Виктор Гончаров - Записки наемника

Язубец после необычайно тяжелого последнего задания в Югославии, где пришлось работать со славянами, надеялся, что Алексей научит его, если можно только научить взрослого мужчину, как ему изменить жизнь. Возможно, Юрию просто хотелось увидеть его спокойные, широко поставленные глаза, услышать уверенный, немного хрипловатый голос, посмотреть на то, как живет человек, бросивший Службу, бросивший то, ради чего он родился. Язубец чувствовал, что он не скажет ему ничего сногсшибательного, ведь Алексей не умел говорить. Юрию просто хотелось увидеть его, почувствовать себя на какое-то мгновение защищенным, забыть обо всем, что он пережил за последние месяцы. Ему не хотелось возвращаться в Беларусь, где уже никого не было из родных, да и вообще не хотелось никого ни видеть, ни слышать, кроме Алексея. И поэтому, когда в последних днях отпуска Юрию пришла в голову эта мысль, он бросился на поиски своего командира, майора в отставке Алексея Иванова.

Может ему сразу повезло, что он повстречал Максимова. Но когда поезд ранним утром приехал в Москву и они бросились в метро, чтобы успеть на другой вокзал к электричке и оказалось, что электричка будет только через 40 минут, и когда Максимов с какой-то тоской в глазах купил у торгующих старушек бутылку водки, Язубец понял, что у него будут проблемы. Пить он отказался, а Максимов нашел себе собутыльника и через полчаса был уже навеселе. В электричке он достал новую бутылку и горячие сосиски в булочках, до отвращения напоминавшие человеческие пальцы. Юрию пришлось выпить. Неудобно было просто есть. Потом Максимов мирно уснул, что заставляло Юрия беспокоиться – не прозевать бы необходимую остановку. Но Максимов проснулся в тот самый момент, когда была объявлена нужная станция.

Дальше следовало ехать на автобусе. На остановке их ждала толпа, в которой пошатывались двое-трое нетрезвых. Бродячие псы глодали во рву голую кость.

– Так у Алексея есть семья? – спросил Юрий у хмуро молчавшего Максимова.

– Не знаю, – ответил Максимов. – Как будто была жена, но у них возникли сложности.

– Почему? – насторожился Юрий. Максимов хмыкнул, очевидно, торжествуя, что расспрашивают именно его, не совсем удачливого ученика такого исключительного специалиста, каким был Алексей.

– Не знаю, – повторил он, – что-то у них не ладилось. А Иванов разве что-нибудь любил рассказывать?

– Странно, что Иванов мог вообще жениться, – произнес Юрий, полагая, что Максимов разговорится. Но тут подошел автобус, толпа ринулась штурмовать его, и попутчики еле втиснулись.

На одном из поворотов на проезжую часть дороги неожиданно выскочила собака, шофер крутанул руль, послышался глухой удар. Автобус остановился, несколько любопытных пассажиров вышли посмотреть, что случилось.

– Готова! – громко сказал один из них. – Поехали.

Не желая представлять, что же случилось с собакой, Юрий крепко стиснул челюсти. Только этого не хватало. Сразу же выступил пот на лбу, засосало под ложечкой. Мертвая собака показалась Юрию дурным предзнаменованием.

А автобус все гудел и гудел…

Проезжали через обыкновенные подмосковные деревни, въезжали в лимонно-желтые березовые рощи – в природе царила осень.

– У них есть дети? – спросил Юрий.

– Вроде бы, да, – послышался ответ.

Опять молчание, рассматривание живописных окрестностей.

– Ты ее знал? – не отставал Юрий.

– Да, несколько раз видел. А что? – Максимов явно был доволен.

– Ничего, – буркнул Юрий.

В лиственных лесах стали попадаться ярко-оранжевые клены. Там, в Беларуси, особенно на юге клен встречается чаще.

Уже взошло солнце и атласно поблескивало на крыльях грачей, важно ходивших по зяби. Незаметно для себя Юрий уснул, прикорнув к автобусному окну.

Ему снились сны…

Он видел себя и Алексея, с тяжелыми рюкзаками на узенькой горной тропе, слышал его голос, хрипловатый и уверенный.

– Стрелять будешь только тогда, когда абсолютно уверен, что попадешь.

– Почему?

Если промахнешься ты, то будешь мертвым, – Алексей криво улыбается. Эта улыбка редко сходит с его лица. Даже в минуту смертельной опасности.

Юрий видит его крепкий затылок и пятнистый рюкзак, медленно покачивающийся в такт шагам. Вообще Алексей не любил разговаривать. Он любил молчать и – пить пиво. Юрий представил Алексея в пивном баре за батареей пивных кружек. Он брал по шесть, по восемь кружек, мог сидеть молча до самого закрытия. Однажды Юрий не понял, почему ого товарищ убил человека. Произошло это в Кабуле. Они сидели тогда в засаде. Засада была устроена в одном из многочисленных магазинчиков, в которые поминутно заходят и выходят покупатели. Они сидели в пристройке магазинчика вместе с представителями соответствующих органов Афганистана. Продавец должен был дать знак, а в лучшем случае заманить душманского разведчика в пристройку. Их послали контролировать действия афганских «кагэбистов» из каких-то особых соображений начальства.

Они сидели третьи сутки безрезультатно. Юрий видел, как мается Алексей. Он не мог сидеть без дела.

Неожиданно продавец подал условленный сигнал. Афганские специалисты бросились к продавцу. Алексей последовал следом. Когда Юрий вскочил в переднюю часть магазинчика, то увидел поразившую его картину: один из афганских «кагэбистов» корчился на полу, сраженный ножом душмана, а возле него, тело на теле лежали двое душманов. Уже мертвых.

– Не удержался! – виновато разводил руками перед оторопевшим афганцем Алексей. Находившиеся в магазинчике покупатели мгновенно исчезли, кроме одного, который принялся кричать, размахивать руками. Можно было понять, что он гневается по поводу того, что делается в стране из-за присутствия в ней русских. Второй уцелевший «кагэбист» и продавец выскочили на улицу, и в этот момент Алексей схватил неиствующего афганца за горло и ударил его ножом в грудь. Тело жертвы он свалил в общую кучу.

– Надеюсь, ты не против, а?

В этом была загадка Алексея, и Юрий понимал, что чем сложнее загадка, тем более длительного объяснения она требует.

Максимов заерзал на сидении, завертел головой. Кажется, он узнавал местность. Его лицо приняло тоскливое выражение. Юрий подумал, что Максимов сейчас сам жалеет, что навязался в проводники. Но отступать Максимову было поздно.

– Кажется, мы приехали, – сказал он.

Они вышли. Юрий осмотрелся. Ничего особенного. Деревня. Только разве асфальт. Дома с большими верандами, крытые «железом», с фигурно украшенными водосточными трубами.

Максимов и привел к одному такому дому. Калитка отпиралась снаружи. Стекла окон поблескивали радугой. Юрий почувствовал, что волнуется, но неясное предчувствие беды омрачало предвкушение встречи с Алексеем. Даже сейчас он думал о нем.