Кирилл Казанцев - Последняя капля терпения

Укрытые густой зеленью горы Северного Кавказа раскинулись вдоль растянутого ниткой далекого края полей. Издалека они могли показаться искусно выполненным театральным задником. Ласковое вечернее солнце золотило мглистую дымку над кукурузным полем. Домики небольшого южного поселка живописно раскинулись по склону. Пастух в наброшенном на плечи выцветшем брезентовом плаще перегонял через шоссе отару овец. Пасторальный пейзаж полнился тревожным блеяньем. Пожилой мужчина подгонял отставших животных длинной, отполированной до блеска шершавыми ладонями палкой.

– А ну пошла! – крикнул пастух на овечку, решившую почесать лоб о дорожный указатель с надписью «Добро пожаловать в Ставропольский край».

Овца испуганно покосилась на занесенную для удара палку, взбрыкнула и галопом ринулась в глубокий кювет, ломая сухие стебли разросшихся сорняков. На асфальте скрипнули тормоза, водитель нетерпеливо просигналил, чем только вызвал больший переполох и внес сумятицу среди разбежавшихся по дороге животных. Пастух покосился на добитый бортовой «УАЗ» с обтянутой брезентом самодельной будкой и вяло махнул рукой. Мол, ничего страшного, подождешь. Серьезные джигиты на таких машинах не ездят – мы на равных.

«УАЗ» дернулся и медленно двинулся вперед, расталкивая бампером несмышленых овец. Водитель – сорокалетний, пару недель не бритый кавказец в огромных зеркальных солнцезащитных очках – высунулся из кабины и махнул рукой:

– Э-э, уважаемый, почему своих овец распустил? Совсем тебя не слушаются. Что хотят, то и делают. Про шашлык, наверное, забыли? Или им напомнить?

Пастух широко улыбнулся, абсолютно не стесняясь того, что во рту у него осталось меньше половины зубов, да и те были желтыми, как осенняя листва.

– Про шашлык они всегда помнят. Глупые просто очень.

– Племяшка, – небритый повернулся к молодому парню, почти подростку, сидевшему рядом с ним в кабине грузового «УАЗа», – помоги человеку овец через дорогу перегнать. Видишь, мучается очень.

– Дядя Руслан, – искренне удивился молодой кавказец, – разве я к вам за тем пришел, чтобы пиво возить и овец гонять? Разве для этого я два месяца автомат искал?

– Э-э, – протянул сорокалетний, – не спорь, когда старшие говорят. Да и пастух тебе в отцы годится. А автомат… Ты про него пока забудь. Мы – мирные люди.

Железный горский аргумент насчет разницы в возрасте подействовал. Молодой кавказец послушно выбрался из кабины и принялся пинками сгонять овец в кювет. Дальнейшая их судьба его не интересовала. Но при этом он не зверствовал, просто расчищал проезжую часть. Немолодому пастуху оставалось только ловить овец, сбегавших с откоса, и направлять их на правильный путь.

– Готово, дядя Руслан, – племяшка запрыгнул в кабину, явно ожидая похвалы.

Но небритый родственник был суров в отношениях с младшим. Он лишь сдержанно кивнул, махнул рукой на прощание пастуху. Видавший виды «УАЗ» покатил по давно не ремонтированному асфальту. Вновь в кузове глухо зазвенели кеги с пивом. Там и сям на проезжей части виднелись следы-выбоины от танковых траков.

– На танки, чтобы сюда их гонять, у них, значит, деньги есть. А как дорогу отремонтировать, то нет, – молодой кавказец во всем искал здравый смысл. – А ведь сколько лет прошло.

Дядя Руслан блеснул зеркальными очками и снисходительно улыбнулся:

– И деньги, чтобы дорогу отремонтировать, у них тоже есть...

И водитель, и его родственник-экспедитор, произнося «у них», «они», не уточняли, кто именно имеется в виду. В здешних краях, на их родине, в мятежной кавказской республике так было принято называть русских, и никакие уточнения не требовались. Уже два десятилетия мир был поделен на «своих» и «чужих».

– А если деньги есть, то почему они новый асфальт не положат? Ездить же по гладкому удобнее, – не сдавался молодой. – Они что, таких простых вещей не понимают? Сами же здесь иногда ездят.

– Если бы ты свои деньги из кармана достал и ремонтникам в руки дал, они бы тебе новый асфальт к завтрашнему дню и положили. А так – считай. Деньги только в Москве есть. – Дядя Руслан снял руку с рычага переключения передач и принялся загибать пальцы. – Тот, кто их на дорогу сюда выделил, должен себе что-то оставить? Должен! Потом он то, что осталось, нашему президенту даст. Должен же и тот себе что-то оставить?

Молодой кивнул:

– Это справедливо, дядя Руслан. Он же президент.

– Но президент сам дороги не ремонтирует.

– И это справедливо, дядя Руслан. У него другие дела. Много дел. Он за всех нас думать должен.

– Значит, деньги – те, что останутся, – он своим начальникам отдаст. Пока они к дорожникам дойдут, из тысячи рублей один рубль останется. А много можно на рубль отремонтировать?

– Одну сигарету купить можно.

– Вот дорожник эту сигарету и выкурит, а делать ничего не станет. Потому что денег у него нет. Их х...ва туча сперва в Москве, а потом и в нашей столице осела.

– Дядя Руслан, ты зачем матом ругаешься? Сам же мне говорил...

– Аллах по-русски все равно не понимает.

И тут каменное лицо небритого нервно дернулось, рука с загнутыми пальцами легла на переключатель скоростей. За поворотом четко нарисовались железобетонные блоки, перегораживающие дорогу хитроумным лабиринтом, который на скорости не проскочишь, передвижной вагончик-бытовка, застекленный стенд с фотографиями и скучающие возле него трое автоматчиков в милицейской форме. Каски, бронежилеты и оживившиеся при виде грузовой машины лица не сулили радушной встречи.

– Вот б… Мне Иса про этот пост ничего не сказал, – вздохнул дядя Руслан и сбросил скорость. – Ротацию, наверное, себе устроили. Ты только улыбайся и кивай, а говорить буду я. Понял?

– Как не понять, – молодой тут же растянул рот до ушей в неожиданно глуповатой, но предельно неискренней радушной улыбке.

Сорокалетний Руслан был прав – этот передвижной милицейский пост возник здесь только вчера, и именно в результате ротации. Какой-то светлой голове в МВД пришло на ум, что для борьбы со взяточничеством среди личного состава на Северном Кавказе стоит менять милицейские посты местами, неожиданно перебрасывая их иногда вместе с людьми на добрую сотню километров – не давать правоохранителям обзаводиться связями среди местного населения.

«УАЗ» послушно замер. Небритый кавказец распахнул дверцу и спрыгнул на пыльный асфальт. Документы держал в руках так, чтобы сразу было видно: он не вооружен. Только после этого милицейский лейтенант сплюнул под ноги шелуху от семечек, зевнул и подошел к машине. Сержант и рядовой-контрактник следовали за ним, присматриваясь к потрепанному кузову. Двигались они вальяжно и нагло, явно копируя американских крутых киношных персонажей – братьев по разуму.