Илья Деревянко - Ночная стража

Примерно через сорок минут мы вышли к заброшенной (или засекреченной еще при Сталине) линии метро. На рельсах стоял новенький локомотив с одним-единственным вагоном, выкрашенным в серо-стальной цвет и, по некоторым признакам, бронированным.

– Милости прошу, – измененным при помощи специального устройства голосом произнес провожатый. Открыл дверь, забрался внутрь вагона, аккуратно пристроил там катапульту, пружинисто выпрыгнул обратно и направился к кабине машиниста.

Один за другим мы полезли в серо-стальную коробку, как патроны в обойму. Первыми – «носильщики» с грузом, за ними – мои подчиненные. Последним – ваш покорный слуга. «Интересно, есть ли здесь система самоликвидации, как в наших «вертушках» на Северном Кавказе?» – лениво подумал я, бесцеремонно, на правах старшего, занимая единственное кресло. Оно оказалось удобным, как раз по моей фигуре. Довольно улыбнувшись, я расслабился, пристроил автомат на коленях и осмотрелся. Обстановка внутри резко отличалась от обычной метрополитеновской. Специальный отсек для снаряжения. Деревянная лавка с одной стороны, кресло у окна – с другой. Два тусклых плафона под потолком и… крупнокалиберный пулемет, закрепленный у бойницы в хвосте вагона. «Точно есть. Иначе и быть не может», – утвердился в мысли я, вынул из пачки единственную оставшуюся там сигарету, щелкнул зажигалкой, прикуривая, и выпустил изо рта первую струйку дыма. «Когда еще придется? В лесу (и на подходе к цели, и на отходе) дымить нельзя. Причину объяснять незачем. Она понятна даже непрофессионалам… А сейчас… почему бы нет? И вообще – может, ЭТАпоследняя в моей жизни?! Так и не избавился от греховной привычки. Пить бросил, по бабам шляться перестал, а вот от курения избавиться не смог (или не захотел)… Господи, прости меня, окаянного!.. И если бы только за курение… Мно-о-ого всякого разного за мною числится. Ох, как много!.. Отец Нестор, правда, отпустил все мои грехи, ведомые и неведомые, но тем не менее…»

Локомотив не слишком плавно тронулся с места. Вагон вздрогнул и, набирая скорость, понесся сквозь густую темноту, изредка прореживаемую неяркими фонарями. Прервав невеселые размышления, я окинул взглядом товарищей, сидящих в ряд на лавке. Затушил окурок в пустой пачке и уставился в окно, прижавшись лбом к холодному стеклу. Темнота… темнота с редкими рукотворными «светлячками». Мерный стук колес, гробовое молчание пассажиров подземного «экспресса»… Двое из группы (Воробей и Стриж) подобно мне выкуривали по последней сигарете. Остальные просто сидели, максимально расслабившись и любовно поглаживая личное оружие. У профессиональных воинов к нему отношение особое, как к живому существу… Неожиданно за окном промелькнуло подобие станции – хорошо освещенное, со свежими следами ремонтных работ, но безлюдное. Очевидно «Ночная стража» приспосабливала ее («станцию») для каких-то своих нужд. А ремонтники скрылись, заслышав шум приближающегося поезда. Секретность абсолютно во всем – основополагающее правило «Н.С.» Чего не знаешь, того и не выдашь (допустим, на допросе) и… не продашь. Да, да, именно так! Разумеется, людей в нашу организацию подбирают тщательнейшим образом, многократно тестируют, перепроверяют, но… очень уж страшные настали времена! Бездуховность, всеобщее моральное разложение, мощное промасонское лобби во властных, законодательных, силовых и прочих влиятельных структурах российского общества. Управляющие им (лобби) закоренелые слуги дьявола (вроде господина «Н»)… Ведь не от хорошей жизни Нелюбин и K° создали подпольную (в прямом и переносном смыслах) «Ночную стражу»! Недаром ее бойцы «умерли», демонстративно похоронены и действуют тайно, аки тати в ночи. Верить можно только Господу Богу, а людям… Гм… Меня, например, столько разпредавали (в первую очередь те, кому доверял, кого любил), что и сердце уже не болит при воспоминаниях об этом. Нечему там теперь болеть! Сплошное пепели́ще, прихваченное заморозком…

Поезд начал притормаживать, сбавлять скорость и вскоре остановился.

– Выгружаемся. Дальше пешком, километра три… – объявил из кабины машинист-проводник.

Выход на поверхность скрывался под старой замшелой сосной. После нажатия специального рычага изнутри она сдвинулась в сторону вместе с огромным пластом почвы. (Строители постарались не повредить корней.) А когда боевая группа покинула подземелье, я нажал на другой рычаг, искусно замаскированный под толстый сухой сучок. И пласт вместе с деревом аккуратно встал обратно.

В предрассветном лесу было сумрачно, тихо, холодно. Под ногами похрустывал неглубокий колючий снег. Едва ощутимо пахло хвоей. Далеко над верхушками сосен и елей бледно светила ущербная луна.

– Разобрались по номерам! – одними губами скомандовал я.

Воробей (второй), Гусь (третий) и Зяблик (четвертый) взвалили на себя все снаряжение. Я встал в голову небольшой колонны с «Валом» на изготовку, а Стриж (пятый) – замыкающим. В руках он держал длинную крепкую палку с лисьим хвостом на конце.

– Попрыгали!

Бойцы привычно выполнили команду. Ничто не звякнуло, не зашуршало.

– Нормально. Вперед! – Со средней скоростью мы двинулись по направлению к «крепости» господина «Н», ступая след в след. Причем Стриж старательно заметал его лисьим хвостом. Незачем здешним знать, ОТКУДАпоявились ликвидаторы.

Ребята Ящера не «засветили» заветную сосну по той простой причине, что все они погибли в процессе операции. Мы же при отходе собирались взорвать прилегающий к ней тоннель, уже давно и умело заминированный. (Махать хвостом на обратном пути никак не получится.) Взорвать – если будет кому отходить. Если же поляжем, ход останется «незасвеченным», как и в случае с предыдущей группой. В плен, разумеется, никто из нас не попадет. Даже тяжело раненный, обезрученный, контуженный и крепко связанный в беспамятстве… Очутившись в руках врагов, любой из нас просто остановит себе сердце. Этому нехитрому фокусу дядя Миша обучил меня, а я, соответственно, своих подчиненных…

Хвойные деревья иногда перемежались обычными, лиственными. Темные, угрюмые, облетевшие, они топырили голые ветви, словно собираясь схватить незваных гостей и задушить их в корявых объятиях. Проклятого воронья, по счастью, видно не было. То ли оно здесь не водилось, то ли дрыхло, то ли отправилось к хозяевам – чертям за очередными инструкциями… На лицах бойцов (обычно каменных, непроницаемых) сейчас читалось радостное оживление. Некоторые улыбались краешками губ. Я тоже пребывал в приподнятом расположении духа. «Вернемся, не вернемся – тут уж как Бог даст. Но высокопоставленного мерзавца «Н» мы непременно уничтожим. И это станет достойным завершением жизненного пути для любого члена группы. Прежде никому из нас не доводилось ликвидировать слуг Сатаны ТАКОГОуровня. Плюс – опаснейший иуда Кузнецов… Да-а-а! За них двоих нам, надеюсь, много грехов спишется», – фиксируя взглядом окрестности и не снимая пальца со спускового крючка, весело думал я. Ребята, как казалось, полностью разделяли мои мысли.