Сергей Зверев - Присяга десантника

– Так, значит, ты – русский? – свистящим шепотом спросил главарь. – Очень интересно. Ты знаешь, я думал, что меня трудно чем-то удивить. Оказывается, можно. Что же ты, друг, молчал-то, а? Ведь скучно одному, не с кем даже словом перекинуться. А мы и не подозревали.

– А что, не видно?

– Да нет, вполне заметно, особенно если присмотреться, – ответил командир. – Только вот скажи мне: какого хрена ты тогда притворялся французом? Хотя нет, можешь и не отвечать. – Свечников повернулся к своим товарищам: – Ну, что будем с этим партизаном делать?

– Зароем на хрен в землю, и все, – сурово прохрипел тот, который стягивал куртку. – Какого черта он нам теперь сдался? Я могу и сам с ним разделаться, без помощников.

– Верно! – поддержал его еще один наемник. – Даже если мы за этого казачка выкуп получим – нам это дороже выйдет. Тут уже эти денежки нам вряд ли понадобятся.

– Он же всех нас сольет. И все, что было, всякий смысл потеряет!

– Верно мыслите, – согласился Гвоздь. – Тогда вся наша работа накроется и бабла мы не увидим.

После этого он вновь повернулся к Воеводину:

– Ну, а что по этому поводу думает пленник?

Пленник молчал. Майор понимал, что сейчас решится его судьба. Причем его собственное слово весило в этой обстановке очень и очень мало. Он совершенно не понимал, какой сейчас из него можно извлечь прок, и поэтому был готов к тому, что его через пару минут освежуют, как дикого кабана, и оставят догнивать где-нибудь под камнем.

Никакой «толковой» информацией он не владел, а следовательно, придумать какой-нибудь психологический ход тоже не мог. Эти туполобые мародеры вообще казались неспособными к нормальным психическим реакциям. Ну что ты будешь доказывать толпе отмороженных ублюдков?

Однако ускорять процесс собственного умерщвления миротворцу тоже не хотелось, поэтому он предпочитал молчать. Сейчас он не ощущал ни голода, ни жажды, ни даже боли в затылке. Тело было тяжелым и размякшим, глаза постоянно слипались, и до боли хотелось спать. Но майор собрал последние силы в кулак и решил дождаться финала этой неприятной истории. Как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать.

«Старлей» выждал несколько секунд, после чего вновь обратился к своим сподвижникам:

– Итак, эта сволочь молчит. Но убивать мы его пока не будем.

– Слушай, Гвоздь, зачем тянуть-то? Пристрелим, закопаем тут где-нибудь – и до свидания!

– Лучше зарезать. Или вниз сбросить...

– Не забывай, кто тут командир, – резонно напомнил ему Свечников. – А раз этот командир я, то вы пока исполняете мои приказы. Этого не трогать без моего разрешения. Я знаю, что мы с ним сделаем...

Майор, конечно, был не в восторге от подобных речей с таким веселым концом, но все же это лучше, чем скоропостижная смерть от рук подобных нелюдей. Если командир приказал сохранить ему жизнь – значит, не просто так. Все-таки какой-то интерес к нему имеется, а значит, есть и шанс выжить.

Гвоздь уже был осведомлен о смерти водителя французской журналистки, и это наводило его на беспокойные размышления.

Заказчик начинает избавляться от сообщников. Водила получил гонорар в виде бетонной плиты. Они выполнили задание и получат, очевидно, целый букет всевозможных наград – от свинца до решетки. У Свечникова уже практически не оставалось сомнений в том, что после очередного задания заказчик уничтожит всю бригаду.

Гвоздь решил сохранить миротворца как гаранта своей безопасности и вместе с ним перейти границу или уехать из страны по морю. Там можно будет и кончить его. Но никак не раньше: заложник-легионер, причем один из выживших свидетелей, – это сильный козырь в его руках. А разбрасываться такими шансами в сложной ситуации было неразумно.

Теперь оставалось только не подавать виду, что у него в голове созрел некий план, отличающийся от первоначальной стратегии действий. Его подчиненные все еще находились под контролем своего командира. И не стоило разочаровывать их раньше времени. По крайней мере, задание необходимо выполнить.

Гвоздь приказал всем остальным выйти из палатки. Однако перечивший ему боевик не унимался:

– Объясни, на хрена он нам нужен? Если не скажешь – сам прикончу.

Свечников заиграл желваками. Синдром стаи начинал срабатывать. Если хоть один из этих шакалов почувствует, что вожак дал слабину, – его тут же разорвут на части.

– Мы этого клоуна кровью повяжем, – главарь решил действовать жестко. – Дадим в руки автомат и предложим детишек пострелять. Откажется – пристрелим, а автомат положим на трупяк. Вот тебе и будет герой-фашист...

Боевики удовлетворенно хмыкнули и вышли из палатки. Теперь они, очевидно, были полностью удовлетворены ходом мыслей своего командира.

Воеводин слышал все эти диалоги, но почувствовал, что снова проваливается в сон. Он находился в руках у полностью отмороженных охотников за головами. Кто, кого и за что убивает – эти вопросы вообще не стояли перед ними в качестве более-менее важных. Платят деньги – убивай. На майора накатил приступ гнева, однако, шевельнув правой рукой, он все-таки предпочел остаться недвижимым. Его сознание плыло. Он не знал, что произошло с Элен, какова была судьба ее записи и что вообще теперь происходит в мире. Между тем он был уверен, что его ищут. Миротворец опасался только одного – пройдет еще день-другой, и поисковая группа отыщет только труп майора Воеводина...

Свечников тем временем возился с планом и сопроводительными документами, готовясь к новому заданию – теракту в школе, которая находилась в районе приморского города Поти. Заказчик рассчитал все верно – пока армия занимается их поисками, наемники нанесут удар в самом неожиданном месте.

Гвоздь глубоко вздохнул и что-то невнятно прорычал. Миротворец к этому времени уже погрузился в болезненный сон. Командир вышел наружу. Увидев, что его ребята вздумали развести костер, чтобы зажарить подстреленную дикую свинью, он вышел из себя:

– Вы что тут, вконец охренели, Робин Гуды? – Боевики недоуменно обернулись. – Хотите, чтобы нас тут с вертолетов прострочили, что ли? Думаете, много мудаков лазит по ночам в военной форме по горам, а?

«Стрелки» поспешили исправить оплошность и смирились с тем, что ужинать им придется ненавистной тушенкой. А Свечников закурил, сел возле палатки, пряча сигарету в кулаке, и посмотрел вниз. Там расстилались затуманенные равнины, пара озер, раскиданных как бусинки по столу. И горы, горы...

Батяня медленно и очень осторожно, раздвигая руками назойливые ветки колючих кустов, шаг за шагом продвигался вперед. Идти по горной местности – дело непростое, а уж тем более в местах незнакомых. Опытный десантник, хорошо знающий все премудрости горных переходов, старался продвигаться как можно тише, ведь любой лишний звук в такой местности распространяется эхом на большое расстояние, а подобное в их ситуации могло стоить ему и его людям жизни. Конечно, люди в отряде были опытными, поэтому каждый вел себя предельно осмотрительно. Отряд цепочкой растянулся на несколько десятков метров. Впереди шел проводник, без которого они вряд ли бы смогли так хорошо ориентироваться. Мирзоян уверенно продвигался по узким и почти нехоженым горным тропам. Шли долго, мешали идти многочисленные камни, которыми были усыпаны тропы; ноги у многих уже ощутимо гудели. В течение довольно долгого времени десантники сделали всего пару коротких остановок.