Валерий Рощин - Марш обреченных

– Какой очереди?

– Ну, мы же ее не к первому попавшемуся эскулапу направили, а к самому лучшему. Ты что-нибудь слышал о швейцарском нейрохирурге Эвалдасе Чеснулисе?

– Не читал. Но слышал.

– Значит, должен знать – это гениальный врач, ученый с мировым именем! Постоянно работает в Цюрихе, в одной из лучших клиник мира, и регулярно приезжает в Краснодар – делает несколько десятков операций в год. Он же осматривал Ирину, знакомился с результатами обследования… К слову, мы были готовы организовать ее поездку в Швейцарию, но Эвалдас принял решение оперировать здесь, в Краснодаре.

Говорить тяжеловато – грудь будто опять сдавило ремнями.

– И что же? Когда операция? – почти беззвучно шепчут мои губы.

– Она уже состоялась пять дней назад. Доктор доволен, говорит: все хорошо – будет ходить, как и прежде. И даже бегать. Так что поздравляю.

Напряжение отпускает. А вместе с напряжением уходят и последние силы…

– Ты в этом уверен?

– Процентов на девяносто, – играю желваками на скулах.

Прошло около часа, как я окончательно пришел в себя. Валидол помог – боли в области сердца затихли. Я принял нормальное сидячее положение, развалился на кожаном диване позади водителя и поглядываю на Станислава, которому только что высказал все, что наболело во время операции «Тебриз».

– Хорошо хоть не на сто, – усмехается он в дождливую промозглую ночь за окном. Потом снова оборачивается ко мне: – Какая тебе разница, Аркадий, что вы тащили к иранской границе – уран или остаточную радиацию от предыдущей транспортировки этого элемента? И так ли важно, кто за вами охотился в Азербайджане: американцы или местные криминальные элементы? Вас готовили, и вы отлично знали об опасности. Каждый должен исполнять свою роль в написанном кем-то сценарии, и написанном, поверь, не мной. Вы справились с задачей хорошо. Даже очень хорошо! Качественно исполнили – не придерешься. А по поводу истинных целей операции я тебе вот что скажу. Есть такая пословица: меньше знаешь…

– Дольше живешь, – заканчиваю за него.

– Слишком резкая категория. Я бы выбрал помягче: крепче спишь.

– Спасибо и на этом.

Барков пристально смотрит мне в глаза:

– Мы, кажется, перестаем понимать друг друга. Мне искренне жаль. Я был уверен, что наше сотрудничество со временем перерастет в крепкую дружбу.

– Друзей не подставляют по пять раз на неделе. А от тебя только и приходится ждать подвохов: то устраиваешь проверки, то недоговариваешь главного…

– Проверки необходимы – ты сам в этом убедился. Учеба в реальной обстановке позволяет усвоить жизненно необходимый материал в кратчайший срок. Ну, а что касается некоторых неозвученных деталей… Извини, дружище, – ты не один год отдал службе в армии и прекрасно знаешь: начальство далеко не всегда посвящает подчиненных в тонкости и глобальные цели готовящихся акций. И не по злому умыслу или чьей-то прихоти, а ради безопасности и достижения конечной цели.

– Хорошо, а чем ты объяснишь появление вертолетов? – озвучиваю последний и самый веский аргумент.

– А что я должен объяснять? – не понимает собеседник.

– Как что?! С одним все предельно ясно – он прилетел со стороны Ирана за контейнерами. А второй? Второй-то для чего рыскал над скалами?

– Вас искал, – опять-таки недоуменно пожимает плечами фээсбэшник.

– А зачем – не подскажешь?

– Чтобы забрать.

– Куда?

– Куда-куда… На биржу труда! За три дня до финала операции с иранской стороной был согласован план вашей эвакуации через город Тебриз. На аэродроме Тебриза под парами стоял наш самолет и ждал твою группу, – спокойно объясняет Барков. – Перед отправкой этот вопрос находился в стадии решения, поэтому я ничего о нем не сказал. Но тебе же приказали: включить маяк и оставаться на месте. А ты зачем-то рванул в Армению! Мы потом с ног сбились в поисках твоей группы…

Какое-то время я сижу молча, переваривая услышанное и мучительно размышляя: правду ли мне говорят или опять водят за нос.

Потом мотаю головой и упрямо произношу:

– Не верю я тебе, Стас. Не верю! А без доверия – ты уж извини – дружбы не бывает…

И снова в салоне дорогого авто повисает тишина. Потом вдруг машина поворачивает на обочину, останавливается. И в этом гнетущем безмолвии раздался голос сидевшего за рулем мужчины:

– А мне, Серб? Мне ты тоже не поверишь?

Голос человека, на которого до сего момента почти не обращал внимания, кажется мне до боли знакомым. Да еще называет прозвище, которое знали только самые близкие друзья и которое было моим радиопозывным!

Человек медленно поворачивается, и мы пристально глядим друг на друга…

Неплохая зрительная память сразу выуживает из своих анналов давний июльский вечер в одном из ресторанов Новороссийска: Барков тогда сидел за соседним столиком с этим человеком. Только борода у него была значительно гуще и длиннее. Но голос! Откуда я знаю его голос? Ведь из ресторана он исчез, не произнеся ни слова, и Барков пересел за мой столик один.

Станислав загадочно улыбается, а мужчина включает освещение в салоне. Мягкий и неяркий свет помогает получше его рассмотреть, а точнее, то, чего не заметил под трехнедельной бородкой: щеки, скулы и подбородок были изуродованы то ли огнем, то ли кислотой.

«Постой-постой!.. – морщу я лоб. – Это же он подобрал нас на «Тойоте» в центральном Азербайджане и фактически помог оторваться от хвоста! Ну, конечно же он!!»

– Да, пару раз виделись, – улыбаюсь спасителю. – Благодарю – выручил тогда на дороге. Значит, мы были в одной упряжке?

– Мы с тобой давно в одной упряжке, Аркадий, – кивает мужчина, не спуская с меня глаз.

Барков откровенно веселится:

– И это все, что ты вспомнил?!

Я напряженно молчу, боясь озвучить пришедшее в голову предположение…

– А между тем вы виделись каждый день на протяжении многих лет. И не один год вместе воевали. Да и наша первая встреча с тобой в ресторанчике с романтическим названием «Морской конек» произошла вовсе не случайно. Ты никогда не задумывался над этой чередой «случайностей» в твоей жизни?..

– Юрка! Юрка Белый, ты?! Не может этого быть…

Дав схлынуть эмоциям после встречи с «погибшим» другом, поменялись местами и едем дальше. Станислав пересел назад – вздремнуть, а я занял место впереди – рядом с Юркой.

Глядя на бегущее навстречу дорожное полотно, тот долго рассказывает о себе. О пребывании в грузинском плену; о том, как долго и тяжело выкарабкивался после страшного ранения; о затяжной и сложной операции наших дипломатов по его возвращению в Россию.

– Ну а вернувшись, сразу попал в поле зрения наших ребят из ФСБ, – заканчивает он невеселый рассказ. – Предложили поработать. Согласился…