Сергей Зверев - Тени в раю

Только сейчас я заметил, что в левом ухе офицера торчит маленький наушник. Признаться по правде, я не знал о том, что нас будут прикрывать так плотно, в противном случае мог бы вести себя посмелее.

Но что сделано, то сделано, и назад уже не воротишь – как бы того ни хотел.

Между тем «официант» вещал:

– Прелясковский только что миновал Главпочтамт и въехал в тесный дворик… Он оставил свою машину рядом с рынком и направился к телефону-автомату неподалеку от кинотеатра «Сатурн»… Сейчас он набирает номер кораблевской усадьбы… Мобильник отключен.

Я живо представил себе, как на том конце провода тонкие пальцы прикасаются к трубке радиотелефона, но мои грезы перебил размеренный голос:

– …вернулся к машине. Спокоен. Собирается открыть атташе-кейс…

Дальше можно было не рассказывать, потому что эхо прозвучавшего взрыва докатилось и до нас, отчего задребезжали оконные стекла.

Снимая с себя пропитанную куриной кровью рубаху, хозяин квартиры сказал, рассматривая причудливые проводки электрического детонатора:

– Как это киношники догадались использовать для этого обычный презерватив?

– Не понял… – пытаясь сообразить, о чем это говорит Фролов, переспросил автоматчик.

Пришлось мне дать необходимые пояснения – протянув собеседнику собственную сорочку, я заговорил:

– Вот смотри, видишь этот разорванный презерватив? – Я продемонстрировал собеседнику использованное не по назначению противозачаточное средство. – Его наполнили куриной кровью и приклеили к моей рубашке, подведя сюда электрический детонатор, который срабатывает от маленькой «Кроны» в моем кармане.

Вадим, все еще не понимая, посмотрел на меня:

– И что?

– А вот что: стоит мне только незаметно коснуться скрытого тумблера, как жидкость вылетает наружу сквозь предварительно сделанную прорезь. Произведение киношного искусства. Мне когда-то на «Мосфильме» пришлось статистом подрабатывать. Там и научили…

На этот раз офицер понятливо качнул головой и засмеялся:

– Здорово.

– Ну это ладно, – вмешался в диалог прокурорский работник, – а вот как удалось обезвредить оперативную группу, которая прибыла вместе с Прелясковским? Не один же он приехал, в конце концов?

Офицер СБУ откашлялся.

– Их уже ждали наши ребята. Я участвовал в детальной разработке операции и знаю, что, как только капитан прибыл, его незаметно блокировали наши оперативники. Тех, которые остались внизу, упаковали быстро и без особого треска и шума, а вот с остальными двумя пришлось немного повозиться – я все слышал через переговорное устройство, – внес маленькое дополнение говорящий. – Один из них пытался уйти через крышу, поэтому пришлось прострелить ему голень, а второй, поняв, что против него действуют профессионалы, добровольно сдался.

– А пистолет и взрывчатка? – не унимался Фролов. – Если бы Прелясковский захотел воспользоваться другим оружием или открыл бы чемоданчик, что тогда?

На этот раз пришлось пояснить мне.

– С пистолетом – это тонкий психологический расчет. Все продумано. Человек, заполучив оружие, которым ему до этого угрожали, никогда в жизни не поверит в то, что патроны там – холостые. А насчет взрывчатки… Что ж, могли быть и неожиданности – ведь именно поэтому я бросился на капитана, когда он пытался приоткрыть крышку. Когда же он нас благополучно «застрелил» – мы были вне опасности. Взрыв, заложенный в кейс, был направленного действия, поэтому максимум неудобств – это забрызганные кровью обои и легкая контузия.

– К месту взрыва стекаются любопытные прохожие, – улыбнулся Вадим. – Службой наружного наблюдения место оцеплено, вызвана пожарная охрана…

Но последнее меня мало заботило. Главное было сделано – суровый негодяй, набравшийся наглости окрестить себя именем великого вождя классового выступления древнеримского пролетариата, перестал существовать. А вместе с ним исчезли многие проблемы, которые до сих пор заботили и беспокоили мое чувствительное сердце.

Подойдя к замершему у стола Фролову, я с чувством пожал его стариковскую ладонь и направился к выходу.

Около оставленной во дворе машины спокойно покуривал Ремизов, переводя многозначительные взгляды с меня на рассерженную Инну.

– Порядок, командир, – устало проговорил я, усаживаясь на водительское кресло.

Рассевшись сзади, он выразительно произнес:

– Это последняя услуга, которую я тебе должен. Все на этом.

– Все нормально, – охотно согласился я, – мы в полном расчете.

Инна недоуменно переглядывалась со мной – ее взгляд был красноречивее слов, но тем не менее она произнесла, обиженно поджав губки:

– Сказал, что на пару минут, а сам прошлялся неизвестно где почти целый час.

– Спокойно, девочка моя, мы уже едем.

Мотор послушно завелся, и машина плавно тронулась в путь…

Мне нестерпимо захотелось вернуться на кораблевскую дачу, и я просто не смог отказать себе в маленьком удовольствии.

Девушка непонимающе хлопала глазами, но от вопросов воздержалась.

Автомобиль замер у вычурного крыльца, и я выскочил наружу, бросив на ходу пару слов:

– Подождите немного, я сейчас вернусь.

– Надолго?

– Пару минут.

В несколько легких прыжков преодолев пролеты пологой лестницы, ведущей на второй этаж, я ворвался в тихие покои будущей тещи.

Анна Юрьевна возлежала на широкой кровати в просторных шортах и короткой блузке, предаваясь праздному чтению популярного детектива. Увидев меня, она тихонько вскрикнула и поднялась на ноги, при этом ее лицо стало похоже на безжизненный лик египетской мумии – ни единой кровинки не осталось на бледных щеках.

– Как – это вы?! А я думала, что вас… что вы… – Продолжить она не смогла и потупила взор под моим проникновенным взглядом.

Я неторопливо приблизился к ней и ласково привлек податливое тело, опустив руки на неширокую талию, одновременно разворачивая к себе упругие ягодицы.

В какой-то миг ей показалось, что я хочу вульгарно овладеть ею, и женщина томно закатила глазки, дыхание ее сделалось прерывистым…

Но ни о каком сексе не могло быть и речи – вцепившись сильными пальцами в легкую материю шорт, я резко рванул их вниз, прихватив заодно и кружевной батист нежного нижнего белья.

Треск разорвавшейся материи вернул старшую Кораблеву в чувство, и она попыталась целомудренно прикрыться, но позвольте – как можно накрыть такими маленькими ладошками столь объемную задницу.

Полюбовавшись несколько секунд представившейся картиной, я произнес, делая ударение чуть ли не на каждом слове:

– До чего же мне знаком ваш гордый профиль. Сдается, что когда-то я уже имел честь лицезреть эту жопу, раскачивающуюся в такт мерным движениям одного ныне, к счастью, покойного негодяя.