Сергей Москвин - Профи из «Вымпела»

Дойдя до края платформы, Михаил спрыгнул на насыпь, где проходила протоптанная станционными рабочими тропинка. Все, кто жил в общежитии железнодорожников, пользовались этой тропинкой, чтобы не делать крюк, обходя вокруг вокзала. Мимо по путям прогрохотал маневровый тепловоз. Машинист оказался знакомым и, заметив Михаила, дал приветственный гудок. Михаил шарахнулся в сторону, хотя никакой опасности не было, и, только сообразив, что поступил глупо, помахал машинисту рукой в ответ. Нет, надо что-то делать, иначе он окончательно сойдет с ума. Но что?! Обратиться к психиатру, но тогда придется рассказать врачу, как он собственными руками убил человека. Как же поступить? Так ничего и не придумав, Михаил побрел дальше.

Он шел, низко наклонив голову, поэтому не заметил, откуда донесся призывный свист. Михаил по инерции сделал еще шаг. Свист повторился. Тогда он поднял голову и оглянулся вокруг. Возле пролома в бетонном заборе, к которому сворачивала тропинка, стоял смуглый человек в бейсболке и широких темных очках. Он был одет в легкую толстовку с закатанными рукавами, открывавшими мускулистые локти, и джинсы. Михаил решил, что свистнувший ему человек обознался, так как у него не было такого знакомого. Но тут незнакомец улыбнулся, и Михаил узнал в нем таинственного гостя Ужаха Исрапилова, заставившего его убить человека. Михаил остолбенел. Такого просто не могло быть. С того момента, как Михаила освободили из чеченского плена российские солдаты, он был уверен, что никогда больше не увидит страшного гостя Ужаха Исрапилова. Тем не менее он перед ним и идет навстречу. Если бы Михаил смог, то бросился бы бежать, но от страха у него отнялись ноги, и он неподвижно застыл на месте.

Приветливо улыбаясь, чеченец подошел к нему вплотную и сказал:

– Ну, здравствуй, брат. Вот мы и встретились.

Он обнял Михаила одной рукой за плечи, как сделал это после убийства Ивана, и увлек его за собой к дыре в заборе. Они вдвоем пролезли в дыру и оказались на улице, ведущей к общежитию железнодорожников.

– Что же ты не здороваешься со мной? Или не рад нашей встрече?

– Здравствуй, – механически произнес Михаил.

– Вот так. Братья не должны забывать друг друга, – назидательно произнес чеченец. – Наоборот, они должны всячески помогать друг другу, как я помог тебе вернуться домой.

Михаил поднял на чеченца недоуменный взгляд. О чем он говорит? Все же было совсем не так.

– Меня освободили наши солдаты, – стараясь придать голосу твердость, сказал он.

Но его возражение лишь вызвало улыбку на лице чеченца.

– Что же они не освободили тебя раньше, когда ты сидел в яме у Ужаха? – слащаво улыбаясь, спросил тот. – Это я сообщил вашим военным через своих людей, где держат тебя и того второго пленника. Вспомни, ведь, когда появились солдаты, никто из наших вас не охранял. Солдаты просто открыли дверь сарая и выпустили вас оттуда. Так что своим освобождением ты прежде всего обязан мне и нашему договору. Помнишь? Услуга за услугу.

Михаил шарахнулся в сторону, но это ни к чему не привело – чеченец крепко держал его за плечи.

– Я никогда не сделаю того, что вам нужно, – выдавил из себя Михаил.

Он был уверен, что своим отказом страшно разозлит чеченца, и уже приготовился принять его ругательства и даже побои. Но, к удивлению Михаила, чеченец не рассердился и лишь осуждающе покачал головой:

– Нехорошо отказывать брату. Но я мужчина и справлюсь без твоей помощи. А вот Люда слабая женщина, и твой сын еще совсем ребенок. Не представляю, как они обойдутся без твоей помощи.

