Сергей Зверев - Топить их всех!

Собравшись вместе, подводники, следуя вдоль прожекторного луча, медленно поплыли к входу в тоннель.

Призрачный свет источника химического света зеленил изъеденный эрозией песчаник стен, пузырьки воздуха, выдыхаемого подводниками, переливались, серебристой цепочкой бежали по сводам. Вскоре проток стал забирать вверх. Находясь в воде, это было сложно заметить. В ней человек чувствует себя почти так, как в невесомости: понятия «верх» и «низ» весьма условны. Но помогли пузырьки, они уже не лениво перекатывались, а стремительно бежали, устремляясь к поверхности.

Первым вынырнул капитан-лейтенант. Он выплюнул загубник и, шумно вдохнув, вскарабкался на камень. Одна за другой на поверхности показывались головы его товарищей. Баллоны, ласты и маски оставили внизу. Чем выше по узкому лазу пробирались подводники, покинувшие борт «Адмирала Макарова», тем явственнее чувствовался запах океана. Наконец в неровном обрамлении провала показалось звездное небо. Огромная луна всходила из-за горизонта, заливая верхнее плато острова мертвенным светом. Над водой стлался низкий туман, так что казалось, скалы возвышаются над облаками.

Весь остров был как на ладони. Ни деревца, ни кустика – голые скалы. Мичман провел рукой по темному углублению, но вместо собравшейся после недавнего ливня воды в нем оказалась только грязь. Пористый песчаник впитывал влагу как губка.

– Да, – проговорил он, – ночью здесь еще можно высидеть, но днем, под палящим солнцем, без воды и тени…

– Там, – каплей указал на землю, – в гроте еще хуже.

Подводники замолчали, эмоциональный подъем улетучивался, надо было приспосабливаться к выживанию в новых условиях.

Первым делом выбрали место для лагеря – впадину посередине острова, там можно было укрыться от наблюдателей с кораблей.

– Что задумал наш командир?

– Кто его знает…

Пока шли тихие разговоры, каплей спустился по скалам к небольшой бухточке, единственной на острове. Днем делать это было опасно, можно и «засветиться». Вернулся он к товарищам с метровым тунцом, рыбина висела за спиной на шнуре, пропущенном через глазницы.

– Там к берегу много оглушенной рыбы прибило. – Тунец лег на камень.

– Ухи без пресной воды мы здесь не сварим.

– Сок, – пояснил каплей.

– Рыбий жир пил, а рыбный сок не приходилось, – нервно засмеялся один из подводников, – теперь придется попробовать.

– Его можно пить вместо воды. Так спаслись многие из потерпевших кораблекрушение. Курс выживания.

Рыбу резали на мелкие куски, заворачивали в бинт и выжимали. Мутный, чуть солоноватый сок собирали в пакет.

Горизонт постепенно набирал розовый оттенок, черно-белый ночной пейзаж приобретал цвет. Туман, стлавшийся над водой, распадался на клочья.

– Ну что ж, – глянув на выползающий из-за горизонта диск солнца, произнес капитан-лейтенант, – четыре часа мы уже продержались. Осталось совсем ничего, чуть меньше трех суток. Надо было «на пожарника» учиться. Когда от тебя ничего не зависит, остается только спать.

Он прилег на влажную после ночи скалу, устало прикрыл глаза. Каплею показалось, что он услышал в глубине скалы удар. Через минуту-другую удар повторился.

– Акустик, – окликнул каплей, – попробуй ты. У тебя слух превосходный – за километр жужжание мухи услышишь.

– И даже скажу, одна она летит или в компании.

Акустик приложил ухо к камню, веки на прикрытых глазах подрагивали.

– Удары металла о камень, – констатировал он.

– Что там происходит?

Ответа на вопрос не существовало, но было ясно одно – замурованный в гроте «Адмирал Макаров» не стоит на месте.

Наглый сине-желтый попугай с грозно загнутым клювом пролетел над самой головой темнокожего гориллоида, охранявшего ворота городского дворца Его Высокопревосходительства, и, заложив над четырехметровым забором пару фигур высшего пилотажа, уселся на толстую ветку фикуса. Принялся терзать огромный глянцевый, похожий на новенькую галошу лист.

Охранник неодобрительно разглядывал птицу. Если бы это был красно-зеленый попугай с перьями цвета официального национального флага, то мог бы и посидеть, но наглая птица имела окраску флага оппозиции. Таких попугаев «пачками» отстреливали по всей стране. Но не станешь же стрелять на посту, тревожить всенародно любимого президента! За это могли примерно наказать. Начальник охраны дворца с недавнего времени боролся с оппозиционными попугаями своими методами. Охранник у ворот забросил за спину автомат и зашел в полосатую будку, снял трубку телефона внутренней связи.

– …на фикусе, прямо возле ворот… – доложил он.

Весь проезд, ведущий от главной площади столицы к дворцу диктатора, последние дни был перекрыт огромными бетонными блоками. За них не пропускали ни одну машину, кроме бронированного лимузина и джипов сопровождения из кортежа Азариаса Лулу. Даже министр информации и пропаганды Бамбучо Костяна вынужден был сегодняшним утром пройти триста метров пешком. Его джип вместе с водителем и охраной, набранной из жителей родной деревни, остался перед бетонными блоками. Визит к диктатору совершался по собственной инициативе Бамбучо. Колдун являлся одним из трех людей в государстве, кому позволялось приходить во дворец в любое время.

Поджилки у Бамбучо тряслись, во время аудиенции ему казалось, что злобные глазки Лулу уже давно заглянули ему в мозг и диктатор все знает о готовящемся заговоре. А медлит с арестом лишь потому, что готовится взять всех заговорщиков сразу. Но колдун ошибался. Подозрительный Азариас не умел читать мысли. Всенародно избранному понравилось то, что Бамбучо Костяна приехал испросить у него разрешения наведаться на священную гору Шамбу и три дня подряд в одиночестве испрашивать у духов предков благословения для родной страны и долгих лет правления теперешнему благодетелю нации. Разрешение покинуть столицу было получено. И Бамбучо на негнущихся ногах покинул дворец.

Перед самыми воротами ему, как простому смертному, пришлось миновать рамку металлодетектора. Вновь свистнул зуммер, предупреждая успевшего смениться охранника, что министр проносит с собой металл, и вновь колдуну пришлось указывать на магический серебряный череп, венчающий бамбуковый посох.

Ворота разъехались. Бамбучо сделал несколько шагов и замер – перед ним на ветке фикуса восседал попугай оппозиционной расцветки. Диск солнца висел прямо над птицей. Это казалось хорошим предзнаменованием. Колдун даже немного приподнял посох, как бы давая пернатому посланнику знак, что его явление замечено и оценено. И тут со стороны дворца послышался свист крыльев. Охотничий сокол, выпущенный охраной из питомника на крыше, пронесся, чуть не задев министра пропаганды, и с ходу набросился на попугая – только перья полетели. Колдун щелкнул челюстью. Он еще не знал о нововведении, сделанном в президентском дворце. Охотничьих соколов специально натаскивали на оппозиционно окрашенных попугаев. Синие и желтые перышки посыпались на бетонные плитки проезда. С неприятным звуком с дерева шлепнулась тушка мертвой птицы.