Сергей Зверев - Поединок невидимок

– Может, дать вам номера телефонов? – оживился режиссер.

– Не надо, – едва заметно улыбнулся президентский помощник. – Впрочем, и на Останкино, и своим близким вы сможете позвонить сами. Под моим, естественно, присмотром.

– И тут цензура... – чуть слышно прошептал оператор. – Совсем свободу слова зажали...

– Кстати, а как долго нас еще будут тут держать? – Белкина тщательно вытерлась махровым полотенцем и присела на корточки рядом с режиссерским лежаком.

– Это будет зависеть от вас... И вообще: вы сейчас в охотхозяйстве, снимаете очередной материал. Кстати, как продвигается сюжет «Один день президента»?

Режиссер уже было открыл рот, чтобы отрапортовать о скорой готовности сюжета, но в этот момент Тамара незаметно подтолкнула его ногой.

– Необходимо отработать за пультом еще одну смену, – улыбнулась она в тридцать два зуба.

– Но почему так долго?

– Понимаете ли, в чем дело, – доверительно начала телеведущая «Резонанса», – мы ведь профи, а потому не хотим гнать халтуру. Репортаж об отдыхе главы государства – это не любительские видеосъемки колхозной свадьбы и... не оперативные видеокадры. Отснятого материала в четыре раза больше формата, и потому хотелось бы выбрать лучшее... Дело государственной важности!

– Для этого у вас было достаточно времени, – вполне справедливо напомнил президентский помощник.

– Последние штрихи! – обаятельно улыбнулась Белкина. – Подбираем эффектные монтажные стыки, а это непросто... Ну, вы же понимаете, о чем я! Тут думать надо. Я вот, например, вижу крупный план бессонного окна главы государства... Вижу – вы хоть понимаете, что это значит?

– Я его тоже вижу. Каждую ночь. И охрана видит. И остальной персонал резиденции...

– Значит, мы с вами почти коллеги!

– Тогда желаю успеха! – последовало совершенно аэмоциональное пожелание.

Бросив выразительный взгляд на видеоинженера, помощник президента двинулся в сторону лестницы, белевшей чуть поодаль. Даже со спины было видно, что он весьма недоволен телевизионщиками.

– И как он только может... быть таким спокойным? – искренне удивился оператор Виктор и нервно почесал бороду, словно бы там завелись назойливые насекомые. – Глава государства погиб, а он тут о каких-то шнурах...

– И вообще – зачем тогда сюжет? – вставил не слишком разговорчивый после пляжной дремы режиссер. – Некрологи делаются куда проще. Все по единой схеме, только причина смерти разная... Или «после тяжелой и продолжительной болезни», или «скоропостижно», или «трагически погиб»... Зато концовка – как по трафарету? «Светлый образ навсегда сохранится в наших сердцах».

– Мы и некролог потом сделаем, если доверят, – вздохнула Белкина.

– Тома, кстати говоря – у нас всей работы часа на полтора от силы, – полушепотом напомнил режиссер. – Как говорится – левой ногой с бодуна... Зачем ты ему соврала?

– Неужели не понимаете? – искренне удивилась ведущая «Резонанса». – Просто хочу сделать некоторые вставки по тексту, вы сами об этом просили, вот увидите, с ними будет лучше – и, не дожидаясь ответа, вновь пошла туда, где зубчатая пена равномерно набегала на берег...

Когда человек, привыкший к вольной жизни, оказывается в заточении, то ему первое время кажется, что время остановилось. Аркадий Холезин, сидя в Бутырке, даже побаивался бросать взгляд на часы, знал, что вновь увидит сдвинувшуюся на пять минут стрелку, в то время как по ощущениям проходило не меньше часа.

В свое время он мало интересовался тем, что происходит с находящимися по ту сторону высокого кирпичного забора, затянутого несколькими рядами колючей проволоки. А потому и не мог полностью оценить выгоды своего сегодняшнего положения. Лишь первые два дня ему пришлось сидеть в камере, куда не носили обеды из ресторана, но и там по отношению к нему от персонала «шел сплошной положняк», как бы сказали бывалые зэки. Все уставы, инструкции и положения исполнялись на двести процентов, чтобы не было к чему придраться. Никто ему не тыкал, не выдавал ложек с отломанным черенком, доставили газеты и книги, но поблажек не делали. А потом многочисленные адвокаты оперативно постарались, чтобы у олигарха нашли сотню хронических болезней, не позволявших ему быть на общем положении. И Аркадия Михайловича быстренько перевели в платную камеру так называемой «страховой медицины». Тут уже не было ограничений в передачах с воли – практически сколько угодно и хоть каждый день. Правда, и туда не водили проституток с Тверской, как полагал простой народ, недолюбливающий олигарха просто за то, что он был богатым.

На воле Аркадий Михайлович не часто смотрел телевизор, разве что иногда, когда показывали его самого. Теперь же небольшой телеприемник стал для него единственным окном в мир – включался, когда следственный изолятор просыпался, и выключался с отбоем.

Холезин вскинул голову, услышав, как возле двери его камеры замерли шаги и громыхнул метал. – ...На выход! – прозвучала команда.

Олигарх шел опустевшими коридорами, с заложенными за спину руками, вслушиваясь в шаги конвоиров, в команды, скрежет решеток. Знал, что спрашивать: «куда его ведут?» – бесполезно. Понимал только, что не переводят в другую камеру и не выпускают на волю, иначе бы прозвучало еще и «с вещами». Вариантов в его теперешней судьбе было немного. Разве что мир перевернется с ног на голову. Значит: или на очередной допрос, или на встречу с адвокатом.

Сбылось последнее. Дмитрий Антонович Логвинов встретил своего клиента приветливой улыбкой.

Холезин снял очки, глаза после долгого созерцания телевизионного экрана слегка слезились, размял затекшие запястья.

– Что вам сказали в администрации? Вы были там? – не выдержав больше и секунды ожидания, выпалил опальный олигарх.

Было понятно и без уточнения, что имеется в виду не администрация ИЗ № 77/2, более известного, как Бутырка, а администрация российского президента.

– К сожалению, встречу мне отменили, – вздохнул адвокат.

– Почему? – напрягся Холезин.

– Там не принято объяснять причины, по себе знаете, Аркадий Михайлович.

Холезин нервно протер глаза носовым платком, поднял взгляд.

– Но вы же навели справки?

– Естественно. Однако слухи – это не достоверная информация. Мне намекнули, что внезапно президент запретил на отдыхе беспокоить его по любым вопросам. Так что получается: некому принять по вам политическое решение. А чиновники не станут брать ответственность на себя. Никто и пальцем не пошевельнет. Остается ждать, – адвокат говорил сдержанно, словно боялся чем-то обнадежить клиента. – И не только вам ждать. По моим источникам, в администрации легкая паника. Раньше президент никогда не выпускал бразды правления – ни на секунду. Возможно, что-то и случилось.