения Центра. – Ян поднялся.

Для начала он завел Хаважа и Тагира в туалет, показал душевые комнаты, спальню, рассчитанную на два десятка кроватей. Следующим был класс, в котором стоял легковой автомобиль. Обшивка с дверей аккуратно снята, сиденья вскрыты. Скорее всего, здесь учили устраивать тайники, закладывать взрывчатку, производить быстрый ремонт. Осмотр закончили в столовой, стены которой были украшены подсвеченными изнутри картинами.

– А это зачем? – удивился Хаваж. – Деньги зря тратили.

– Над разработкой этого компактного Центра трудились не только архитекторы и военные инженеры, но и психологи. – Ян критически оглядел зал с шестью столиками. – Столовая в данном случае выполняет, ко всему, функцию комнаты психологической разгрузки. Кстати, завтра здесь установят еще и аквариум.

– Хорошо придумали, – не удержался и похвалил Хаваж. – Главное, снаружи кошара, а здесь – целая космическая станция.

– Старались, – не без гордости ответил Ян. – К тому же люди, которые вложили сюда деньги, хотят получить отдачу. Вам придется много работать.

Чтобы не споткнуться, Джин шел по коридору, высоко поднимая ноги. До сих пор он ничего не видел, кроме камеры, в которую его поместили сразу после ареста. Небольшое помещение с узкими, похожими на полку в спальном вагоне нарами, прикрученный к полу столик и табурет оставляли единственное занятие – размышлять. Иногда Джину казалось, что установленная под потолком в углу камера читает мысли. Черную, сшитую из плотного материала повязку он обязан был натянуть на глаза, как только это требовал через дверь надзиратель. После этого входил конвойный и, придерживая за локоть, выводил его в коридор.

Он уже изучил маршрут. Сразу из камеры – шаг вправо и поворот кругом, к стене. Слышался лязг засова, звон ключей. Затем ему на плечо ложилась рука. Джин разворачивался и шел. Двадцать три шага прямо, поворот налево, и снова разворот к стене. Звон ключей, щелчок запора, эхом отлетающий от стен, короткие фразы на грузинском языке. О чем переговаривались конвойные, он не понимал, но чувствовал, что в этом месте один передает его другому. Потом четырнадцать ступенек по лестнице, с поворотом на площадке. На втором этаже по коридору – двенадцать шагов. Здесь его заводили в кабинет, усаживали на прикрученный к полу стул, снимали с правой руки браслет наручника, перестегивали его к специально вмонтированной под столом скобе и разрешали свободной рукой снять с глаз повязку. Человек, который все это время допрашивал его, сидел по другую сторону стола, на котором, кроме листка и ручки, ничего не было. Слева, в стене, было вмонтировано затемненное стекло. Поначалу Джина веселило все это, напоминая дешевый американский боевик, где во время проведения допроса в соседнем помещении собираются специалисты самых разных направлений, которые пытаются по мимике, жестам, выражению глаз и характеру ответов сделать вывод, врет подозреваемый или нет. Еще так показывают преступников свидетелям, которые не хотят, чтобы их видели.