Андрей Негривода - Подвиг в прайс не забьешь

– Хочешь познакомиться?

Владимир округлил глаза:

– Очень сильно «хочешь»!!! Оч-чень!!! А ты можешь помочь, кэп?! У-ух, какая!!! Я вообще брюнеток-смугляночек люблю!!! А тут еще и такая «гитара» длинноногая!

– Испанская гитара...

– Не понял...

– Ну, смуглая, горячая южаночка... «Испанская гитара»...

– Точно! – Хлопнул себя по лбу ладонью Тень. – Ну, так что? Подмогнешь?

Андрей посмотрел на своего теперь уже сержант-шефа хитро и интригующе:

– А ведь она именно к тебе и приехала, Володя...

– Да ну тя на хрен, командир, с твоими приколами!.. Я тупой! И твой одесский юмор не понимаю! Его вообще только вы и понимаете, одесситы! Вы же, как инопланетяне какие-то!..

– Я серьезно...

– Иди к черту, командир! – в шутку обиделся Тень. – Ты тут рядом с голой принцессой себя классно чувствуешь, конечно!.. А мне каково на нее смотреть все время, а?! А ты еще и прикалываешься! Нехорошо это, Андрюха! Не по-товарищески!..

– Вот дослужился ты, Вовка, до «старлея», а сути армейской так и не понял! Я же тебе говорил, что за тебя уже подумали...

– Что-то ты темнишь, командир...

– Ладно... Замнем на время... Позови Маришку...

Когда к Андрею подошла лейтенант, он просто и без обиняков сказал Тени:

– Скажи ей, что я попросил вас познакомить.

– Да ладно, ком... – Лицо Кузнецова-младшего вдруг залил яркий румянец. – Не надо... Перетопчемся...

– Оп-па! А раскраснелся-то, аки красна девица на сватанье!.. Ты не размышляй давай, старлей, и не пререкайся со старшими по званию, а дело делай!

Владимир проговорил что-то лейтенанту Савелофф. И... Обалдел от услышанного... Мари просто подвела его к оставшейся в палате Андрея девушке и проговорила без лишних политесов:

– Faites connaissance! Le sergent Jacqueline La Trua! Le sergent-chef Vladimir Kuznetsov! [36]

– Bonjour, monsieur sergent-chef... – проворковала девушка грудным голосом и так «стрельнула» глазами в сторону Владимира, что тот просто опешил.

– Bonjour... – только и сумел он произнести в ответ и обернулся к Андрею. – Ты что со мной сделал, ком?

– Я же тебе сказал, Вовка! – Андрей широко улыбнулся. – Что о тебе подумали, и... сержант Ла Труа именно приехала сюда к тебе...

– А под каким «соусом»? – Молодая кровь уже кипела в жилах этого застоявшегося без кобылки мустанга. – Когда она уедет, Андрюха?! Сколько у меня времени?! Говори, ком, колись!

Андрей улыбнулся заговорщицки и проговорил шепотом:

– Вовчик, сейчас ты поможешь лейтенанту Савелофф усадить меня в креслице и докатишь его до лифта... Погулять мне что-то захотелось... До обеда... Часиков пять гулять буду, никак не меньше!..

– Спасибо, кэп! Спасибо тебе! Я успею! Мы все с ней успеем!..

– А вот тарапытса нэ нада, да! – заговорил Андрей с грузинским акцентом, цитируя «товарища Саахова» из фильма «Кавказская пленница». – Нэ нада тарапытся, да!..

– Мать твою!.. – только и сумел ответить Тень. – Натуральный «носорог» [37]!..

– Так вот, вьюноша! – Андрей не стал больше теребить память своего сержанта. – Ты не торопись, ага!

– А как же...

– А так, что теперь сержант Ла Труа прикомандирована генералом Жерарди к госпиталю и «придана для помощи в переводе сержант-шефу Кузнецову», до момента полного или частичного выздоровления капитана Алена Ферри... Сержант Ла Труа будет находиться здесь ровно столько, сколько того потребует служба... Так же, как и ты!.. Вопросы есть?

– Ты волшебник Гудвин, командир? Великий и Ужасный?!!

– Не угадал ты, сержант-шеф Кузнецов! А в наказание за свою недогадливость... Вези-ка ты меня к лифту, старлей, помоги лейтенанту Савелофф, салага!..

...С того дня выздоровление Андрея понеслось семимильными шагами... Плохо это было или хорошо, но теперь в госпитале привыкли к тому, что «всю эту компанию» постоянно видели вместе – капитан-«полумумия», личная сиделка-лейтенант и двое, озабоченных не на шутку друг другом, сержантов-переводчиков...

...30 июля Андрей объявил своему лечащему «Колобку», что он выписывается из госпиталя.

Шуму это заявление подняло, конечно, немало, но Андрей, который теперь только тем и был занят, что ходил на собственных ногах и преуспел в этом деле, был тверд как гранит:

«Хватит мне тут ошиваться без толку! Больше не могу! Хочу во взвод, в родную казарму! Я сказал!»

Последнюю фразу Андрей попросту «одолжил» у незабвенного капитана Жеглова. И этот жест! Указательным пальцем в землю! А что? Чем он был хуже?! Да и тоже капитан, и не просто, трижды уже...

В общем... Его выписали...

И зря, если честно... Слаб он был еще. Слаб, как месячный телок!.. Шутка ли сказать, но преодоление пятидесяти метров от главного входа в госпиталь до «Хаммера», который прислал за ним генерал Жерарди, узнав о его решении выписаться, заняло около десяти минут, с «перекурами», и два часа «полного отруба» – все то время, пока джип добирался до Абажеля!..

Но... Несмотря ни на что, силы к капитану возвращались... Как и память... С помощью теперешней его «свиты»...

Жизнь шла своим чередом...

Андрея, по правде говоря, не пустили жить в казарме – слишком уж это было бы сурово... Теперь он «жил» в отдельной, суперкомфортабельной, «генеральской» палате медико-санитарного батальона на территории Абажеля. В двухкомнатной палате! Такого никогда не было и не будет, наверное, на всей территории СНГ... Вторая комната предназначалась, видимо, для тех родственников, которые пожелали бы быть рядом с «генералом» до момента его выздоровления. Просто отдельная комната, с телевизором, холодильником и двуспальным диваном... Эту комнату «наглейшим образом» узурпировали его сержанты-переводчики... А лейтенанту Савелофф внесли отдельный диван и установили его так, чтобы она могла в любой момент «контролировать сон больного»... В общем... Выздоровление Андрея шло полным ходом...

Да и друзьям теперь было проще навещать своего командира.

Здесь он провел три недели, за которые очень многое вспомнил, вернее, узнал заново с помощью рассказов друзей.

Он узнал, что тогда, 3 июля, когда его свалил с ног среди дня третий приступ малярии, они все же вышли к перевалу Уальянго. Но вышли не так, как рассчитывал Стар, к полуночи, а только к утру следующего дня – Андрей в своей горячечной невменяемости висел тяжеленными «гирями на ногах» всей группы, да и ночная метель совсем не помогала быстрому ее движению. А на перевале группу все же догнали командос Каймана...

– Хрен его знает, Андрюха, как он это сделал! – рассказывал ему тогда Павел. – То ли у него действительно есть такие суперследопыты, что раскусили маневры нашей отвлекающей группы, то ли у него на самой границе была пара-тройка взводов, так, на всякий пожарный, то ли с перепугу перед доном Алесандро... Не знаю! Но достали они нас именно тогда, когда мы под утро добрались до седловины Уальянго...