Владимир Колычев - Брат, вспомни все!

— Что-то непохоже. Слушай, а может, ты волнуешься? — спросила она. — От этого иногда бывает упадок сил.

На слове «упадок» она сделала особое ударение.

— Может, волнуюсь, — снова пожал плечами он.

— А может, и нет, — все так же передразнила его Лелька.

И язык показала. Потом провела этим языком себе по губам. И тут же сделала два шага вперед, опустилась перед ним на колени. И взяла его пипик в руку. Коснулась его языком.

Внутри него что-то всколыхнулось. Мощный прилив крови ударил в пах. И началось…

Никита отступил от Лельки, закрыл свое восставшее хозяйство руками.

— Не надо, — покачал он головой.

Почему не надо? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Лелька очень хороша собой. Он же свободен, у него нет ни жены, ни любовницы… Стоп!.. А может, в той жизни у него как раз и была любимая жена? И он не хочет ей изменять?

— Может, ты голубой? — обиженно спросила Лелька.

— В смысле педераст?

— Ага, педик…

— Нет, не педик. Это я тебе точно говорю.

— Может, импотент?

— Не знаю…

— Давай еще раз проверим?

Лелька снова подступила к нему.

— А давай не будем…

— Значит, ты сволочь!

Она недовольно тряхнула своей пышной гривой. И начала одеваться.

— А знаешь почему? — спросила она.

— Что «почему»?

— Почему ты сволочь… Потому как те, которые не могут, но хотят — импотенты. А как называют тех, которые могут, но не хотят?.. Сволочи они все, вот кто.

— Значит, я сволочь, — пожал плечами Брат.

— И неудачник, — добавила Лелька. — Потому как не прошел ты конкурс, красавчик.

Оконфузился он — не берут его на работу. А нужна ему такая работа?

— Очень жаль.

— Мне, между прочим, тоже. Я девка не то чтобы развратная. Но секс обожаю. Только не с каждым в кайф. А вот ты мне понравился. С тобой бы я покувыркалась. Но…

— Но, увы… — подхватил Брат.

— Дурак ты!..

— Может быть… Девчонка ты клевая, не вопрос.

— О! Гляди, разговорился!.. Слушай, а ты что, правда, о себе ничего не знаешь?

— Ничего.

— Вообще ничего?

— Вообще.

— Память отшибло?

— Точно.

— И как же тебя угораздило?

— А как в кино. Шел, шел, а потом кто-то бац дубиной по голове. И крыша набок по полной программе. Амнезия называется.

— А за что тебя дубиной по голове?

— Если бы я знал…

— Слушай, интересно все как… Ты сейчас со Славиком живешь? На одной с ним помойке?

— Ну, не помойка…

— А вот ля-ля мне заправлять не надо! Знаю я, кто такой Славик. Он хоть и не совсем еще опустился, но бомж самый натуральный… А вот ты на бомжа совсем не похож. Хотя уже тухнуть начал… Слушай, а хочешь, я тебя на поруки возьму?

— На поруки?

— Ну да… У меня квартира двухкомнатная, живу одна. Поживешь пока у меня.

— Я тебе кто, любовник, брат родной?

— Ни тот и ни другой… Ты что, думаешь, если я в порно снимаюсь, то совсем конченная. Думаешь, во мне человеческого ничего нет? Думаешь, я не понимаю, как тебе тяжело…

— Да не тяжело мне.

— Брось, не заливай! Короче, если ты такой гордый, я тебя на работу к себе возьму.

— На какую?

— Парень ты крепкий, вон какие бицепсы, кулаки будь здоров… Кстати, ты драться умеешь?

— Не знаю.

Брат и в самом деле не знал, может он драться или нет. Но то, что физической силы порядочно — это он чувствовал. Только вот с головой проблемы…

— Ну, это не важно… Главное — вид у тебя внушительный… Одежку, правда, сменить придется. Что-нибудь придумаем. В общем, телохранителем моим будешь… Много, правда, платить не смогу.

— Да не нужны мне деньги. Ты меня только корми.

— Ну, это само собой… Значит, ты согласен? «А почему бы и нет?» — решил Брат.

— Согласен, — кивнул он.

— А потенцию твою мы подымем, — шаловливо подмигнула ему Лелька.

Он ответить не успел. Открылась дверь. И на пороге появился бородач Евгений.

— Не по-онял!.. Вы уже что, все?

— А мы еще и не начинали… Разговор у нас интересный был.

— Ну что, наговорились?

— Да нет…

— Ну тогда идите где-нибудь в другом месте разговаривайте.

— А что такое?

— Кина не будет. У кинщика триппер.

— Женя, ну я серьезно…

— Я тоже… С аппаратурой проблемы. Не знаю, решим их до завтра или нет… Но все равно, завтра я тебя, Леля, жду… И тебя, — посмотрел бородач на Брата. — Если, конечно, молоток твой молотить умеет.

— Ничего, молоток мы ему отремонтируем.

И снова Лелька окатила его плотоядным взглядом. Она явно рассчитывала затащить его к себе в постель. Только Брат сомневался, что это у нее получится. Почему? Самому бы знать на это ответ.

Вместе с Лелькой он вышел на улицу. И носом к носу столкнулся со Славиком. Все это время тот терпеливо ждал его возвращения. И неудивительно.

— Ну что? — спросил он у Брата.

— А ничего, — ответила Лелька. — Забираю я твоего дружка. На работу к себе его взяла. Телохранителем моим будет… А ты что, против?

— Да нет, — замялся Славик. — Но я думал…

— Думал, что он с тобой жить будет. Обойдешься. На вот тебе! — Она небрежно расстегнула свою сумочку, достала кошелек, вынула сотенную купюру, протянула ее Славику. — Отдыхай!

— Вот спасибо! — Того аж затрясло от радости. Он схватил купюру, засунул ее в карман. И посмотрел на Брата.

— Ты это, братан, если будет время, заходи. Где найти меня, знаешь… Всегда буду рад!

— Особенно, если не с пустыми руками, — добавила с усмешкой Лелька.

Но Славик ее не слышал. Он уже включил форсаж и на полном ходу уходил в одном только ему известном направлении.

— Вот так, стольник в кармане, — глядя ему вслед, с изрядной долей цинизма сказала Лелька. — И все — в кусты друзей, в кусты подруг, я сам себе кустатый друг…

— Зачем ты так, — покачал головой Брат. — Не надо о нем там плохо. Он как-никак выходил меня.

— На улице подобрал и к себе взял?

— Да…

— Надо было ему в больницу тебя везти. А он тебя к себе на помойку потащил. А если бы ты ласты склеил?

— А ведь мог бы…

— То-то и оно… А в больнице бы, может, и узнали, кто ты такой.

— Может быть… Ничего, я это сам узнаю… Ну что, пошли?

— Поехали, — уточнила Лелька. И показала рукой на красную «девятку». Не первой молодости, но смотрится очень даже ничего.

— Моя тачка, — гордо сообщила она. — Нравится?

— Ага. Плод трудов праведных?

— Скорее неправедных. Но, извини, чем могу, тем на жизнь и зарабатываю.

— Не надоело?

— А вот мораль мне читать не надо! — отрезала Лелька. И уже более мягко: — В обязанности телохранителя это не входит.

— А что входит?

— Тело мое хранить. И лелеять.

Они подошли к машине. И тут возле них резко затормозил новенький джип. Из него вышли два крепких парня в дорогих кожаных куртках. И вслед за ними выбрался коренастый крепыш с багровой лысиной. Тоже в коже. Уже в годах дядя. Деловой до невозможности, крутой до тошноты.