Михаил недоуменно взглянул на чеченца, и тот охотно пояснил свою мысль:

– Они же останутся совсем одни, когда тебя отправят за решетку. А тебя посадят ой как надолго. Когда следователи увидят ту пленку, где ты жрешь шашлыки вместе с полевым командиром Ужахом Исрапиловым, а потом забиваешь топором пленного солдата, они решат, что ты служил у Ужаха штатным палачом. За совершенное с особой жестокостью убийство тебе дадут лет пятнадцать, не меньше. Только до конца срока ты все равно не досидишь. Зэки, узнав, за что ты попал на зону, сначала превратят тебя в лагерного петуха, а потом удавят где-нибудь в сортире или утопят в параше. – Он заглянул в помертвевшее лицо Михаила и уже другим голосом сказал: – Подумай, разве ты хочешь для себя такого конца? И что будет после этого с твоей семьей?

Михаил машинально замотал головой. Потом сглотнул подступивший к горлу комок и ответил:

– Хорошо. Я достану схему дороги. Но только схему! А насчет цистерн вы ко мне даже не обращайтесь. Договорились?

Чеченец вновь широко улыбнулся:

– Конечно, договорились, Миша. А про эти цистерны я и так все знаю. Теперь иди домой, отдыхай, – он одобрительно хлопнул Михаила по плечу. – Мы еще увидимся.

Явно довольный встречей, чеченец неспешным шагом направился по улице в противоположную сторону. Михаил смотрел ему вслед и думал, что спокойствие, которое он надеялся обрести, вернувшись из плена домой, теперь уже не наступит никогда.

Вместо того чтобы идти в общежитие, где его после ночной смены ждали жена и сын, Михаил вернулся к вокзалу, купил в привокзальном киоске бутылку водки и выпил ее без закуски в соседнем сквере, давно превратившемся в место сбора вокзальных бомжей. Он около часа просидел в сквере, на заплеванной скамейке, выжидая время, когда Люда поведет Алешку в детский сад, чтобы затем отправиться в свою поликлинику. И лишь после того, как они ушли, вернулся домой. Даже не взглянув на оставленный женой завтрак и не раздеваясь, Михаил упал на диван и забылся тяжелым, тревожным сном, в котором снова видел разбитую голову Ивана и свои окровавленные руки.

Расставшись с железнодорожником, Гамид проследовал мимо вокзала и, пройдя еще один квартал, свернул в узкую неприметную улочку, сплошь застроенную деревянными домами. Здесь регулярно вспыхивали семейные ссоры, выливающиеся в грандиозные скандалы с отчаянной руганью и мордобоем. Стихийно, но с не меньшей периодичностью, возникали пьяные драки, порой заканчивающиеся убийством одного из участников. Жители квартала повидали всякое, но того, что в одном из соседних домов разместится диверсионно-террористическая группа чеченских и арабских боевиков, они не могли себе представить. А между тем шли уже третьи сутки, как диверсанты появились в городе.

Первым в Канаш прибыл Гамид Гамадов, возглавивший с одобрения Басаева диверсионную группу. Он приехал на поезде Пятигорск – Казань. Не выделяющийся среди пассажиров молодой смуглолицый мужчина с дорожной сумкой на ремне не вызвал подозрений ни у милицейских патрулей сопровождения, ни у сотрудников линейного отдела транспортной милиции. Никто из встретившихся Гамиду милиционеров не потребовал у него предъявить документы и не попытался досмотреть его багаж. Проверки документов Гамид не боялся. В случае необходимости он готов был предъявить российский паспорт с казанской пропиской, исполненный на подлинном бланке. Реальную опасность представлял только досмотр личных вещей. Под одеждой, на дне дорожной сумки, вместе с пятьюдесятью тысячами долларов, выделенными Басаевым на подготовку акции, он прятал новейшую итальянскую магнитную мину с радиовзрывателем и пистолет. Об этой мине не знал никто из членов диверсионной группы, поэтому, несмотря на очевидный риск, Гамид решил лично доставить ее в Канаш.