Вячеслав Денисов - Таможня дает добро

Наркоман, ищущей уединенное место, постоянно смотрящей на часы. Если Чибис — не он, то кто?

Краев посмотрел по сторонам и медленно поднялся с бетонного парапета у входа в метро. До лавочки Чибиса было двадцать метров. Тридцать неторопливых шагов. Полминуты времени…

Преодолевая это расстояние, Женя боялся только одного — ошибиться. Если он облажался в том, в чем не имеет права облажаться опер, — в установлении лица, тогда все может рухнуть в один момент. Пятак, где располагались лавочки, был расположен полукругом, и действия каждого сидящего были как на ладони у всех. Если он сейчас ошибется, то настоящий Чибис это увидит. И тогда можно будет ему объяснять все, что угодно. Это все равно будет бесполезно. На контакт он не пойдет. Все очень просто. Если чужой пришел от Эберса, он должен Чибиса знать если не в лицо, то по описанию одежды и внешнего вида. А если чужой ошибся, значит, Эберс ему не объяснил, как Чибис выглядит. Значит, это — «подстава». Поверить может кто угодно, но только не наркоман. Сутки без «дозы» в милиции, при разбирательствах и выяснениях, могут обернуться для него летальным исходом.

Чибис вздрогнул, когда рядом с ним на лавочку опустился молодой парень. Не видя, однако, никаких его действий — парень ковырял пальцем мозоль на ладони, Куликов успокоился и стал приподниматься, чтобы пересесть.

— Сидеть, — едва слышно произнес подсевший незнакомец, продолжая рассматривать руку.

В уши Чибиса ударил шум прибоя, и он почувствовал, как заколотилось его сердце. Бабинов еще не пришел, но если даже он придет, то встреча не состоится. Судя по всему, незнакомый парень был из ментовки. Братва так не одевается — слишком простенький прикид. Стандартный ментовской набор — джинсы, джинсовая рубашка, туфли за пятьсот рублей. Сзади слегка топорщатся пояс на брюках. «Ствол»… Чибис обмер.

— Не «мочись», — так же тихо посоветовал Краев. — Я от Эберса.

Обретя дар речи, Чибис тем не менее озвучивать свои впечатления от встречи не торопился. Почему пришел не Эберс? Почему пришел не Бабинов? Мозг отказывался служить. Ему было бы гораздо легче, если бы по венам сейчас горячей волной прокатился «приход». Но наступал прямо противоположный по смыслу эффект. Грубо, однозначно топорно и больно начинался «сухой ломняк».

— Слушай меня внимательно, писатель, — услышал сквозь стук собственных зубов Чибис. — Меня интересует, где ты «всосал» информацию про отраву. Говори быстрее, чтобы я придумал, как спасти ненужную тебе жизнь. Кто тебе слил тему для сообщения Эберсу? Быстро!

Чибис понял, что Эберс не придет, а значит, не будет пятисот долларов. А это, в свою очередь, означало последнее для Чибиса в этом ряду умозаключений — кошмар, заканчивающейся сумасшествием. По его лицу почти одновременно заструились дорожки пота.

— Кто такой Дима Пеший? Где он живет? — Вопросы долбились в виски, пытаясь войти вовнутрь и разорваться одной гранатой.

Краев наклонился к Чибису.

— Я могу сейчас вызвать «Скорую». А могу отвезти тебя в отдел. Там ты сдохнешь от абстинентного синдрома, как собака от чумки. Я выберу второе, если ты, сука, опять не ответишь на вопрос. Итак, кто тебе слил информацию о героине?

Толпа пришла…

Толпа пришла…

Чибис перестал контролировать ситуацию. Если бы вместо этого мусора пришел Эберс, он продержался бы еще час-полтора. Этого хватило бы на то, чтобы достать «белого» и… Но сейчас было поздно. Сейчас не было даже валокордина, чтобы успокоить застучав шее вразнобой сердце. Сердце — оно не вечное…

Он даже почувствовал радость и опускающуюся откуда-то сверху, обволакивающую все тело пелерину покоя, когда почувствовал резкий удар в сердце. Боль победила боль, и Чибис был благодарен ей за это. Дурная кровь, пузырясь, уходила вон из тела. Тело, причиняющее такую боль… Мысли Чибиса с каждым моментом становились все невесомее. Что там спрашивал этот мусор?.. Кто его заставил написать бумагу?.. Как же он не может догадаться сам, если он пришел от умного и доброго Эберса?..

Чибис рывком поднялся ввысь и смешался со стаей давно знакомых голубей. Он засмеялся от радости, увидев знакомые розоватые горы под молочными облаками и серебряную полоску реки…

Сначала Краев ничего не понял.

Пытаясь разговорить Чибиса, он наклонялся к нему все ниже и ниже, как вдруг услышал перед собой звук треснувшей плоти и в нескольких сантиметрах от своего лица увидел взорвавшуюся, словно пробитую изнутри неведомой силой ткань куртки Чибиса. Брызнувшая в лицо чужая кровь вернула его к реальности.

Выдернув из-за пояса «Макарова», Евгений перевалился за лавку и загнал патрон в патронник. Не нужно быть специалистом, чтобы понять, что по ним ведут огонь из дома напротив. Только одно сейчас терзало Краева — по кому именно? Пуля вонзилась в Чибиса на таком расстоянии от головы Жени, что он недоумевал. Сердце бешено колотилось. Он метнулся к наркоману, схватил его за дрожащую руку и заволок за лавочку — самое безопасное сейчас место.

— Он убил его!!! — завизжала девица напротив.

Люди, крича каждый о своем, мешая друг другу и не замечая этого, бросились подальше от пятачка со скамейками.

— Вызовите «Скорую»! — прокричал им вослед Краев и поднял рукой голову Чибиса. — Кто заставил тебя написать Эберсу?! Кто?! Умри по-человечьи, мать твою!..

Чибис бестолково смотрел в небо и улыбался окровавленными губами. Мгновенно побелевшее лицо и почти черные круги под глазами делали его похожим на вампира.

— Кто тебе велел написать Эберсу?!

Чибис надул щеки, словно пытаясь наполнить воздухом воздушный шарик, и выдохнул, окропляя воротник рубашки Краева брызгами накопившейся во рту крови:

— Ба!.. бинов…

Его голова соскользнула с руки опера и с глухим, мертвым стуком упала на асфальт.

Не доезжая до деревни Сестрино около полукилометра, любой автолюбитель обратит внимание на удивительный пейзаж, открывающейся слева по ходу движения. Среди монументальных сосен стоят, словно выясняя, кто красивее и у кого положение выше, несколько десятков трехэтажных коттеджей. Именно — трехэтажных. Двухэтажные, как говорится, тут «рядом не стояли». Красный, огненный кирпич и зеленая черепица весьма удачно гармонировали с золотом купола православного храма и отливающей медью крышей общественного заведения — игорного дома, совмещенного с сауной. Это не центр реабилитации детей-инвалидов и не дом отдыха лиц, достигших пенсионного возраста. Это обычные дачи. Ранее на этом месте действительно стояли дачи работников партийно-политического аппарата области, но при всей своей «тогдашней» вычурности они не могли бы соперничать с сегодняшними замками, что заняли их место. Веление времени — исчезла партия, но никуда не делись «партийцы». Они прибились: кто — «вправо», кто — «влево», кто замешкался, подумав, и — «зацентрился». Это их коттеджи сейчас горделиво подчеркивают знать своих хозяев. По старой привычке дачи так и стали именовать — «обкомовскими».