Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила

Поэтому я удивился, когда узнал о бандитском формировании из Страны утренней свежести. Картина на авторынке была такова. Всем управлял кореец Тен. Правда, пока никакого зверского криминала в его действиях я не находил. Единственное – торговля крадеными авто. Но этот бизнес имеет шансы стать масштабным и рентабельным где-нибудь в Чикаго, а никак не в Кабардинске. Там и машины подороже, и нас, русских дураков, «колпашить» легче. Здесь же серьезным являлся только факт угона дорогих иномарок из Европы, под заказ. Но для этого как минимум нужно быть «своим» в международном преступном сообществе, а не просто входить в организованную группировку Кабардинска. Связана смерть Тена с этими «машинными» делами? Я только начал. Однако рассуждать о черных делах корейца у меня времени уже не было, так как господин Чернорожин, что называется, «пробацал тему»…

– Су-ка-а-а-а!.. – прокатилось эхом по всему РОВД.

Валера Жмаев, дежурный по райотделу, – парень сообразительный, поэтому, когда я перешагнул через проклинающего меня Чернорожина и крикнул в коридор: «Валера!», санитары появились, как эльфы. Неожиданно быстро. Под обещания Вени вытащить меня из-под земли один из них уверенно ввел парню успокоительное и сказал:

– Мы его сразу в вашу больничку повезем, чтобы мороки меньше было.

Имелась в виду тюремная больница. А куда еще везти задержанного Чернорожина, если в отношении него уже возбуждено уголовное дело о незаконном ношении холодного оружия?

Следом за санитарами в больницу, конечно, отправится следователь. Чернорожин – парень неглупый, поэтому не станет возражать против того, что это дело возбуждено с небольшими нарушениями. Он ведь понимает, что, если сейчас к его двести двадцать второй статье добавится покушение на жизнь сотрудника милиции, ему чистое небо вообще, наверное, не скоро придется увидеть. А так он знал, что я возражать не стану.

Наркомана унесли, а я снова подошел к сейфу. Одну из ампул я израсходовал на Обморока. Оставалось еще четыре. Взрезав металлической пластиной капсулу, я перевернул ампулу вверх донышком и с удовольствием выпил содержимое, едва касаясь ее губами. Я пристрастился так пить глюкозу давно, еще в детстве, когда моя мама работала врачом в городской поликлинике. Глюкоза – это не жизнь, но она порождает интерес к жизни. Жаль, что некоторые этого не понимают. И еще она сладкая.

Не прошло еще и половины дня, а уже появилась некая отправная база. Правда, пока я владел косвенной информацией. Но именно эта информация может впоследствии оказаться решающей. У меня было то, чего не имеют опера городского УВД, которые, как я понял, тоже рьяно взялись за дело Тена. Если происходит, к примеру, убийство слесаря ЖЭУ, эти парни даже седалище не оторвут от стульев. Когда же дырявят голову депутату или известному бизнесмену, тогда только успевай от них отмахиваться. Убийство слесаря – событие малозначимое. Об этом не станет трубить пресса, поэтому ходом расследования будет интересоваться лишь прокурор в рамках предоставленных ему полномочий. Другое дело – фигурировать в средствах массовой информации как сыщик, раскрывший громкое преступление. Поскольку эхо выстрелов, сразивших Тена, уже докатилось до СМИ, я нисколько не удивился, когда ко мне в кабинет без стука вошли двое. В отличие от таких оперов, как я, они носят кожаные папки и имеют чересчур серьезные лица.

– Приветствуем, – «приветствовал» меня один из всех. – Что по делу Тена?

Это знаете, как в американских боевиках. Помните? На место убийства прибывают серьезные парни и заявляют:

– Теперь мы здесь главные. Докладывайте все, что знаете, и отваливайте в сторону. Теперь вы будете только мешаться.

Это – ФБР. У нас ФБР нет, но у нас есть другие. Более хитрые. Они попросят доложить обстановку и предложат сотрудничество. Но я этих «партнеров» хорошо знал. Кроме склада ума, от меня они отличались еще и тем, что имели автомобиль. Пока я буду шагами замерять расстояние, они быстренько проскочат по моим явкам и доложат о проделанной работе себе в Главк. А в конце дня опять подскочат и опять предложат сотрудничество. И так до того момента, пока я не выведу их на злодея. Вечером можно смело смотреть ТВ. На экране корреспондент будет рассказывать о расторопности розыскников. Тех, кто мне уже надоел за эти дни. И поздравлять их с успехами в деле очистки города от криминального элемента. Плавали, знаем.

Поэтому, когда передо мной предстали двое знакомых из ГУВД, я отправил их к следователю прокуратуры Юре Вязьмину. Через полчаса общения с ним они вообще забудут фабулу дела и начнут спрашивать друг у друга:

– Так кого же все-таки Тен «замочил»?

Двое, заметно скиснув, исчезли. Видимо, их успели предупредить в Главке об опасности, которую представлял следователь прокуратуры Центрального района Вязьмин. Вместо них появился Валерка Жмаев.

Я вскинул на него взгляд… Валера был белее школьного мела.

– Ты Гольцова куда-нибудь посылал?..

Воздух перестал поступать в мои легкие.

– Ты посылал куда-нибудь Гольцова?! – кричал он мне в лицо, а я видел лишь вздувшуюся вену на его шее…

– Андрюха, ты посылал?..

– Где Леха?! Где он, мать твою?!

Отлетевший за мою спину стул громко загремел по полу. Он упал на том месте, где еще недавно катался Веня…

– Андрюха, Лешку порезали…

– Где? – глухо спросил я, не слыша самого себя . Я прекрасно знал, где порезали Леху. Я понял это сразу, едва увидел белое лицо Валерки…

– Стофато, одиннадцать. Во втором подъезде.

Квартира двадцать семь. Жмаев этого еще не знает, но это знаю я.

Я выбежал из райотдела. Ветер хлестал меня, как подлеца, по щекам. Он плевал мне в лицо острыми иголками колючего снега и выл в уши…

У самой больницы мне пришлось остановиться. Я не в силах был больше бежать. Окинув взглядом двор, увидел полуразрушенную лавочку. Приложив последние усилия, я заставил себя сделать еще несколько шагов на непослушных ногах.

Леша. Леша… Будь я проклят …

Отдышавшись, я наконец смог намотать на шею шарф и застегнуть куртку. Кажется, прошло. Все, Горский, успокойся… Начни мыслить рационально…

Подходя к двери больницы, я понял, что не может быть никакой рациональности, пока я не увижу своего опера. До тех пор пока я не взгляну ему в лицо, я не смогу вообще мыслить. Передо мной стояло лицо Гольцова. Он смотрит на меня своими серыми глазами и говорит: «Андрей, я был на Стофато, похоже, что там дело нечисто, раз меня ударили два раза ножом в шею».

Я тряхнул головой, открыл глаза, а Леша продолжил: «Ты прости, Андрей, что я тебе не могу сказать, кто это сделал»…

«Мне очень больно, Андрей… Мне так больно, что хочется разреветься. Но я и этого не могу. Ты прости»…