Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила

Я распахнул дверь и без лишних слов уселся на переднее сиденье.

– Ты ПДД изучал? – стараясь сделать свой голос особенно неприятным, спросил я.

– Ну.

– Загну. В статье «два-три-три» Общих обязанностей водителя что написано? Забыл? В восьмую больницу!

Надо отдать должное, довез он меня, словно старался побыстрее избавиться. Откинув знакомую тяжелую дверь и вдохнув «букет», состоящий из спирта, хлорки и еще чего-то больничного, я пробежал через коридор и в ординаторской сразу увидел Анастасию. Ее взгляд был испуган и растерян. Прижав девушку к себе, я тихо спросил:

– Где Леша?

– Я перевезла его в палату напротив. Сегодня у нас мужчина умер. После аварии. Я поменяла их местами. Мужчина сейчас в реанимационной, а Алеша на его месте. Что случилось, Андрей?! Мне страшно…

Я успокоил ее какой-то дурацкой шуткой, после чего она, естественно, наоборот, разнервничалась. А как мне ее действительно успокоить? Сказать, что сейчас просто могут прийти Гольцова убивать? Как в «Крестном отце». Сержант был на месте. Получалось, что он даже не подозревал, палату с кем в данный момент охранял. Я решил проверить свои предположения.

– Капитан Афиногенов, – «представился» я, продемонстрировав нераскрытое удостоверение. – Я хочу посмотреть на Гольцова.

Сержант даже помог мне открыть дверь, после чего остался в коридоре разгадывать сканворд. Да, уж лучше бы кошку посадили под дверью. Та хоть бы зашипела, увидев постороннего.

Я закинул угол простыни на лицо трупа. Видно, авария была серьезная. Сколько ни общаюсь с покойниками, не могу к этому привыкнуть. И это хорошо. Как только привыкну, потеряется острота ответственности. Как у санитаров в морге. Я знаю двоих, те вообще на трупах в карты играют. Стола у них, видите ли, нет. Так и заявили, когда их руководство за партией в «очко» застало. Объявили замечание, но оставили. Очереди на работу в мертвецкую не бывает.

Я вышел из реанимационной. Сержант поднял на меня глаза.

– Товарищ капитан, подскажите! Древнегреческие счеты?

– Абак, – пробурчал я, скосив глаза на прикрытые двери палаты напротив. Леша там . Это он все время в кабинете кивал мне на калькулятор и просил: «Андрюха, подай абак!»

Настя сидела на стуле, сложив руки на коленях. Взглянув в ее глаза, я понял, что в девушку вселился страх. Ведь что такое страх? Просто пугающая неизвестность. Я взял ее за руку и, не вдаваясь в подробности, рассказал об опасности, которая грозит Гольцову. Поговорка «клин клином вышибают» сработала. Девушка пришла в себя и спросила:

– А как же охрана у дверей?

– Наша охрана неподкупна. Но этого парня подкупать не нужно. Он просто плохо соображает. Причинит горе, не подозревая, что творит.

В больницу приходили какие-то люди, одних больных уносили, других приносили. Настя работала, и ей было не до меня. Меня это устраивало. Я никогда не умел успокаивать женщин, потому что привык к тому, что приношу в чужой дом только сообщение о беде. Это моя работа. Я – вестник несчастья.

Сержант попался на удивление стойкий. Задремать на посту он смог лишь в половине второго ночи, уткнув затылок в стену, раскрыв рот и уронив на пол сборник кроссвордов. Я подсчитал: за три с половиной часа вахты он шесть раз минут на пять отлучался с поста покурить и два раза уходил, как я понимаю, в туалет. Все это время мимо палаты сновали посторонние. За время отсутствия охранника можно было поочередно перебить всех больных на первом этаже.

Было без двадцати четыре. Это я засек по часам машинально, когда хлопнула тяжелая входная дверь, и в коридоре раздались шаги сразу нескольких человек. Неторопливые, напряженные шаги. Я отвернулся к стене, скрываясь за дверью ординаторской. Настя ушла на второй этаж помогать какой-то сиделке. По кашлю сержанта и бумажному шороху я догадался, что он проснулся и бодро поднимает с пола кроссвордник, изображая бдительность. Неизвестные прошли мимо меня, даже не удосужившись полюбопытствовать, кто находится на месте дежурной сестры.

Я расстегнул две пуговицы на пуловере и выглянул в коридор. Действительно «Крестный отец». Двое мужчин в длинных кожаных плащах стояли напротив сержанта и о чем-то с ним тихо говорили. Их лица моментально отпечатались в моей памяти. Как я и ожидал, сержант спокойно приоткрыл дверь в палату, запустил туда «гостей» и снова уселся на стул. Сомневаюсь, что ребята пришли пообщаться с изуродованным в автокатастрофе трупом.

Сунув руку с пистолетом в боковой карман куртки, я вышел из палаты и встал посередине прохода.

– Уголовный розыск. Документы.

Удостоверение я не показывал сознательно. Если эти двое мои коллеги, то первое, что они сделают, это попросят меня предъявить документы, заодно доставая и свои. Но они сделали то, что не оставило во мне никаких сомнений: переглянулись и дружно полезли во внутренние карманы плащей. Амплитуда их движений была такова, словно их документы были размером со словарь Ожегова.

– Не шевелиться! Замерли, мать вашу!..

Удостоверение – туда, удостоверение – сюда… Вы зачем здесь?.. А вы?.. Кто вызывал?.. Я вызывал! А мы из ГИБДД города. Сам Виталий Алексеевич Табанцев? Очень приятно. А чего это вы в палате Гольцова делали? Вы ему кто, дядя? Нет? Тогда почему здесь? Ну, ладно, ребята, вы тут сами разбирайтесь, коль недоразумение вышло, а у нас дел по горло…

– Вы что-то путаете, капитан Горский, – насмешливо произнес майор Табанцев. – Я пришел посмотреть на человека, который несколько часов назад попал в автокатастрофу. Он сын уважаемого в городе человека, поэтому я счел своим долгом осведомиться о его здоровье. Но он, к сожалению, умер.

– Сержант, идите сюда! – не отводя взгляда от Табанцева, рявкнул я в коридор. – О чем вас спрашивали эти двое офицеров?

– Я же сказал! Посмотреть на человека, попавшего в автокатастрофу! – громко перебил меня замначальника ГИБДД Кабардинска.

После этого говорить с сержантом не было никакой необходимости. Он подтвердит что угодно, лишь бы Табанцев не рассказал руководству об его позорном сне.

Впившись в меня взглядом, Табанцев уверенно проследовал мимо. Следом прошел его напарник, похожий на стриженого байкера.

Хлопнули двери, а я все продолжал стоять как оплеванный, посреди коридора. Посмотреть, что они с трупом сделали, что ли?

В этом месиве обнаружить след пореза, а тем более укола, невозможно. Хотя, думаю, они ничего и не делали. Посмотрели, что находится под простыней, потеряли в раздумьях еще секунд двадцать-тридцать, а тут и я появился. Но валить меня они порешили сразу, только переглянувшись. Это не порез на теле, который только специалист определить может! Такие движения я выкупаю быстрее, чем они действуют.