Сергей Зверев - Группа крови

Крокодил по-прежнему покатывался от смеха. Ему было приятно смотреть на обескураженное лицо Громова, растянувшегося на цементном полу. В этом веселье было что-то откровенно садистское.

Ответ прозвучал грубо и вызывающе:

– Да наплевать мне на все их гребаные инструкции. Пусть эти козляры-психологи свернут их тонкой трубочкой и засунут себе в одно место. – Насмешливые глазки говорящего буравили собеседника. – В бою все инструкции как промокашка для менструации.

Лицо Академика посерело: тугие желваки быстро задвигались на квадратных скулах. Порывисто развернувшись, он вышел в коридор, не оглядываясь на охамевшего коллегу.

В спину уходящему донесся ехидный смешок Крокодила:

– Иди, пожалуйся «папочке», пусть он тебе слюни подотрет. – Под «папочкой» Александр подразумевал полковника Ремизова. – Уче-е-еный, хер моченый, – злорадно процедил он.

Когда гулкие шаги ушедшего отзвенели, на круглом лице кучерявого не осталось и следа от былой улыбки – что очень поразило наблюдательного Громова, – а только выражение крайней злости.

Переведя суровый взгляд на новичка, грубый инструктор пробурчал:

– Чего расселся, как петух на насесте, ну-ка бегом в тир. Программа номер четыре – сдашь зачет через полчаса.

Виталий окинул старшего неприязненным взглядом, сплюнул и не торопясь отправился в тир.

Этот пренебрежительный жест не остался незамеченным. Крокодил легко нагнал удаляющегося Грома, дернув его за матерчатый рукав камуфлированной куртки:

– Ты, сука, на кого плюешь? Я тебе не шлюха подзаборная…

Неожиданно для себя Виталий упер вороненый ствол табельного оружия в бугристый живот надоевшего собеседника и зловеще прошипел, явственно ощущая, как дрожит сведенный палец на спусковом крючке:

– Слушай ты, урод вонючий, я тебе не пацан зеленый, а российский офицер и терпеть твои выходки не намерен.

– А мы, кадровики ФСБ, – соль земли, неодворянство! – попытался возразить собеседник, но Громов не дал ему закончить:

– Ты и так слишком многое себе позволяешь. Сейчас продырявлю твои гнилые потроха, а потом придумаю какой-нибудь несчастный случай на производстве. – Лейтенанта так и подмывало разрядить в оппонента всю оставшуюся обойму, но вместо этого он произнес: – Академик с радостью пойдет в свидетели.

– Гром, да ты чего? Я же пошутил. – Голос Крокодила звучал непривычно испуганно и хрипловато. – Мы же друзья-приятели… Я же не со зла… Так положено… Такая программа подготовки…

– Козел ты, Шурик! – выдавил из себя Виталий и вновь сплюнул, попав тому на кроссовки.

Громов бодро зашагал по гулкому коридору, не оглядываясь на застывшую в оцепенении фигуру Крокодила. В гудящей голове был полнейший винегрет, но думать ни о чем не хотелось. Он был зол на себя за проявленное малодушие, ведь не зря говорят, что коль скоро вытащил оружие – стреляй.

Одним кровным врагом в еще недолгой жизни Виталия стало больше…

Ветер носил по небу серые рваные облака, и это предвещало, что погода скоро испортится. Накрапывал нудный дождь, и он окончательно прогнал немногочисленных прохожих под навесы, в кафетерии и во дворы.

Вика торопливо шла по малолюдной Остоженке, бросая опасливые взгляды на угрюмый небосвод. Тонкая полоска пешеходной дорожки вела к Зубовскому бульвару, к спасительной станции метро «Парк культуры».

«Только бы успеть добежать», – пронеслось в голове девушки.

Зигзаг вспыхнувшей молнии разрезал грозовую тучу. На серый асфальт упали первые огромные капли надвигающегося ливня.

Вика посетовала, что оставила дома зонтик. Быстрые шаги сменились трусцой.

В эту секунду чуть впереди очаровательной девушки тормознул черный «Мерседес», и донесся сочный бас с кавказским акцентом:

– Дэвушка! Эй, дэвушка! Зачем так бэжать? Садысь, падвэзу. – Дверца блестящей тачки распахнулась, и перед изумленной Викой возникла упитанная фигура кучерявого горца с огромными черными усами. – Подожди, красавиц! – проблеял прилипала.

Дождь между тем превратился в настоящий тропический ливень – тонкое платьице промокло насквозь, резко очертив девичью грудь и манящую впадину между крепких, упругих бедер.

Кавказский донжуан не мог отвести зачарованного взгляда от соблазнительно открывшихся женских прелестей, обтянутых тонким лоскутом полупрозрачной влажной материи.

Девушка попыталась прошмыгнуть под толстой ручищей наглого незнакомца, но неожиданно для себя оказалась в цепких объятиях разгоряченного джигита.

– Давай ехат, – прошипел он, увлекая сопротивляющуюся блондинку к черной машине, – сэйчас савсэм мокрый уже будышь, да!

Вырываясь из волосатых лап незваного ухажера, Вика негромко вскрикнула. И тут ее зовущий взгляд встретился с внимательными глазами солдата, стоящего у железных ворот воинской части; молоденький сержант переминался с ноги на ногу, явно размышляя, как поступить.

– Помогите! – во весь голос закричала перепуганная девушка, обращаясь к застывшему вояке. – У меня парень служит в армии…

Либо последний довод произвел на военного должное воздействие, либо сыграло роль то, что на отчаянный крик выбежали еще двое служивых, – только теперь заторможенный сержант подскочил к «мерсу» и резко дернул горячего гостя столицы за короткий рукав сорочки.

Тот слегка опешил от такой наглости, но девушку все же отпустил. Безумные глаза потревоженного кавказца метали сокрушительные громы и молнии, как не на шутку разошедшаяся непогода.

Толкнув парня в крепкую грудь, он досадно пробасил:

– Эй, зачем дергаешь, да? Я тэбе что – плохо дэлал?

Военный стушевался, но возразить что-либо не смог, а только молча смотрел на раззадоренного противника.

Мгновенный рывок волосатого кулака сбил незадачливого сержанта на мокрый асфальт. Фуражка покатилась по грязному тротуару, а злорадствующий кавказец принялся наносить беспорядочные удары короткими ногами по распластавшемуся телу.

Из носа поверженного парня брызнула кровь и багровыми пятнами стала расплываться в свежей лужице. Каждый удар отзывался глухим хрипом, вырывающимся из груди жертвы.

Но тут неожиданно на помощь упавшему товарищу подскочили стоявшие у железных ворот солдаты, и теперь роли поменялись. На горца обрушился сокрушительный шквал молниеносных ударов. В считаные секунды одутловатое лицо превратилось в сплошной синяк с огромными ссадинами, а сквозь пустующие щели выбитых зубов потекла струйка крови.

Каким-то невероятным образом избитому горцу удалось вырваться из кошмарной зубодробилки – он поспешно запрыгнул в ожидавшую машину и в мгновение ока захлопнул скрипнувшую дверцу на замок.

Пока черноволосый перемещался к водительскому креслу, поднявшийся на ноги сердобольный сержантик изо всех сил саданул окровавленным кулаком по лобовому стеклу машины. Податливый триплекс лопнул, покрывшись тонкой паутинкой.