Максим Шахов - Гвардия президента

Впрочем, понимание пришло достаточно скоро. «Картинка» один в один соответствовала применению противником приборов имитации движущихся целей.

Тут-то и вспомнили о давнишней сделке по продаже оружия между «Аль-Каидой» и ИРА. Как ни странно, многие сразу успокоились. Пускай себе петляют, как зайцы. Главное, что лайнер с заложниками – вот он, на месте, и его-то движение мы всегда уследим!

Не по себе стало только одному человеку, уединившемуся сейчас в маленьком кабинете Московского Кремля. Куратор тут же сопоставил такой неожиданный поворот событий с тайной миссией группы Талеева, и самые мрачные предчувствия зашевелились в его душе. В один момент оказались практически ненужными все данные внешнего наблюдения: в таком шабаше ничего не стоит перегрузить таинственный груз Салаха, например, на подводную лодку. Да и самому организатору с подручными бесследно раствориться в любом направлении. Алексахин не ожидал такого хода. Он почти не сомневался, что попытка спрятать груз произойдет значительно позже, где-то в районе Шетландских или Гебридских островов. А может, это все-таки блеф? Да и в том, что на борту захваченного лайнера находится сам Салах, ему не очень верилось.

Салах был здесь, на борту. Чем больше доводов против такого постулата находил Талеев, тем сильнее убеждался в правильности своего парадоксального предчувствия. Ничего, кроме интуиции, не указывало на присутствие этого террориста где-то рядом. А Гера был не из тех людей, которые слепо ей доверяют. Тем не менее его не покидала уверенность, что вот сейчас распахнется дверь и…

Дверь действительно распахнулась! Во всю ширь, с громким лязгом о металлическую переборку. В проем ворвались двое бандитов в масках и бросились к кровати, на которой безмятежно отдыхал журналист. Еще двое вошли в каюту не торопясь. Один застыл у порога, а второй шагнул к креслу, где сидела Гюльчатай, и направил ей в лицо ствол пистолета с глушителем. Первая пара, действуя весьма быстро и слаженно, сбросила не сопротивляющегося Талеева на пол и начала избивать ногами. В первый же момент девушка рванулась из кресла, однако ее остановил предупреждающий взгляд журналиста и еле заметное отрицательное покачивание головой.

Гера не отвечал на удары. Он быстро повернулся на бок, согнул колени, прикрывая уязвимый живот, прижал подбородок к груди и закрыл лицо и часть головы ладонями рук. Большинство ударов принимали на себя его предплечья. К тому же ему удалось прижаться спиной к низкому боку деревянной кровати, что позволило обезопасить позвоночник и почки от серьезных травм, которые могли причинить тяжелые ботинки бандитов.

В полном молчании избиение продолжалось минуты две. Затем последовал резкий окрик стоящего у дверей террориста, и его подручные нехотя отступили от скрючившегося Талеева. Гера медленно распрямился, не поднимаясь с пола. Его руки до локтей сплошь покрывали ссадины и кровоподтеки, из рваной раны на голове обильно сочилась кровь. Журналист сел на полу, прислонившись боком к кровати, и, приходя в себя, встряхнул головой. Брызги крови веером разлетелись по всей каюте, мелкими каплями безнадежно испачкав шикарное покрывало и светлый ковер на полу. Теперь кровь из раны на голове стекала прямо на лицо, попадая в глаза, отчего казалось, что раны Талеева серьезны и многочисленны. Тут еще Гера провел ладонью по лбу, и его лицо и вовсе превратилось в сплошную кровавую маску. Он негромко стонал, прикрыв глаза. Лицо Гюльчатай закаменело, губы сжались в узкую кривую линию, а длинные пальцы на подлокотниках кресла слегка подрагивали.

Вид жестоко избитого журналиста, видимо, вполне удовлетворил главаря. Он прошел в глубь каюты и брезгливо опустился на кровать, рядом с головой Талеева. Потом несильно пнул его ногой в живот и резко спросил по-английски:

– С каким заданием ты приехал на Шпицберген?

– Это… мой… творческий… отпуск… – Журналист отвечал медленно, с одышкой, как сильно пострадавший человек. – Я… снимаю… видовой… фильм…

Главарь не дал ему договорить. Он схватил Талеева за волосы и резко тряхнул его голову вверх:

– Посмотри внимательно на моих друзей! Они не верят ни единому твоему слову и просто жаждут продолжить ваше тесное общение. Думаю, через пять минут ты будешь готов рассказать все, но вряд ли уже сможешь. А мои друзья займутся вплотную твоей очаровательной напарницей!

– Не надо… никого… мучить! Я… честно… отвечу… на все ваши вопросы. Дайте… мне воды!

Бандит внимательно вгляделся в окровавленное лицо своей жертвы и кивнул подручным:

– Дайте воду!

Мозг Талеева работал четко и быстро. Его организм не получил никаких серьезных повреждений, а лоскут кожи, содранный с головы ботинком боевика, прекрасно сымитировал глубокое повреждение. «Сам захочешь так сделать, ни за что не получится! Вот ты и сделал свой первый ход, Салах. Я разочарован: грубый «наезд», абсолютно не оправданный логически. Ведь если я действительно тот, о ком ты думаешь и иду по твоему следу, неужели «расколюсь»? А если нет, как же негуманно ты обращаешься с творческой знаменитостью! Бармалей какой-то. А ведь тебе этого сейчас вовсе не нужно. И получается, что ты элементарно боишься и хочешь быть уверен, что мы – безобидные работники «пера и камеры» – просто так, случайно, на Остров пописать заехали. Сейчас я выдам тебе этой уверенности с лихвой. Заслушаешься! Галчонка только надо поберечь…»

Но «выдавать» пришлось абсолютно другое.

В тот момент, когда один из бандитов доставал бутылку минеральной воды из бара-холодильника, в каюте мигнул свет. Чего не бывает на огромном корабле, несмотря на всякие стабилизаторы напряжения, коммутирующие автоматы и резервные линии! Даже последовавшие за первым еще два коротких мигания никак не насторожили террористов, и лишь следующее, чуть более продолжительное, вызвало вспышку раздражения у главаря: он неразборчиво выругался сквозь зубы и вытащил из кармана комбинезона мобильный телефон.

Правая нога Талеева взметнулась вверх и нанесла два удара. Первый, несильный, на разгибе коленного сустава, пришелся по кисти главаря и выбил телефон из его ладони. Второй, уже с полной амплитудой, завершился точно в задуманном месте – под подбородком противника. Так ударить можно было только из неудобного полусидячего положения, в котором находился журналист. Тело бандита еще продолжало заваливаться на спину, а Гера уже резко оттолкнулся плечом от деревянного бока кровати и кинулся в ноги второму террористу. Расстояние в два метра теоретически позволяло противнику среагировать на атаку, молниеносно выхватив оружие, или по крайней мере отступить с линии нападения. Но его правая рука оказалась занята бутылкой минеральной воды. Пока этот досадный факт дошел до сознания бандита, куда-либо отступать было уже поздно: сцепленные в замок руки Талеева сильным ударом в область лодыжек просто подкосили террориста. Его лишенное опоры тело, еще не успев достичь палубы, столкнулось со стремительно летящим вперед журналистом. Последствия контакта оказались для бандита катастрофическими: отброшенный назад, он головой вошел в тесное соприкосновение с верхней панелью холодильника, которая, как и положено в шикарном семизвездочном сервисе, была изготовлена из цельной плиты серо-голубого мрамора. Расколоться на куски, как спелый арбуз, голове террориста не дала разве что шерстяная шапочка-маска.