Евгений Сухов - Пираты офшорного моря

Вместе с наступлением вечера улицы города пустели, словно их подметали метлой. Точнее, многошумная жизнь как бы меняла свою направленность, перемещалась в пригородные лачуги, да еще в развалины близ торговой площади, которые уже оживали с первыми ударами барабанов. Кто-то громко и гортанно заорал (у всякого, кто мог слышать подобный крик, в жилах застывала кровь, но в действительности именно так масаи встречали своего ночного бога), а женщины с чувством и на несколько голосов затянули свою нехитрую мелодию.

Мараби вынул пистолет, уже понимая, что вряд ли отпустит от себя белого и его участь – как и многих других, кто проходил в этот неурочный час через разрушенные строения, – быть похороненным в одном из подвалов обветшавшего здания. Экскаваторы разровняют землю для новых построек, а неотпетая душа белого будет бестолково шарахаться по выстроенному торговому комплексу и пугать своим бестелесным видом сторожей да всякого припозднившегося прохожего.

Мараби завернул за угол и замер от неожиданности.

Выйдя из машины, Эйрос пошел по улице. Впереди высокой сигарой возвышалось здание банка, а за ним, немного правее, находился нужный ему дом.

Неужели все-таки свободен?

Глупо было бы думать, что его отпустили просто так; наверняка за ним отправили толпу соглядатаев, которые фиксируют каждый его шаг. Возможно, что они рассмотрели его среди пассажиров авиалайнера и как эстафетную палочку передают от одного топтуна к другому.

Вот только странное дело, он совершенно не видел человека, который следил за ним. Можно было предположить, что это водитель: пару раз он заставил его серьезно усомниться в своей незаинтересованности, а когда предложил показать горы Килиманджаро и Кению, то Джон готов был поклясться, что тот подыскивал безлюдное местечко, чтобы тюкнуть его по темечку.

Однако все его страхи улетучились, когда он взглянул на Килиманджаро, – зрелище и в самом деле было очень впечатляющим, так что незапланированную остановку он списал за счет эксцентрической натуры водителя. К тому же тот взял за свою услугу десять долларов. Это само по себе развеяло его опасения.

То, что его подозрения были небеспочвенными, Джон Эйрос осознал мгновенно, как только пошел по улице. Сразу же за ним увязался молодой высокий негр, одетый в светлые штаны и длиннополую голубую рубашку. Судя по всему, он был из племени масаи. Только у них на лице запечатлено выражение высокомерия и решимости одновременно. Все они отменные воины и весьма свирепы в сражениях: неудивительно, что территории, занятые масаи, так и остались незавоеванными. Их бескомпромиссность подточила цивилизация. Многие из масаи уходили в города, где находили применение своим военным талантам: охраняли дома зажиточных кенийцев, служили в охране, а нередко становились профессиональными убийцами. Лишенные средств существования, они могли пойти на любое злодеяние, чтобы заработать хотя бы лишний цент. Пришедшие из саванны, они были напрочь лишены чувства сострадания, для них совершенно ничего не значила человеческая жизнь, тем более белого, казавшегося им человеком с другой планеты.

Именно такой парень шел от него на расстоянии десяти шагов.

Боковым зрением Джон видел его приближение, отметил, что его просторные штаны слегка оттопыриваются справа, там вполне мог быть пистолет.

Джон не спешил, шел нарочито медленно. Народу на улице было немного, но вряд ли парень осмелится напасть на него в присутствии свидетелей. Наверняка выберет место попустыннее да потемнее: судя по всему, весьма подойдет вон то полуразрушенное здание.

А может, убийство решил спланировать Юсуф Ахмед, решивший избавиться от нежелательного очевидца. Надо полагать, что более удачного места для его устранения подобрать трудно. Все логично, он будет убит в другой стране, славящейся своей преступностью.

Стараясь не выдать напряжения, Джон все ближе подходил к развалинам. Со стороны могло показаться, что более беспечного человека невозможно отыскать, но в действительности Эйрос был предельно сосредоточен, не пропуская малейшей детали. Навстречу прошли две высокие молодые негритянки, юбчонки короткие, едва прикрывающие их прелести. Их откровенно зовущие взгляды обещали забавное любовное приключение. Возможно, что он рискнул бы пуститься в подобную авантюру, не увяжись за ним следом этот настырный юноша.

Дойдя до угла, Джон мгновенно развернулся и, вытащив из кармана складной нож, вжался спиной в стену. Поймал себя на том, что невольно начинает считать секунды до появления негра, мысленно представляя, сколько шагов тому осталось.

Джон отделился от стены в тот самый момент, когда чернокожий вышел из-за угла, сжимая пистолет. Шагнув немного в сторону, Джон Эйрос сместился с линии огня и кончиком ножа ткнул парня в живот. Укол был не сильный: всего-то на несколько капель крови, но этого вполне достаточно, чтобы дать понять – намерения у чужака серьезные.

В какой-то момент в глазах парня плеснулся животный страх. Нечто подобное ощущается, когда неожиданно встречаешься со смертельной угрозой. Выросший в саванне и привыкший соседствовать едва ли не ежедневно с опасностью, масаи был способен на отчаянные выходки: подавляя его волю и возможные попытки к сопротивлению, Джон с размаху ударил по кисти правой руки. Оружие глухо стукнулось о каменную кладку и зарылось в высокую траву.

Страх в глазах масаи сменился беспомощностью и растерянностью. Небольшую победу следовало закрепить: вцепившись пальцами в горло парня, Джон перекрыл ему дыхание, а потом с силой ударил коленом в грудную клетку. Согнувшись, масаи попытался толстыми губами ухватить частичку живительного воздуха.

Мараби хотел заглянуть в лицо белого, чтобы сказать ему, как он его ненавидит, но сил хватило только на то, чтобы выдавить из груди жалкий хрип. Внутри что-то неимоверно сжалось, затруднив дыхание, не давая разогнуться и отнимая последние силы.

Масаи становится мужчиной, как только добудет голову льва. Судьба для Мараби сложилась по-иному: саванну он покинул слишком рано, так что мужчиной ему предстояло стать в большом городе, где так много соблазнов. Белый для него был тем самым львом, чью голову он должен был добыть и показать соплеменникам. Только после этого они станут воспринимать его как равного. Но сейчас он осознавал, что находится всего лишь за мгновение до того, как будет обезглавлен сам. И он так и не сумеет проявить подобающую масаи доблесть.

У Мараби не было сил, чтобы распрямиться, его колени ослабли, и он готов был пасть к ногам белого человека.

– Кто ты? Почему ты шел за мной? – наклонившись, спрашивал белый человек, крепко держа его за волосы. – Ты от Юсуфа?