Кирилл Казанцев - Утро генеральской казни

– Точно, есть и флеш-карта, и записка этого придурка. Сходится, – Митягин подхватил край портьеры и стер ею кровь с глаза. – Можем идти. Только что теперь с ней делать?

– Смотрю, она тебе голову все же немного отшибла, – проговорил Максимов.

Наконец-то капитан снял колено со спины Маши и усадил ее на диван.

– Руки на коленях держи ладонями кверху, – предупредил он. – Переписать файлы ты успела. Где копии держишь?

– Ничего я не переписывала. Зачем мне это? – вновь пыталась напустить на себя вид простоватой журналистки Шарапова.

– Проверь, – приказал Максимов старлею. – Где-то у нее и компьютер должен быть, – он нагнулся к уху Маши. – Лучше сама подскажи, тогда и отпустим. Вернешься в свою Москву живая, здоровая.

Маша не успела ответить. Митягин хоть и кривил губы от боли, но уже улыбался.

– А вот и ноутбук. Оказывается, он на тумбочке газеткой прикрытый стоит. Погоди, он вроде даже и включенный… Код из нее вытрясать не придется. Повезло.

– Не верю я в везение. Только дуракам фартит на ровном месте. Присмотри-ка за ней, – Максимов подошел к ноутбуку, осмотрел его со всех сторон. – Не так уж ты проста, девочка. Из тебя такая же журналистка журнала для домохозяек, как из меня – архимандрит. – Капитан уже щелкал клавишами. – Компьютер-то не просто включен. Его веб-камера пишет все, что происходит в комнате. Вот так-то, боец. Тебе до нее еще расти и расти. Вернулась с прогулочки – и за компьютер; сразу видно, наведывался ли кто-нибудь в ее отсутствие, что делал, где «жучок» установил… – Максимов открутил, просмотрел запись в компе и не удержался от похвалы: – А все-таки классно она тебе врезала. Женская туфелька – страшное оружие. Рифленый каблук у берцев ни в какое сравнение с ней не пойдет.

Маша пока молчала. А что тут скажешь? Вычислили ее по полной программе. А ведь думала, что включенный на запись компьютер – это мера предосторожности, но «спалилась» именно на нем.

Максимов одну за другой раскрывал папки в памяти ноутбука. Информации было немного. Звуковые файлы-интервью с женами военнослужащих, с офицерами. Но несколько папок капитан не сумел открыть, для этого требовались коды – именно в них хранились записанные Лариным разговоры генералов Васькова и Рубинова.

– Ой, девочка, девочка, ты и вляпалась, – покачал головой Максимов. – Ну, какая ты, на хрен, журналистка, если у тебя в компьютере ни одной статьи нет? Лучше сразу колись, кто тебя и зачем прислал в Первомайский, а? Ты же не на ментуру-прокуратуру и не на спецслужбу работаешь. По глазам вижу. – Капитан схватил Машу за волосы и заставил смотреть себе в глаза. – Лучше мне не ври, я людей насквозь вижу. Шантажистка?

Маша выдержала взгляд. Иногда ей удавалось изобразить на лице полную невинность. Максимов разжал пальцы.

– Ошибаешься, журналистка я. Просто профессия такая, что иногда за себя постоять приходится. С разными типами жизнь сводит – вот как сегодня, например. Можешь проверить, – Маша независимо скрестила на груди руки и закинула ногу за ногу, указала взглядом на номер женского журнала «ЖЖ», который лежал рядом с ноутбуком.

Максимов призадумался, взял глянцевый журнал, с гламурным чтивом он раньше явно не сталкивался. Полистал, тупо уставился на страничку с рекламой духов. От приклеенного к бумаге кусочка матерчатой салфетки исходил пряный аромат парфюмерии.

– Еще две странички пролистай, там и найдешь.

Максимов зашуршал журналом, уперся взглядом в портрет Маши, размещенный рядом с заголовком: «Что такое фрустрация и как с ней бороться?» Затем с фотографии перевел взгляд на «оригинал».

– Совпадает. Неужто и впрямь журналистка?

– Какие уж тут сомнения, – пожала плечами Маша.

– А что такое фрустрация? – поинтересовался Максимов.

– Это когда вокруг все так хреново, что даже жить не хочется. А бороться с этим явлением лучше всего… – Шарапова говорила, а сама лихорадочно прикидывала, что ей сейчас предпринять.

Можно было попытаться разбить оконное стекло и закричать: «Пожар!» Обычно в таких случаях соседи равнодушными не остаются. А если просто заверещать как резаная, то быстро заткнут глотку. К тому же время рабочее, в доме одни домохозяйки да дети, от них помощи не дождешься. Ситуацию усложняло то, что решетка была установлена на окне со стороны квартиры, а не улицы – кинешь, и в стекло не попадешь.

– Ты мне зубы не заговаривай. – Максимов заглянул на последнюю страницу. – Сейчас мы все и проверим. Телефончик-то редакции тут имеется… – Достав мобильник, он набрал номер и спокойно поинтересовался у абонента по ту сторону сотовой линии. – Женский журнал?.. не подскажете, как мне отыскать Марию Шарапову?.. Но такая у вас работает?.. а, в командировке, значит… где, не подскажете?.. в Карелии… ну, что ж, перезвоню попозже, как вернется, дело несрочное… спасибо…

Капитан отключил трубку. Старлей смотрел на него.

– Получается, все-таки журналистка.

Маша почувствовала себя более уверенно. Пока все было еще не так плохо. Своих лиц двое мерзавцев не показывали – значит, собирались оставить ее в живых. Чрезвычайная осторожность и педантичность Дугина сыграли ей на руку. Естественно, номер «ЖЖ» был фальшивым, отпечатанным в единственном экземпляре. Ради портрета Маши над статьей о фрустрации все и затевалось, а телефонный номер, приведенный в конце, являлся номером одного из людей Дугина, который знал, что отвечать на подобные звонки.

«Кажется, поверили, – решила Маша. – Журналистку они убрать не решатся. Заберут компьютер, все носители информации, припугнут и отпустят. Не зря же свои лица скрывают. Хотели бы убить – сняли б дурацкие маски».

– Мужики, слушайте, что я вам скажу. Понимаю, у вас проблемы возникли, и, кажется, серьезные. Я же не дура и не враг самой себе. Я вам отдам и компьютер, и флешки, и диски – и разбежимся в разные стороны. Я не знаю, кто вы такие, и знать не хочу. Ну, что, договорились? – Маша даже попыталась подняться с дивана.

– Сидеть, – тут же цыкнул на нее Максимов.

– Вроде дело говорит, – отозвался Митягин. – На хрен нам она сдалась? Хотя за удар ногой с нее компенсация причитается.

– Женщина я небогатая, заплатить мне нечем, да и ударила в целях самообороны. На войне как на войне. Ведь главное, что все живы остались и не покалечены. Поболит-поболит и пройдет.

Маша специально говорила нагло и даже развязно, как это делала бы на ее месте настоящая журналистка – прожженная и циничная акула пера, работающая в «желтой» прессе.

– Ну, что, мужики? Определяйтесь. Я, между прочим, спешу.

– Да заткнись ты, – Максимов над чем-то усиленно размышлял. Наконец он поставил ноутбук на тумбочку и защелкал клавишами: – Что там у тебя за папки такие закодированные? Говори коды, просмотрим, тогда и определимся окончательно.