Вячеслав Денисов - Особо опасная статья

В кармане затенькал телефон, и Кряжин, зацепив мысль, сунул руку в карман.

И только сейчас понял, что так его сотовый звенеть не будет. Ему бы в голову не пришло заряжать его мелодией с бурой Киркорова.

На табло мобильного бывшего преследователя черным по голубому значилось: «Gera».

– Ну? – буркнул в трубку Кряжин.

– Получил?

Кряжин почесал висок. Да, тот получил, но вряд ли это звонят те, кто его направил. Методику Феликса – привлекать к эпизодической преступной деятельности лиц у подворотен – следователь уже выучил и сейчас думал, как не напугать звонившего.

– Ага.

– Тогда через час у Пушкина.

У музея Пушкина? У дома с табличкой и барельефом? Кряжин решил, что вероятнее всего у памятника.

Встал, но вдруг еще раз посмотрел на дом.

– Саланцев, – сказал он, прижимая к уху чужую трубку. – У тебя номер высветился?

– Да.

– Пробить и установить. И через час подъезжай к Пушкину.

– К музею? Или на набережную?.. А, понял! К памятнику, да?

Правильно, Кряжин не ошибся.

– А перед тем, как выехать, отправь в ОВО вашего капитана Сидельникова. Ну, того, любителя исторических артефактов. Пусть возьмет под расписку видеокассеты, записанные с камер круглосуточного наблюдения за фасадом дома Кайнаковых. Что?.. А ты скажи им, что для прокуратуры, как для милиции, время дня значения не имеет! И если кассеты переписывались по нескольку раз, то пусть берет самые последние. За неделю, скажем.

Захлопнув крышку, он чертыхнулся.

– Поздно для них!.. Приеду – сразу солнце встанет.

Саланцев приехал не один. А вместе с Сидельниковым, еще не до конца проснувшимся, но уже сжимающим в пакете четыре видеокассеты формата VHS. Бой «муровца» с начальником ОВО района оказался непродолжительным, но плодотворным. Четыре вразброс обнаруженные кассеты, отснятые в период с начала августа по начало сентября. Надежды на успех было мало, но Кряжин считал, что незначительной вероятности очень часто бывает достаточно для того, чтобы кому-то потом показалось чересчур много.

За номером, высветившимся на табло телефона «муровца», значился, как выяснилось, некто Орс Макс Вольдемарович, пятнадцатого года рождения, ветеран войн, труда и кавалер двух орденов «Славы».

– Если это ему я втесал в подворотне, то мне просто неловко, – заметил, вырывая листок из рук сыщика, Кряжин. – Да, точно. Седая борода до пояса, клюка, мохнатые брови, два ордена на груди. Хорошо работают, суки!..

– Ну, быть может, еще не все потеряно, – с улыбкой возразил Саланцев, кивая на памятник великого поэта.

По понятным причинам «Форд» сменили на «девятку», и стояла она напротив здания «Известий» в сени деревьев таким образом, что ее не было видно ни от памятника, ни со стороны Тверской. Сам же Пушкин с приступами к нему был у пассажиров «Жигулей» как на ладони.

– Велика у нас цепочка получается, – пробормотал Сидельников. Пытаясь оторваться ото сна, он опустил стекло, и в салон тут же ворвался свежий ветер. Он обещал к утру долгожданный дождь. Хотя, вполне возможно, что и через час. – Вчера Феликс, потом покушенец на Арманова, сегодня следопыт в Столовом, а после – Гера. И ни одного, кто мог ответить хотя бы на один конкретный вопрос.

– Это как картины из Третьяковки искать, верно? – прищурился Кряжин. – Три десятка посредников, а после выясняется, что каждый из них считал себя «генеральным», получив информацию от уже стоящего в цепочке.

– Кто-то появился, – предупредил Саланцев, чуть отстраняясь от стекла.

Действительно, у памятника, неподалеку от проезжей части, нервно прохаживался человек, возраст которого было затруднительно определить из-за легкой куртки с поднятым воротником и кепки.

– Гера, по-видимому, – объяснил ситуацию Сидельников.

– Если не «генеральный» посредник, – сыграл желтой искоркой в глазу следователь. – Гера спрашивал: «Получил?» Я вас спрашиваю: «Что?» Впрочем, какая разница…

Бесшумно открыв дверь новых «Жигулей», он вышел и, к удивлению оперов, направился к стоящему мужчине быстрым шагом.

– Эй! – крикнул он, не доходя даже десятка метров. – Гражданин! Иди сюда! Иди, иди, – добавил он, видя напряжение неизвестного. – Как вы все надоели мне…

Захват продолжался не более минуты. Кряжин подошел к помертвевшему от ужаса мужчине лет тридцати на вид, взял одной рукой за шиворот, второй – за брючной ремень и поволок к бегущим навстречу сыщикам.

Через мгновение он затолкал Геру на заднее сиденье и бросил операм:

– Я хочу знать, что получил его товарищ и каким образом этот товарищ связан с Феликсом.

И сам остался на улице.

Пять минут спустя два оперативника вышли из машины, и в тот момент, когда двери открывались, следователь услышал судорожный всхлип из салона.

– Они оба наркоманы. Некто с козлиной бородкой подвизал его друга на слежку за каким-то мужиком. Обещал за это двести долларов и два грамма героина.

– Хорошо спрашивали? – буркнул Кряжин, понимая, что карандаш в руках Сидельникова, который тот умеет крепко зажать между пальцев задержанного, отвечает на этот вопрос более чем определенно. – Ладно, высаживайте его.

Гера вылез наружу, дрожа челюстью и сжимая горящую болью кисть правой руки здоровой. Он и представления не имел раньше, как бывает мучительно, когда тебя так допрашивают…

– Ступай, – разрешил Кряжин.

Он был прав, когда в первый же час знакомства с похитителями решил, что имеет дело с профессионалами. В поступках неуловимого Феликса блатная поступь просматривалась, не без этого. Но следователь был уверен в том, что в этой крупномасштабной игре Феликс – всего лишь пешка. Чуть более крупная, чем этот наркоман, торопящийся в круглосуточную аптеку за обезболивающим.

Расследовал дело Кряжин, а его противником являлся человек, о котором к концу второго дня работы до сих пор не было ничего известно. Мудрый руководитель подставлял под удар Феликса точно так же, как тот в свою очередь подставлял фигуры помельче: с улицы, с набережных, из подворотен. Использовал в «работе» наркоманов, безличностных фигурантов.

Карандаш… Не окажись его под рукой, следователь был уверен в том, что опера, конечно же, придумали другой способ мгновенного получения информации «в цвет». [26]

Когда счетчик начал обратный отсчет, игра для Кряжина закончилась. Началась война.

Ангелина Викторовна подняла трубку сразу же, едва прозвенел звонок:

– Дайте мне поговорить с сыном.

И через мгновение услышала:

– Мама!..

Сползая с кресла на пол, женщина, сдерживая рыдания, дрожащим голосом спросила:

– Николенька, какую рыбку купил папа в твой аквариум последней?

– Австралийского сомика, – ответил Коля. – Вы его кормите? Мама, когда вы заберете меня отсюда?