Илья Деревянко - Ночная стража

Послышался легкий щелчок, бетонный монолит сдвинулся в сторону, и мы вошли… в ярко освещенный тюремный коридор. Выложенный плиткой пол, беленый потолок, тяжелый запах гнили и немытых тел… В стенах виднелись решетки-двери, за каждой из которых находились небольшие одиночные камеры с «постояльцем» в полосатой робе, с унитазом в углу и с охапкой соломы на каменном полу. «Постояльцы» вели себя по-разному. Кто неподвижно лежал на гнилой соломе, кто сидел на унитазе как на стуле, кто нервно прохаживал взад-вперед. Подать голос ни один заключенный не решался. На лицах у всех застыла тупая обреченность, приправленная животным страхом. Похоже, порядки тут были еще те!.. Вдоль камер не спеша прохаживался здоровенный надзиратель: в обязательной «собровке», пятнистом камуфляже, с электрошоковой дубинкой и со связкой ключей у пояса. Второй страж стоял в конце коридора с автоматом на изготовку… Едва мы ступили на плиточный пол и прошли по нему несколько шагов, стена за нами тихо задвинулась обратно.

– Открой четвертую, – велел тюремщику дядя Миша. Тот молча загремел ключами, отпирая замок. Потом отодвинул засов и толкнул решетчатую дверь. Она распахнулась с неприятным скрипом. С соломы тут же вскочила сгорбленная фигура в полосатой робе, привычно раскорячилась у стены (ноги до предела раздвинуты, лоб уткнут в стену, ладони на затылке) и тусклым голосом отрапортовала:

– Арестованный номер ноль-ноль четыре к досмотру камеры готов!

– Выходи, Фуфел. Пойдешь с нами, – жестко произнес куратор.

При звуках его голоса сатанист вздрогнул, принял вертикальное положение и с ужасом уставился на нагайку. (Видать, успел с ней тесно познакомиться за время следствия.)

– Туда, – дядя Миша указал кнутовищем в сторону караульного с автоматом.

Гнусная физиономия Фуфела моментально побелела, взмокла от пота. Расшлепанные губы затряслись, челюсть отвисла. С громком треском он испустил нутряные газы. В без того тяжелом воздухе распространилось удушливое зловоние. «Противогаз бы сюда! – брезгливо скривился под маской я. – Подлое, трусливое животное! Сейчас начнет о пощаде молить, на коленях ползать, обувь вылизывать… Сатанисты они такие! Особенно посвященные высоких уровней! Зна-а-ают, уроды, ЧТОждет их на Том Свете. А посему отчаянно цепляются за жизнь. Уж насмотрелся, блин, на своем веку…» [42]Фуфел, однако, не оправдал моих подозрений. Оцепенело таращась на нагайку, он еще больше сгорбился, беззвучно заплакал и, заплетаясь ватными ногами, побрел в указанном направлении. Страх перед плеткой в руке «добродушного толстяка» заткнул чертопоклонника получше любого кляпа.

Поприветствовав нас коротким кивком, автоматчик отпер бронированную дверь и «попрощался» с недавним подопечным мощным пинком под зад. Куратор неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал тюремщику. А сам Константин Валерьевич лишь тоненько, по-бабьи, ойкнул…

После недолгого путешествия по прямому, как стрела, коридору мы вышли в обширную мрачную пещеру, освещенную множеством смоляных факелов. Посреди на небольшом помосте стояла плаха с воткнутым в нее топором. С одной стороны к помосту примыкала утопленная в почве громадная стальная клетка с железным потолком и крышкой люка в нем. В клетке исходили слюной, сверкали адскими глазами, мерзко пищали и нервно подпрыгивали в воздух три голодных «чубайса». С другой стороны примостилась П-образная, рассчитанная на четверых виселица. Кроме того, в пещере находились: небольшая трибуна для зрителей, еще одна клетка (на сей раз пустая) и… кафедра наподобие преподавательской в вузе. На трибуне сидели несколько человек в масках. Кафедра, как и вторая клетка, пока пустовала…

Увидав все это, Фуфел не выдержал, рухнул ничком на землю и забился в дикой истерике.

– И-и-и-и-и-и-и-и!!! – пронзительно, на одной ноте визжал старший жрец «Амадеуса». Он извивался, как полураздавленная гадюка, обильно мочился и испражнялся прямо в штаны. – И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!!

– Замолкни, подлец! – Дядя Миша без замаха хлестнул сатаниста куда-то в область копчика. Визг прервался, сменившись надсадным, задушенным хрипом.

– А теперь встать! Или ты знаешь, ЧТОя с тобой сделаю.

Перекошенный, трясущийся, зловонный Фуфел с трудом поднялся на непослушные ноги. В пещере установилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов, а также злобным писком и клацаньем зубов оголодавших «чубайсов».

– Чего ждем? – по прошествии минуты шепотом спросил я куратора.

Взяв за локоть, он отвел меня в сторону и еле слышно пояснил:

– Не чего, а кого. Фигурантов, взятых сегодня на рассвете и еще не подвергавшихся следственным действиям.

– Сатанистов? – уточнил я.

– Пособников из властных структур. Много зла натворили поганцы! Но суть в другом… По ознакомлении с психотипами данных субъектов начальство решило – перед началом допросов подвергнуть их мощному психологическому прессингу. Каковым и станет показательно жестокая казнь Фуфела. Обычно мы не зверствуем, приводя приговоры в исполнение. Ограничиваемся пулей в затылок. Но сейчас, для пользы дела… В общем, вы понимаете.

– Разумеется! – хищно улыбнулся я. – Еще какпонимаю! Вот, помнится, два года назад…

– Т-с-с-с! – вдруг зашипел дядя Миша. – «Гости» на подходе…

Спустя небольшой промежуток времени в сопровождении двух автоматчиков в пещере появились четыре до смерти перепуганных типа: в полосатых робах, наручниках и ножных кандалах. В одном из них я опознал довольно известного деятеля из мэрии, часто мелькавшего на телевизионных экранах. Остальные были мне не знакомы, но, судя по некоторым признакам, занимали не менее, а то и более высокие посты. Конвоиров данное обстоятельство нисколько не смущало.

– Пшел, животное, пшел!.. Живо, блин!.. Шевелите копытами, уроды! – подведя их к пустой клетке, взрычали они. Пинками загнали чиновников вовнутрь. Задвинули засов, закинули автоматы за спины, сняли с поясов электрошоковые дубинки и, встав у клетки, предупредили грозным тоном: – Стоять тихо!.. Молчать!.. Дышать через раз!.. Кто пасть разинет – заряд тока в яйца!!!

Пособники сбились в кучу, затравленно поглядывая на плаху с виселицей. «Опознанный» с трудом сдерживал рыдания.

– Мой выход, – вздохнул куратор и, сделав первый шаг к кафедре, добавил: – Фуфел отныне в вашем распоряжении, господа Феникс и Воробей. Когда закончу трепаться, приведете приговор в исполнение. Вы ведь этогооба хотели. Не правда ли?!.

Взойдя на кафедру, стоящую «лицом» к клетке с пособниками, куратор достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги с гербовой печатью. Развернул его, положил на подставку и, давя тяжелым взглядом синюшных от страха чиновников, начал размеренным, суровым голосом: