Александр Тамоников - Выжить. Вернуться. Отмстить

Полковник Семенов ответил:

— Правы, командир!

— Так вы согласны с принятым по Макарову решением?

— Согласен!

— Тогда займитесь подготовкой для него документов.

— Есть. Однако считаю необходимым напомнить, что обязан заниматься подготовкой передислокации отряда.

— Какого, Валентин Андреевич, отряда? Усиленной группы? С этим справится и Гунаев.

Гурадзе взглянул на Макарова:

— Ну что, пока все? Или есть еще вопросы?

— Нет! Больше у меня вопросов нет.

— Вот и хорошо. Тогда сейчас тебя отведут в соседний дом, где поместят в отдельной комнате. Режим содержания я установлю мягкий, так что сможешь выходить на улицу, когда понадобится, но не далее территории двора и под охраной. Отходить к новому месту дислокации будешь со мной! Ну а дальше как договорились!

— Я все понял!

Главарь банды вызвал Гунаева. Приказал перевести Макарова в соседний дом, обеспечить мягкие условия содержания в качестве пленного, после чего прибыть обратно в штаб для получения инструкции по подготовке передислокации отряда и приведения участков вчерашнего боестолкновения с группой российского спецназа в тот вид, что был обговорен с подполковником Коршуновым.

10 августа остатки банды Алхваза Гурадзе, захватив с собой раненых и пленных, начали отход на юго-восток, в кишлак Кандар, спрятавшийся в труднодоступном Кандарском ущелье. Откуда имелся выход к городу Кунгас, что находился в ста восьмидесяти километрах от Новоильинска. И оттуда далее — к населенным пунктам всего Северного Кавказа, в любой город России. Туда же шел второй отряд Черепа, под командованием Георга Чавадзе, штатного заместителя Гурадзе и доверенного лица самого Гурама, весьма влиятельного человека в Грузии и других государствах Закавказья.

Недобитки Гурадзе вышли к Кандару в 18.00 10 августа. Главаря банды встретил Вели Арханов, человек Черепа, постоянно находившийся в горном селении, где еще во времена первой чеченской кампании боевиками была оборудована база. Находилась она под развалинами восточной части брошенного кишлака. Население покинуло Кандар три года назад. Бандиты попросту потребовали, чтобы мирные жители оставили аул, выдав каждой семье по 20 000 фальшивых долларов, якобы для обустройства на новом месте, в любом населенном пункте Северного Кавказа. Для эвакуации жителей боевики подогнали из Кунгаса, ближайшего от Кандара города, до которого тогда еще существовала автомобильная дорога, с десяток грузовиков. Семьи, захватив пожитки, погрузились в «ЗИЛы» и «Уралы». Колонна пошла на Кунгас. Но надо же было такому случиться — где-то посередине пути машины с женщинами, детьми, стариками попали под мощный камнепад. В считаные минуты под каменным завалом оказалось более ста пятидесяти человек. Никому из жителей Кандара не удалось выбраться из-под камней, а спасать их никто не собирался. Так обезлюдел горный аул. Единственная автомобильная дорога была заблокирована, а Кандар стал значиться на картах как брошенный жителями горный населенный пункт. В кишлаке остался Вели Арханов, комендант тайной базы боевиков. Камнепад не был естественным стихийным бедствием. Он являлся результатом тщательно спланированной Гурамом акции по ликвидации свидетелей.

Итак, остатки банды Гурадзе вышли к Кандару по тропе, известной лишь Гурадзе и его помощнику Гунаеву.

Банду встретил Вели.

Он вышел из крайнего дома и пошел навстречу Черепу, широко расставив руки:

— Вай, дорогой Алхваз, ассолом аллейкум. Брат. Рад, рад тебя видеть в добром здравии. Я ждал вас раньше, но лучше поздно, чем никогда.

Гурадзе ответил:

— Здравствуй, Вели! Я тоже рад тебя видеть!

Бандиты обнялись.

Арханов, проводив взглядом банду Гурадзе, проговорил:

— Вижу, твоим воинам пришлось выдержать нешуточный бой в Гули-Чу. Я насчитал двадцать человек, трое из которых пленные, да еще двоих на носилках и четверых, которым помогали идти. Сколько же человек ты оставил в проклятой «зеленке»?

— Девять, Вели! Это много! Но так сложилась обстановка. Мне не удалось нанести опережающий удар или поразить всех спецназовцев газом. Группу вел опытный командир.

— Сколь же твои воины убили русских?

— Семерых!

Арханов покачал головой:

— Неплохо! Обычно спецназовцы дерутся как тигры.

— Они и дрались как тигры. Но ладно, где оборудовал штаб объединенного отряда?

Комендант Кандара указал на крайний дом. Здание, из которого он вышел встречать бойцов Черепа.

— В этом доме! Первый этаж имеет три комнаты, где может находиться охрана, обслуга кухни, пункт спутниковой связи, оборудование для которого месяца три назад доставил сюда сам Георг.

Гурадзе взглянул на Арханова:

— Я в курсе этого. Он заодно проверял тропу, ведущую к ущелью из Грузии. Что представляет собой второй этаж?

— Там тоже три комнаты. Одна большая. В ней можно устроить штаб. Две поменьше — комнаты отдыха. Твоя и Георга.

— Мне необходимо отдельное здание, где мог бы разместиться советник и помощник. Держать их среди подчиненных нежелательно.

— Никаких проблем, Алхваз. Сзади большого дома, окруженный виноградником, стоит одноэтажный дом. Этот дом вполне подойдет для твоих людей.

Из-за деревьев сада, примыкавшего к двухэтажному зданию, вышла закутанная во все черное женщина, неся в руке кувшин.

Гурадзе удивленно воскликнул:

— А это кто? Уж не стали ли мне мерещиться призраки?

Арханов хмыкнул:

— Нет, Алхваз, это не призрак, это моя жена. Сам знаешь, как трудно мужчине обходиться без женщины. И переспать не с кем, и хозяйством заниматься тяжело. А с бабой другое дело. Она и в постели ублажит, и одежду постирает, и очаг разожжет, испечет лепешки и в доме приберется.

— Но откуда она взялась здесь? Или ты нарушил приказ и посмел покинуть базу?

— Нет, Алхваз, я не нарушал приказа и не покидал Кандар. Просто, когда сюда собрался Георг, я попросил его привести женщину. Он выполнил просьбу.

— Так ты с ней три месяца?

Арханов вздохнул:

— Да! И Рита уже беременна!

— Ты собрался здесь детский сад устроить?

— Нет! Но не мог же я ей аборт сделать? И она сама не смогла избавиться от плода, хотя я заставлял. Не получилось даже после того, как избил нещадно. Впрочем, ребенка несложно придушить и после рождения.

— Ты сможешь убить собственного сына или собственную дочь?

— Э-э, Алхваз! У меня по всему Кавказу столько жен и детей, что я сам всех вспомнить не могу. Так какая разница, одним ребенком больше или меньше? Рабе же отсюда хода нет. Ей придется умереть в этом ауле. Вопрос, когда? Но, думаю, даже до зрелого возраста ей не дожить.

— А сколько твоей жене сейчас лет?

— Двадцать, по-моему! Или девятнадцать. Точно не знаю. Молодая, послушная, работящая и в постели активная. Что от нее еще надо?