Александр Тамоников - Диверсант-одиночка

– В какой-то степени да.

– Что значит, в какой-то степени?

– Иванов не знает о темных делах генерала, он работает на него, контролируя командира отряда.

– Другими словами, является штатным стукачом Оболенского?

– Можно выразиться и так.

– Это что же получается? Оболенский со своим штабом планирует операцию против духов и ставит Карцеву общую задачу. Полковник совместно с Ивановым по этой задаче принимают конкретное решение и высылают на задание боевое подразделение. Иванов сообщает об этом решении Оболенскому, тот, в свою очередь, предупреждает боевиков, и в результате – боевой выход проходит вхолостую! Оболенский доволен, и отряд как бы занят боевой работой, гоняясь за тенями, и генерал в этом мутняке проворачивает свои дела. Ловко. Одно неясно, как Иванов оказался в «шестерках» у продажного генерала?

Лопырев объяснил:

– Все очень просто. Помните, у Иванова дочь слегла с болезнью сердца?

– Помню. Это было год назад.

– Девочке тогда требовалась операция.

– Да, и ее ей сделали, по-моему, в Германии по линии МИДа.

– МИД был ни при чем. Деньги на операцию и на все расходы, связанные с ней, Иванову дал Оболенский.

– Можешь не продолжать. Теперь все ясно. Иванов отрабатывает свой долг.

– Да. Но, повторяю, в темные дела генерала он не посвящен.

– Что не меняет сути дела. Ладно. Иванов доложит о твоем выходе на связь Оболенскому.

– Конечно. И, скорее всего, уже доложил.

– И генерал поверит в то, что ты сказал?

Лопырев пожал плечами:

– Не знаю. Должен поверить. Но, наверное, после того, как узнает, каким образом у меня могла оказаться рация и как я, находясь под контролем, сумел выйти на связь.

– Разумно. Я придумаю легенду, в которую поверит один из «главных бойцов с терроризмом». А сейчас завтрак и продолжение марша.

Открыв сумку, Москвитин достал все те же консервы и галеты. Позавтракав и убрав все следы своего пребывания в роще, Москвитин, нагрузив Лопырева сумкой, вывел того на равнину. Приказал:

– Сейчас направо. Идем по ручью вдоль склона. Где остановиться, я скажу. Вперед!

Старший лейтенант двинулся в указанном направлении.

Москвитин отпустил его от себя метров на пятьдесят. Достал рацию, которую переложил в карман своей куртки, вызвал базу, а точнее прапорщика Захарова.

Тот ответил немедленно:

– Москит? Наконец-то. А я уж думал…

– Много слов, Гоша.

– Понимаю, но скажите, у вас все в порядке?

– А как ты думаешь?

– Думаю, в порядке.

Андрей представил, как при последней фразе расплылось в широкой улыбке скуластое лицо прапорщика-сибиряка.

– Правильно думаешь. Но закончим прелюдию. Сейчас же срочно найди командира и передай, что я жду его вызова. Но так, запомни это, Гоша, чтобы рядом с полковником при нашем разговоре не было никого. Никого, Гоша, особенно подполковника Иванова. Ты хорошо понял меня?

– Так точно, майор! Сделаю все в лучшем виде!

– Давай, Георгий, только оперативно, желательно, чтобы сеанс состоялся в ближайшие полчаса.

– Понял. Выполняю.

Карцев вызвал Москвитина спустя десять минут:

– Москит? Живой?

– Пока живой!

– Рад за тебя. Ты сейчас где?

– Извините, полковник, нас никто не может слышать?

– Никто! Да, кстати, а почему ты особо подчеркнул нежелательное присутствие при разговоре Иванова?

– Потому что он работает на Оболенского.

– Что?

– Да, как это ни печально.

– Откуда у тебя эта информация? Хотя, понятно, с тобой же Лопырев.

– Вот именно. Так что остерегайтесь начальника штаба. Хоть он и работает по принуждению, я потом как-нибудь расскажу историю его вербовки, но Иванов сейчас от этого не менее опасен!

– Я учту это! Что еще ты хотел мне сообщить?

Москвитин кратко посвятил командира отряда в планы руководителя спецслужбы по переброске чеченским боевикам крупной партии оружия. Карцев спросил:

– Ты доверяешь словам Лопыря?

– Не совсем! Поэтому решил проверить данную информацию, заодно, если получится, конечно, узнать дату и время вылета загруженного оружием борта.

– Я могу пробить это и через Москву.

– Сомневаюсь. Наверняка вылет самолета будет засекречен и прикрыт другими рейсами. И потом, через кого вы собираетесь пробить борт? Через куратора?

– Почему бы и нет?

– А вы уверены, что он не связан с Оболенским?

– Это ты уже лишку хватил! Не тот человек Потапов, чтобы продавать честь мундира.

– Разве то же самое вы не сказали бы и об Иванове еще вчера?

Карцев задумался:

– Да. Ты прав. Но у меня есть еще один канал. Надежный канал в ФСБ.

– Это хорошо, Игорь Иванович, но давайте лучше уж я попробую все выяснить здесь, на месте. Не получится, тогда вам карты в руки.

– Согласен! Правда, не представляю, каким образом ты сможешь сделать это!

– Да уж как-нибудь постараюсь.

– Хорошо, работай. Когда еще выйдешь на связь?

– А когда получу нужную информацию, тогда и выйду. Вновь через Захарова.

Отключив радиостанцию и положив ее в карман, Москвитин ускорил шаг, сближаясь с Лопыревым. Тот шел не оглядываясь и не слышал разговора Москвитина с Карцевым. Андрей, сократив дистанцию до десяти метров, начал внимательно осматривать склон перевала, тянущегося справа. Увидел еле заметную и петляющую крутым серпантином звериную тропу.

Крикнул Лопыреву:

– Стой, Лопырь. Привал!

Старший лейтенант послушно остановился, присел на ближайший камень. Протер лицо носовым платком, закурил. Москвитин подошел к нему.

– Двадцать минут отдыха, Степа, и пойдем на очередную вершину!

– Вы считаете, здесь можно подняться?

– Оглянись. Увидишь тропу. По ней и поднимемся.

Утро 17 июня началось для генерала Оболенского с телефонного звонка. Аппарат выдал сигнал в 8.00, когда руководитель Службы завтракал. Он включил свой мобильник:

– Алло!

– Доброе утро, Петр Константинович!

Оболенский узнал голос Остапова:

– Доброе, Борис Борисович!

– Как бы нам встретиться?

– Срочное дело?

– Да.

– Назови где, я по пути на службу заеду.

– Давай в 8.45 на Таганке, прямо возле театра.

– Договорились. Надеюсь, предстоящий разговор неприятных сюрпризов не принесет? Не хотелось бы с них начинать день.

Генерал-майор авиации успокоил руководителя спецслужбы:

– Не волнуйся и неприятностей не жди. До встречи.

Не успел Оболенский отключить сотовый телефон, как раздался сигнал вызова на аппарате спутниковой связи, пробиваясь через кожаную обшивку кейса, ожидающего хозяина в прихожей. Это уже из Чечни. Кто? Джура? Да вроде больше и некому. Но что вынудило Дахашева звонить самому и утром? Неужели как-то проявил себя Москвитин? Но что гадать. Сейчас все узнаем!