Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра

– Какое письмо? – не понял Злобин. По всему было видно, что адвокату уже самому надоела добродушная трепотня Ивана Николаевича, но он, как истый джентльмен, прервать его или выразить нежелание сменить тему разговора не смел. Поглядывая на Струге, словно досадуя на то, что этот спокойный парень чурается их компании, Марат Михайлович разливал коньяк по рюмкам.

– Какое?.. – задумчиво продолжал жевать Бутурлин. – Какое?

– Да оставьте вы! – по-доброму перебил его Злобин. – Антон Павлович, да выпейте же коньяку!

– Не хочу, – машинально ответил Струге.

Вздохнул и поднялся. Недочитанный журнал опять упал на кровать.

– Благодарю. Нет настроения. Вы с кем устроились в номере?

Злобин признался, что пока в номере один.

– Вы позволите мне сделать от вас звонок домой? Не хочу вам мешать, а разговор, как понимаете, немного личный…

О чем речь?! Злобин тут же протянул ему ключи, и Антон вышел.

Выйдя из номера, Струге быстро осмотрелся. Коридор был пуст, и лишь приглушенные разговоры в номерах свидетельствовали о том, что гостиница живет своей жизнью. Антон Павлович сделал два шага и оказался напротив двери с цифрами «1022». Выпустив из ладони мешающий брелок в виде деревянной груши, он вставил ключ в замок.

Открыв дверь, Антон вошел в номер. Номера похожи, как две капли воды. То же расположение мебели, тот же узор обоев. Разница лишь в том, что они были более темного оттенка, а на стойке стоял не «Рубин», а «JVC». Даже телефоны схожи.

«Думаю, Злобин не обратит внимание на то, что ему завтра дежурный не выдаст счет за междугородний телефон. Он просто об этом забудет».

Струге не собирался звонить Саше в Тернов. Вытащив из кармана визитку Выходцева, он уверенно набирал номер его домашнего телефона…

Повесив трубку, Антон посмотрел на часы. Половина одиннадцатого вечера. Бесшумно закрыв дверь номера Злобина, Струге проскользнул мимо своей двери, краем уха услышав громкую речь Бутурлина. Иван Николаевич, вероятно, никак не мог оправиться от потрясения, поэтому Струге оставалось лишь удивляться, наблюдая нечто новое в нем – необычайное красноречие.

Лифт привез судью на первый этаж и устало зевнул створками. В тот момент, когда они закрывались, Антон Павлович уже подходил к дежурной на первом этаже. Это была та самая женщина, что оформляла его в номер в день прибытия.

Опустив формальности представления – после побоища в гостинице жильца по фамилии Струге знал уже весь персонал, он лишь дружелюбно кивнул этой даме с шиньоном. Этого вполне хватило для начала разговора.

– Вы хорошо помните тот день, когда убили судью?

– Знаете, такие дни незабываемы, – призналась женщина. Она говорила и рассматривала засохшие бисеринки крови на белых вставках куртки Струге. – Особенно если это случилось позавчера, да еще и в мою смену.

– Тогда вы наверняка помните, в котором часу покойный Феклистов последний раз зашел в гостиницу?

– Знаете… – женщина поморщилась. – Я точно помню, что этот судья прибыл за день. За день до того случая…

– Вы ничего не путаете?

– Милок! Путают по пьяни. Я здесь десять лет сижу, и если я буду всех путать, то меня вышибут с работы. В день, предшествующий убийству, Феклистов вошел в гостиницу в десять часов вечера и больше никуда не выходил.

«Милок» напряг память. Действительно, в то утро, когда он столкнулся с постояльцем номера 1017, Антон Павлович не заметил на его одежде следов от растаявшего снега. Значит, Феклистов куда-то собирался. Тогда что заставило его вернуться в номер?

«Скорее всего, тот решил проследить, не заметил ли я его манипуляций с пожарным гидрантом», – решил Антон.

– А вы прокуратуре об этом сообщали?

– А прокуратура мне этот вопрос не задавала, – ответила женщина.

Попрощавшись, Антон поднялся на свой этаж.

Антон вернулся в свой номер в тот момент, когда там уже вовсю шла дискуссия о недозволенных приемах государственных обвинителей в судебных процессах прошлых лет.

– Вы знаете, как делают представители обвинения? Склоняют граждан к подаче жалоб в кассационные инстанции, а после составляют прокурорский протест!

«Какая новость, – мысленно ужаснулся Струге. – Кто бы мог подумать?!»

– Безобразие, – соглашался Злобин. – Я понимаю ваш гнев.

Приходу Струге он радовался, как ребенок. За те десять минут, пока Антон отсутствовал, Бутурлин, очевидно, довел его до состояния крайнего умственного истощения. Бутылка на столе была наполовину пуста. Струге был оптимистом. Поэтому первое, что он сделал, войдя в номер, отметил: «Бутылка наполовину полна». Значит, разговор будет продолжен. Просто так адвокат уже не уйдет – такт не позволит, а выгнать его за дверь с недопитой бутылкой не решится Бутурлин. Но последнему мешала не врожденная тактичность, а возможность выговориться перед тем, кто его может выслушать в этой гостинице. Со Струге этого не получалось, да и не могло получиться.

Антон присел на край кровати. Лежать при госте, даже отказавшись от участия в совместной выпивке, он считал неприличным.

Струге согласился со следователем в том, что приехать в гостиницу тому следует не сейчас, а поутру. Тем более что Выходцева Антон Павлович застал не дома, а в служебном кабинете.

– Я пока знаю лишь одно, Антон Павлович, – сказал он Струге, – все звонки были сделаны на Мрянский тракторостроительный завод. Коллеги в этом городе сообщили, что их ведомство возбудило уголовное дело по факту исчезновения с территории завода девятисот тридцати тракторов на общую сумму девять миллионов триста тысяч долларов США. Следствие закончено, дело передано в суд. Отгадайте, кто его рассматривает?

– Не рассматривает, а – рассматривал… – с хрипотцой ответил Антон, поняв все.

– Совершенно верно. Феклистов Владимир Игоревич. Судья с десятилетним стажем работы.

– А что по подсудимым?

– Хороший вопрос, – похвалил Выходцев. – Я бы тоже его задал в первую очередь, даже не подумав о том, что кто-то работает над этим всего несколько часов…

– Да!.. – усмехнулся Антон. – Тороплю события… Честно говоря, мне самому все это становится очень интересно. Тем не менее как судья обещаю вам не совать свой нос в дела следствия. Приезжайте, письмо интересное. Вам будет о чем подумать.

– Я пошлю к вам машину, Антон Павлович, – извиняющимся тоном произнес Выходцев. – С минуты на минуту поступит звонок из Мрянска, и я, как вы понимаете, не могу его пропустить. К вам приедет человек по фамилии… Впрочем, вы его уже видели, так что не ошибетесь. Наш молодой выпускник юрфака. Помните его? Меня же ждите завтра, в восемь. Отвезу вас в академию на «Волге». Не доводилось ездить по Москве в прокурорской машине с синими маячками?