Андрей Негривода - Огненный торнадо

…20 марта в палате Филина, в госпитале Бурденко, появилась Таня. Маленькая, продрогшая – такой он ее запомнил с Одессы, птичка-Синичка. Она просто вошла, не постучавшись, и остановилась, опершись о дверной косяк. Держала в руке веточку мимозы и, широко раскрыв глаза, смотрела на Андрея. А он ее не замечал. Он сейчас вообще ничего не замечал – ему снимали прикипевшие к ранам бинты, покрывавшие его торс от шеи до самого… До кобуры… Не самая приятная процедура… Филин стонал – тихонько, сквозь зубы, шипел, как взбешенная гюрза, и загибал таким матом, что… – Ё-опт, подожди, бля! Тебе, майор, бля, только коров лечить! Стой!!! – Он хватал за руку стоявшего над ним врача, но тот, не обращая никакого – видимо, привычка – внимания на матюки Андрея, продолжал свое дело. – Ты же не врач, е-опт!.. Что ж ты делаешь, сука?! Чтоб у тебя руки, бля, покрючило на хрен! Тормози, гад!!! Чтоб у тебя фуй на лбу вырос и яйцами глаза закрыло! Отвали! Все пузо перепахал! Ты там че, озимые сажаешь?! Я те че, огород на даче?! Майор! С меня урожай-то – огурец в пижаме! Убери ж ты грабки от меня уже, майор, твою мать! Ну, бля, я вылечусь – все твои пальцы в узлы навяжу!..

Стоящая по другую сторону от врача медсестра, а это была Ольга, откровенно держалась за живот от смеха и утирала выступившие на глазах слезы. А вот Андрею было не до смеха – врач, не дожидаясь, пока отмокнет засохшая на повязке кровь, просто срывал бинты. Андрею казалось, что эта экзекуция продлится вечность, но майор-хирург вдруг сказал:

– Ну, вот и все! А ты разорялся. Медсестру вон до слез довел. – Ольга сидела на подоконнике и уже откровенно икала от смеха. – Ну, что ж. Ребра зажили – фиксирующая повязка больше не нужна. Раны чистые и уже затягиваются. Так что готовься-ка ты, капитан, на выписку.

– Когда?

– Думаю, завтра-послезавтра. – Майор почесал ногтем нос и повернулся к двери. – О! А к тебе гости! Да еще такие симпатичные!

– М-можно? – девушка несмело шагнула от двери.

– Нет, не можно! – хирург настойчиво развернул ее за плечи и подтолкнул к выходу. – Сейчас ему сделают легкую повязочку, еще кое-что, а вы, девушка, подождите в коридоре. Минут десять, я думаю, может, пятнадцать. Ну-ка, пойдемте, мадемуазель, не мешайте процессу…

Ольга очень серьезно смотрела на Филина, теребя в руках марлевый тампон:

– Это твоя девушка?

– Ну-у!.. Если честно, то я и сам не знаю – может, да, может, нет…

– Помнишь, поручик, я тебе еще год назад сказала, что ты гусар и бабник?

– Ольга!

– Уже не Амазонка?

– Ты всегда будешь Амазонкой…

– Ну, вот. Уже лучше! – Она умело накладывала свежую повязку на грудь Филина. – Значит, так! Я понимаю, что ты мужик со здоровым инстинктом самца. И это очень хорошо! Но только госпиталь, Андрюша, – МОЯ территория!!! Здесь ты мой, только мой, и больше ничей. И по-другому не будет! Ясно?!

– Куда уж ясней!

– Вот и хорошо! Мне плевать, что, как и с кем ты делаешь в других местах, но сюда твои телки пусть не ходят! Пожалуйста…

– Извини, Оленька!

– Не извиняйся! Мы ничего не обещали друг другу! Но… Если ты все же почувствуешь когда-нибудь, что я тебе нужна, – я буду с тобой, так и знай. Все, пойду я, а вы тут поворкуйте, голубки. Только не увлекайся, поручик, гусарствовать – помни о территории!..

