Сергей Алтынов - Десантура разминается

– Да у тебя перелом! – только и произнес Гинеколог, выругавшись при этом забористыми русскими выражениями.

– Не бросай меня, спаси! – запричитал Ширман.

– Мы ведь должны были улететь... С деньгами и новыми документами, – почти печальным голосом произнес Гинеколог. – А теперь прикажешь везти тебя в больницу? В Первую градскую или в госпиталь МВД? Извини, Иван.

С этими словами Гинеколог достал пистолет и трижды выстрелил в голову Ивана Эмильевича, который пытался было опротестовать последние слова Черного Салиха.

У Николая кончился боезапас, перезарядиться не было никакой возможности, и он бросился со всех ног к спасительному выходу. Первая пуля задела левое плечо, вторая впечаталась в корпус, но, кажется, важных органов не задела. Водорезов еще мог держаться на ногах, но кровопотеря была ощутимой. Сзади слышались очереди и громкие проклятия на самых разных языках, включая русский. И тут впереди ударила яркая вспышка. Николай почувствовал сильный удар в голову и потерял сознание.

Гинеколог без особых проблем отыскал лифтовую шахту, поднялся наверх. Сейчас он оказался в белой комнате, прекрасно освещенной, но при этом без окон и с одной узкой дверью. В комнате стояли диван, столик и большой несгораемый сейф с числовым кодовым замком. Деньги и документы наверняка лежали внутри, а он, легендарный полевой командир, не удосужился выяснить у травмированного Ширмана код!!! Сейчас Салих готов был рвать на своей голове остатки волос. Что ему теперь делать?!!

Между тем узкая дверь открылась, и на пороге появился крепкий парень, одетый в униформу подведомственного Ширману ЧОПа.

– Где Иван Эмильевич? – спросил парень.

– Ты знаешь код? – кивнув на сейф, вопросом на вопрос ответил Гинеколог.

– Нет. Код известен только Ивану Эмильевичу Ширману. Где он? – точно робот проговорил чоповец.

– Тогда сдохни, урод!

С этими словами Гинеколог вскинул свой пистолет, но парень в свою очередь успел выхватить свой. Два выстрела почти слились в один. Гинеколог оказался ловчее, его пуля вошла парню точно в переносицу. Однако чоповец задел Салиху левую руку и предплечье. Гинеколог готов был выть от злости, причем не менее громко, чем господин Ширман пять минут назад. Он порвал рубаху мертвого чоповца на лоскуты, быстренько перебинтовал себя. Затем вколол обезболивающий и дезинфицирующий уколы, достав ампулы из постоянно носимой с собою аптечки. Ну и куда он теперь? Даже на прежнее место работы он вернуться уже не сможет...

Хотя почему не сможет?

Сфотографироваться с раненым Черным Салихом возможно захочет куда большее количество народа. И фотографы с владельцем фирмы оценят столь «творческий подход», и ни один мент не придерется. Ранение не из тяжелых, бывало и хуже, там, в Чечне. И всегда на нем все заживало, как на собаке, не более чем за неделю.

Выйдя из одноэтажного, замаскированного под гараж, здания, Гинеколог вышел на проезжую улицу. Поймал такси и попросил отвезти его в центр, туда, где он работал, изображая самого себя.

– Заложник или террорист, не поймем никак. Медицинскую помощь оказали, как своему.

Водорезов на какое-то время пришел в себя, точно в тумане увидел склонившиеся над ним фигуры, слышал их далекие, точно с другого конца тоннеля, голоса.

– Ну-ка дайте на него взглянуть! Да это же Водорезов!

Николай увидел склонившуюся над ним лысеющую голову с залепленным пластырем лбом и треснутыми стеклами очков.

– Живы, Сократ Иванович? – спросил Водорезов, собравшись с силами.

– Как видишь... «Амнистия» не прошла, Коля. Здание тушат пожарники, из заложников шестнадцать спасены, двое погибли, как только прогремели взрывы. А вот из тех, кто был в кабинете Ширмана, не уцелел ни один.

– И... сам?

– Не могу сказать. Пока не знаю. Но ребята из «Альфы» нашли в его кабинете лифтовую шахту, ведущую под землю. Сейчас там работают два боевых отделения.

«Амнистия не прошла!» – закрыв глаза, повторил самому себе Водорезов. Он не потерял сознание, просто очень устал и хотел спать...

Бывшая Шпазма в этот момент находилась в десятках тысяч километров от границ России, по другую сторону океана. Сообщение о новом крупном теракте в Москве она услышала в вечернем выпуске новостей. Там же сообщили о гибели Ивана Эмильевича Ширмана, правда, не стали уточнять, что его труп был обнаружен в подземном тоннеле. Бывшая Шпазма на радостях заказала себе в номер сразу три бутылки мартини и виски. И еще сегодня поздним вечером ее должен был посетить смуглокожий высокий мальчик, работающий в гостинице носильщиком, а по совместительству выполняющий и некоторые другие прихоти обитателей (в основном обитательниц) многозвездочного отеля.

Что ж, как говорится – не зря шут бубенцами тряс.

Николай выписался из госпиталя спустя две с половиной недели. Ему еще предстояли массажные процедуры, которыми в совершенстве владела Алла Григорьевна. При выходе из госпиталя Водорезова встречали Петр Ручьев, Алла, Любовь Николаевна Дмитриева и выписавшийся из госпиталя МВД на день раньше Николая муровец Гриша Мартынов. Сократ Иванович находился на каком-то экстренном совещании – руководство ФСБ приняло решение вернуть генерал-лейтенанта Прохорова в свои ряды.

Петр уходил последним из квартиры Аллы, где проходил торжественный ужин по случаю выздоровления подполковника Водорезова. В коридоре, перед дверью, он чуть замешкался, словно хотел сказать Николаю что-то важное, но не решался при посторонних. Однако даже когда все ушли и Алла отправилась на кухню убирать посуду, Петр лишь пожелал Николаю скорейшего возвращения в строй.

Уже выйдя на улицу, Ручьев окончательно убедился, что решение ничего не рассказывать Водорезову было правильным. Позавчера, в восемь вечера, в снимаемой Ручьевым квартире раздался телефонный звонок. Петра трудно было чем-то удивить, но, услышав в трубке голос лейтенанта Красова-Крафта, он готов был прыгать до потолка. А уже через час Петр сидел за одним столом с ним и полковником Гнедичем.

– Сумели, знаешь ли, отсидеться во время взрыва в одном узеньком месте, – рассказывал Валерий Арнольдович. – Вот что, Петр. На днях заключительная акция «зондеркоманды».

– Что за акция? – спросил Ручьев.

– Нужно поставить точку в операции «Амнистия».

– Ты хочешь сказать...

– То, что ты слышал, – перебил его Гнедич, – кое-какие сведения имеем и, как сам понимаешь, не из пальца высосанные.

Задавать лишние вопросы было не в традициях спецгруппы.

– Водорезова привлечь? – задал вопрос по существу Ручьев. – Он послезавтра из госпиталя выходит.

– Не стоит, – покачал головой Гнедич. – Он хороший мужик, но никогда не был с нами. Не нужно ему это, так уж богом, видать, задумано. Однако в качестве зрителя я бы его привлек, – Валерий Арнольдович заговорщицки усмехнулся.