Андрей Поповский - Каратила – третий раунд

Оставался вариант с подсадкой, но беда была в том, что Антон абы с кем откровенно общаться не станет, и тут нужен нестандартный ход. Именно поэтому Руслан, узнав от информаторов о дружеском общении объекта разработки в карантине с неким Егором Андреевым, тотчас предпринял попытку того завербовать. Конечно, Руслан не рассчитывал, что Антон поделится информацией о тайнике с новым знакомым, но вот сболтнуть что-нибудь ценное в приливе откровенности он может, и этим грех не воспользоваться. Получив от Андреева категорический отказ, Манткулов разработал оперативную комбинацию давления на Егора так, чтобы в нужный момент выступить спасителем и заставить парня работать на себя. Надавить на никому неизвестного одиночку Андреева было не в пример проще, чем на Антона, но здесь трудность была в том, что Егором периодически интересовался следователь, который вел его дело, и поэтому обставить все нужно было очень тщательно, чтобы комар носа не подточил. Теперь сложившаяся ситуация, искусно выстроенная Манткуловым, весьма благоприятствовала еще одной задушевной беседе с Егором.

Ближе к обеду Егора вызвали на допрос. К нему уже несколько раз приезжал в СИЗО следователь, чтобы уточнить некоторые детали его дела, и поэтому Егор не заподозрил подвоха. Оказавшись в знакомом ему кабинете кума и не увидев своего следователя, он немного напрягся, несмотря на любезную улыбку хозяина.

– Ну, как твое житье-бытье? Жалобы есть? – дождавшись ухода контролера, с лучезарной улыбкой поинтересовался опер.

– Да все нормально, нет никаких жалоб, – осторожно ответил Егор.

– Ой-ли? – недоверчиво покачал головой Манткулов. – А мне вот сорока на хвосте принесла, что тебя вчера напрягали в хате, и что дело дошло даже до рукоприкладства, или, верней, до ногомашества…

– Да не было ничего подобного, – честно глядя оперу прямо в глаза, отрицательно покачал головой Егор, – я вчера весь день мирно читал книжку, а потом смотрел телевизор, вот и все события.

– Ладно мне тут заливать! – резко рявкнул Руслан, сильно стукнув кулаком по столу, так что в графине, стоящем на столе, беспокойно заплескалась вода. – Все я знаю. И про то, как ты вчера подрался с семьей Гамлета, и про то, куда вы потом ходили, и даже про то, что там было решено. Думаешь, что ты так легко отделался? Нет, дружок! Гамлет и Давид не из тех, кто легко прощает обиды, они найдут способ тебя достать, и поверь мне, что в другой раз тебе уже никто не поможет. А я прямо сейчас могу пресечь эти неприятности на корню. Мое прошлое к тебе предложение остается в силе. Если договоримся, будешь здесь жить как у Христа за пазухой, и в твоем деле, по которому ты сюда попал, у тебя будут большие послабления, а если нет – то, несмотря на всю мою симпатию к тебе, я просто умою руки, и тогда твоей дальнейшей судьбе никто не позавидует

– Я вас не понимаю, гражданин начальник, – упрямо мотнул головой Егор, глядя на кума бесстрастными, ничего не выражающими глазами, – что за неприятности вы мне тут обещаете, и о каких предложениях намекаете. В любом случае, договариваться мне с вами не о чем, и если у вас ко мне все, то я бы с удовольствием вернулся обратно в камеру.

– Обратно в камеру? – ехидно переспросил его Манткулов, внезапно снова став самой любезностью. – Ну да, конечно, это дело твое. Что же, если ты очень хочешь, можно и обратно в камеру…

В голову тертому оперу пришла, как ему показалось, замечательная идея.

В этот же день Манткулов вызвал к себе Урыгу.

– Здорово, начальник, – массивный увалень, садясь на жалобно скрипнувший под ним стул, кивнул куму, с интересом просматривающему пачку желтых листков, заполненных неровным мелким почерком. – Чего тебе от меня надо-то?

