Сергей Алтынов - Русский ниндзя

Инерция бросила Коршуна на пол. Он упал ничком, тяжело, не по-боевому, как мешок с навозом.

Максим неподвижно стоял над ним с минуту. Наконец лежащий подтянул под себя ноги, руки, приподнялся в партер и... стал на колени.

По залу пронесся шелест – десятки людей одновременно сквозь зубы вдохнули и задержали дыхание. Коршун, двигающий конечностями, как раздавленная жаба. Президент, стоящий на коленях, с разбитой о пол ринга физиономией...

– Ах ты сука, падла сраная... – Коршун шипел, еле шевеля разбитыми губами, чтобы его мог слышать только Максим. – Все равно тебе не жить, и твоему Рощину тоже...

Коршун, непобедимый Коршун стоял на коленях перед ним, Максимом. На глазах у цвета борцовской России. Победа!

– Ладно, сейчас твоя взяла... Можешь радоваться...

Не договорив, Коршун, точно стрела, рванулся вперед, и его кулак вонзился в солнечное сплетение стоящего над ним Максима, достав, казалось, до позвонков. Уже в падении, без дыхания, Максим сумел блокировать еще один страшный удар – Коршун ткнул ему в глаза два пальца, чтобы ослепить. И этот подлый прием тюремной шпаны вдруг вдохнул в Максима неудержимую ярость. Он уже не контролировал себя разумом. Все его существо сейчас стало той абсолютной силой, которая сама по себе основание, и в немыслимом темпе, автоматически, он провел серию ударов, которую ни один боец не то что блокировать – увидеть был не в состоянии.

Коршун не подавал признаков жизни. Максим тяжело дышал, тело покрылось испариной – бешеная вспышка бойцовской энергии осталась позади. Он не верил собственным глазам. Непобедимый боец, лучший рощинский ученик уже с минуту валялся в двух шагах от него, уткнувшись физиономией в пол. Максим подошел к поверженному врагу. Прошла вторая минута, третья...

Из зала доносился нарастающий гул. Максим нагнулся, взял кисть расслабленной руки лежащего в какой-то странной позе тела.

Пульс не прощупывался.

Не может быть! Максим помнил свою серию ударов – он был не в себе, но мышечная память сохранила ощущения. Серия точно нокаутирующая, но ни один из ударов не мог причинить увечье, тем более – оказаться смертельным.

Но пульса не было.

Да, он отомстил за Игоря. И за многие другие загубленные и искалеченные жизни. Однако он не убивал! И не хотел убивать. Он понял, что отомстил, когда увидел Коршуна на коленях, и не собирался продолжать бой – Коршун сам вызвал в нем эту вспышку ярости своей подлой «вилкой» в глаза. И был нокаутирован, а не убит. Что же произошло? Почему нет пульса?

Через веревки ринга со всех сторон уже лезли присутствующие. Максим встал на ноги, повернулся, чтобы попросить вызвать «Скорую»...

И в этот момент какая-то неведомая сила сбила победителя с ног! Оживший «покойник» ударил сзади по голени, ударил каким-то неведомым, сокрушительным ударом. Расслабленный, не ожидавший атаки Максим стал быстро заваливаться набок – прямо навстречу новому удару. Фаланга среднего пальца Коршуна впечаталась в висок.

– Подлый ниндзя опять обманул тебя! – погружаясь во тьму, услышал Максим над своей головой голос Коршуна.

– Але! Михал Петрович? Это Илья. Что вы молчите? Ну ладно – хочу вам сообщить, что возле вашей калитки мой посыльный оставил небольшую бандероль. Лично для вас. Это сюрприз – надеюсь, он не оставит вас равнодушным. Желаю здравствовать!

Трубка зашлась короткими гудками. Рощин отключил телефон и направился к калитке.

В фанерном ящике лежали Максимовы часы и фотография. Настя и Максим смеялись, парень поднял руку, словно прощаясь...

– Как, не смутила вас посылочка? Смутила, я чувствую. Но – за что боролись, на то и напоролись, Наставник. – Илья не называл так Рощина. – Пацан на вашей совести. На вашей, на вашей. Мне его даже жаль немного. Последний ведь ваш ученик, больше нет и не будет, а? Что молчите, Михал Петрович? Ладно, не терзайтесь. Все пройдет, как говорил мудрец. Желаю здравствовать!

Фотография Максима и Насти одиноко лежала на подоконнике. Он отдал ученикам свои силы, знания и умения. Он надеялся, что они изменят хоть что-то в этом подлом, грязном мире.

Изменили... Один сам изменился до неузнаваемости, другого уже нет на этом свете. Может, и прав был тот следак из КГБ. Не всякое знание и умение идет во благо... Вот только как о том заранее узнать? Впрочем, Комитет для того и существовал, чтобы все заранее предвидеть.

...Почти машинально Рощин щелкнул телевизионным переключателем. И услышал знакомый, ставший ненавистным голос.

– Как депутат, избранный народом, я несу громадную ответственность. – На лицо Ильи Коршунова красиво легла тень усталой печали. – Поэтому основным, приоритетным направлением своей нелегкой депутатской деятельности считаю заботу и помощь неимущим, ветеранам войны и труда, а также многодетным матерям. Лично мною разработан целый пакет документов, над которыми я и мои коллеги по фракции сейчас работаем...

И дальше зазвучала нежная, сентиментальная мелодия Энио Мориконэ из фильма «Профессионал». А на экране народный депутат, он же президент всего-всего-всего, меценат и благотворитель Илья Рустамович Коршунов гладил по головкам детей-сирот, что-то серьезно обсуждал с седыми полковниками воздушно-десантных войск, возлагал венок к Вечному огню...

Как все благолепно, даже трогательно. Вот красивый силуэт народного депутата у Вечного огня. Вот это тонкое, мужественно-красивое лицо крупным планом. Мягкая улыбка красиво озаряет чело, стирая красивую тень усталой печали.

Мелодия обрывается.

Рощин щелкнул выключателем, и экран погас.

В любом бою главное – победить! Рощин уже знал, что произошло на «встрече без зрителей» – у него осталось немало друзей среди присутствовавших там бойцов. Он знал, что никто из уважающих себя спортсменов больше не подаст руки Коршунову, что клуб остался без элиты – теперь туда ходят только бандиты и далекие от спорта охранники, чтобы покачаться и оттянуться с девками в бане. Что на соревнования, устраиваемые Коршуновым, соберется только всякая шпана и отморозки, которым на все плевать, были бы призовые покруче.

В глазах спортсменов Коршун морально раздавлен, он потерял лицо.

Но так ли это для него важно теперь? Ведь он давно уже не спортсмен. Он – делец, он делает деньги. Затронуло ли происшедшее эту его новую суть? Да нисколько, судя по телепередаче. Бой, важный для него, Коршун выиграл. И это для него – главное. Вот что он взял у Наставника, вот как Илья усвоил и сделал материальной силой идеи, философию, которую он, Рощин, пытался ему привить. Сила как основание сама по себе, победа любой ценой...

И Максима погубил он, Рощин.

Не предостерег, не предупредил, не научил.

Когда, в чем он ошибся?