Ольга открыла дверь и позвала:

– Заходите, девушка, только не долго – пять минут! Если успеете… – это уже себе под нос. – Больному необходимо отдыхать!

И осмотрела Таню, словно цыган на базаре, покупающий себе лошадь. Ох, какой это был взгляд!!! Ведьма!.. И скрытая улыбка в уголках огромных зеленых глаз. Оценила, хмыкнула и решила, наверное, что это не соперница… Да так и ушла, с гордо поднятой головой…

– Привет. А она красивая…

– Здравствуй, Синичка. Ты как здесь оказалась?

– Все-то ты забыл, Андрюша!

– Да вроде бы не жалуюсь на память пока.

– А кто мой папа, помнишь?

– Ну, майор в Монголии, и что?

– Не просто майор, а начальник особого отдела полка!

– А-а, ну тогда все понятно…

– Вот-вот. У папы есть лучший друг в Москве. Полковник!

– Ну и?..

– Не лошадь, не запряг… Я очень хотела тебя увидеть… Позвонила дяде Сереже и попросила все про тебя узнать…

– Ты поросенок!

– Слушай! – Ее глаза горели огнем азарта. – А ты и правда такой секретный, как мне сказал дядя Сережа?

– Птичка-Синичка! Я же не знаю, что он тебе сказал! – улыбнулся Андрей, глядя на Таню.

– Сказал, что мне туда ехать не стоит, потому что все равно не пустят, потому, что пускают только родственников, да и то только по предварительной договоренности с командиром части.

– Правильно сказал.

– А еще он звонил в твою часть и говорил с твоим командиром. – Вот тут Филин нахмурился. – Он же полковник! Ну, вот он и узнал, что ты сейчас в госпитале, после ранения, и номер палаты сказал…

– И ты приехала меня проведать…

– Да, а что, нельзя было? Ты не рад меня видеть?

– Рад, Синичка… – «Эх! Как же ей все объяснить-то? Очень уж обижать не хочется! Ангелок, да и только!» – Просто… Я сейчас не в самой лучшей форме, а я не люблю, когда симпатичные девушки меня жалеют.

– Тебе больно? – она самыми кончиками пальцев провела по бинтам.

– Не-а, щекотно!

– Дурак! – она надула свои пухлые губки.

– Ладно, не дуйся! Уже почти прошло – скоро на выписку.

– А я слышала – завтра или послезавтра! Поедешь в Одессу?

– Наверное. Вообще-то, мне положено полтора месяца отпуска…

– Андрюша, – она посмотрела ему прямо в глаза, – не уезжай сразу, а? Поживи у меня немножко, ну хоть неделю, а?

– В студенческой общаге?

– Зачем? Я квартирку однокомнатную снимаю возле метро «Измайловский парк». Ну, согласен? Пожалуйста!

«Твою мать, Андрюха! Да скажи же ты ей наконец! Малолетка же еще совсем!» – уговаривал себя Филин и не смог сделать над собой последнее усилие…

– А эта медсестра – она твоя девушка?

Андрей уставился на Таню взглядом круглого болвана.

– Я так и поняла сразу, еще когда она смеялась… А потом, когда смотрела на меня. Так женщина может смотреть только на соперницу…

– Господи! Ты ж маленькая еще, откуда знать-то можешь, как на соперниц смотрят?

– Мне скоро будет восемнадцать! – она гордо подняла голову. – И еще, я вижу, что права!

– Она меня второй раз на ноги поднимает, Синичка, – грустно произнес Андрей.

Они сидели и молчали. Филин смотрел на эту девочку, и в душе его разливалась теплота.

– Ну и что?! Ну и пусть! – она решительно вскинула голову. – Она же ведь здесь, в Москве! А я одесситка! Хочешь, я с тобой в Одессу поеду?

– А институт? Не дури, Танюха!

– Я соскучилась. Ну, поживи со мной, хоть три дня!!! А потом уезжай! Если хочешь… Я ведь не навязываюсь к тебе в жены!

– Ладно, посмотрим. Ты точно поросенок, Татьяна!