– И тебе не болеть, дорогой Уружмаг, – рассеяно кивнул ему Руслан в ответ на приветствие и оторвался от изучаемого документа. – Помнишь, ты меня недельки три назад просил подселить к вам в хату одного человечка, ну того самого, который замешан в гибели твоих родственников?

– Помню, начальник, – сразу потемнев лицом, наклонился вперед Урыга. – Так ты, все-таки, решил отдать мне этого гаденыша?

– А почему бы и не помочь хорошему человеку? – усмехнулся в ответ Манткулов, – ты ведь иногда оказываешь мне некоторые услуги, вот и я, подумав над твоей просьбой, решил сделать тебе маленькое одолжение.

– Ну и что ты хочешь от меня взамен? – качнув головой вправо-влево, громко хрустнул шейными позвонками Урыга.

– Ну вот, ты все испортил. А что, если я просто так решил пойти тебе навстречу? Разве такое не может случиться?

– За просто так, гражданин начальник, в нашей жизни ничего не бывает, а если и бывает, значит жди какой-нибудь подлянки. Бесплатный сыр сам знаешь, где бывает.

– Ладно, считай, что в этом деле мы совместим твой и мой интерес. Нужно мне, дорогой мой Уружмаг, чтобы вы немного обидели этого парня, но оставили более его или менее целым, и чтобы информация о его обидах не ушла никуда на сторону. – сказал Руслан, и, увидев готовое сорваться с губ собеседника возражение, немедленно добавил:

– Пока не ушла. Потом, когда я с ним закончу и дам разрешение, можешь рассказывать об этом хоть на каждом углу. Если тебе будет угодно, можешь дать даже объявление в газету, но до того чтобы ни одного звука не ушло из вашей хаты. Ну как, ты согласен?

– Что, ты и здесь свои ментовские штучки крутишь? – понимающе ухмыльнулся Урыга и поскреб двумя ногтями небритый подбородок.

– Работа у меня такая, – развел руками в стороны Руслан. – Волка ноги кормят, а честного опера – раскрытые преступления.

– Согласен, начальник.

– Ну вот и договорились, тогда ждите дорогого гостя сегодня вечером, только смотрите, мне он будет нужен очень скоро, причем в рабочем состоянии, так что вы там с обидами не переусердствуйте, – еще раз напомнил опер.

– Не волнуйся, с него не убудет, – похабно хохотнул Урыга. – Тебе, если захочешь, тоже останется.

– Нет уж, это вы сами, я не по этой части, – брезгливо поморщился Руслан.

План Манткулова был до безобразия прост. Раз не удалось уломать строптивого арестанта пряником, значит, нужно попробовать кнут. Под предлогом предотвращения конфликтной ситуации, о которой ему стало известно от информаторов в камере восемь-семь, он собирался перевести Егора в камеру к Урыге, и, когда тот с ним закончит, снова поставить Егора пред выбором: либо вдумчивая и инициативная работа на него, либо камера три-два и все сопутствующие такой перспективе прелести дальнейшей жизни в роли тюремного парии.

Вернувшийся в камеру Егор прекрасно понимал, что кум его так просто не оставит и что он наверняка уже замыслил какую-то подлянку. Слишком уж любезно тот с ним прощался, несмотря на категорический отказ сотрудничать. Не зная, откуда ждать беды, Егор на всякий случай аккуратно прикрепил остро заточенную алюминиевую ложку, которую ему вчера дал Эдик, к внутренней стороне левого рукава своей черной джинсовой рубашки, так что при необходимости ее можно было быстро достать. Жизнь в хате уже вошла в свое привычное русло, и ничего уже не напоминало о вчерашнем инциденте, который мог бы закончиться грандиозным побоищем. Остаток дня Егор провел, беседуя с Иваном и Робертом о жизни и просматривая бесконечные латиноамериканские сериалы по телевизору.