Виктор Доценко - Охота Бешеного

— Постараюсь.

— Тебе, наверное, на роду написано спасать меня.

— Мне это не трудно. — Михаил улыбнулся.

— Ты у кого остановился?

— У Зилаутдиновых.

— Я приду туда за тобой часа черед полтора.

Ровно через полтора часа Тамерлан зашел за Михаилом.

— Сними-ка шапку, — попросил он, когда они вышли из дома. — Хорошо, что ты так коротко стрижен. Я сказал Харону, что ты мой друг еще с Афгана, только что от «Хозяина», восемь лет отсидел за убийство мента, попал под амнистию как ветеран-«афганец» и вышел по двум третям. — Тамерлан говорил быстро и четко. — Что ты хочешь мстить «неверным». Это для него главное.

— А если он документ какой-нибудь попросит?

— Здесь не паспортный стол, — усмехнулся Тамерлан. — Я — твой документ. Между прочим, Харон хочет представить тебя Мушмакаеву.

— И мы прямо к нему поедем?

— Ну да. — Тамерлан пожал плечами.

— Ну, друг, ты даешь!

— Как бы мне не пожалеть об этом.

— Не понял, — нахмурился Михаил.

— Случись что с тобой — никогда себе не прощу. Ага, вот и сатана.

Они увидели Харона и подошли к нему.

— Это один из самых талантливых полководцев Ичкерии Харон Таштамиров, а это — мой самый лучший друг Михаил Гадаев, — познакомил их Тамерлан.

— Друг моего друга — мой друг, — по-чеченски сказал Харон.

— Так хотел сам Магомет. Аллах акбар! — по-чеченски ответил Михаил.

Они обнялись, по-восточному обычаю прижимаясь щекой к щеке.

— Я слышал, тебе много досталось от неверных, — сказал Харон.

— Они еще пожалеют об этом, горько пожалеют! — со злостью ответил Михаил.

— Мне нравится твой друг, — повернулся Харон к Тамерлану и сказал Гадаеву: — Пойдем, я представлю тебя моему господину. А ты, — опять обратился он к Тамерлану, — скажи моим девкам: пусть стол накроют — возможно, я с гостем вернусь.

Отправляясь на встречу с Хароном, Михаил не взял оружия, и теперь, когда Харон обнимал его, почувствовал, как тот осторожно прощупал его.

Они подошли к небольшому домику. Охраны видно не было, но, стоило им подойти поближе, как словно из-под земли возникли два бородатых парня с автоматами.

— А, это ты, командир, — сказал один из них, узнав Харона. — А с тобой кто?

— Это мой друг, — нахмурился Харон, недовольный тем, что охранник обратился к нему без должного почтения. — Что еще спросишь?

— Извини, командир, — сменил тон парень. — Проходите.

Они зашли в дом, и Михаил сразу отметил роскошь обстановки: дорогие ковры, шикарная мебель, хрусталь… «Интересно, — подумал Михаил, — он что, возит все это с собой с места на место?»

— Аллах акбар! — приветствовал их еще один охранник.

— Аллах акбар! — отозвался Харон, проведя ладонями по седоватой бороде. — Удди, скажи Хозяину, что я привел к нему своего гостя.

Удди быстро исчез за какой-то дверью и вскоре вернулся.

— Хозяин сказал, чтобы ты сначала зашел один.

— Может, мы не вовремя? — спросил Михаил.

— Харон всегда приходит вовремя, — гордо заявил Таштамиров. — Подожди.

Он вернулся и пригласил:

— Заходи, брат мой!

Но охранник преградил Михаилу путь.

— Извини, командир, но я должен его…

— Это мой гость! — резко оборвал его Харон.

— Извини, командир. — Удди покорно посторонился, пропуская Михаила.

Войдя, Михаил изобразил на лице благоговейный трепет.

— Аллах акбар!

— Аллах акбар, — спокойно ответил Мушмакаев, с интересом глядя на незнакомца. — Как тебя зовут?

— Михаил Гадаев.

— Не сын ли ты достопочтенного Ясы Гадаева?

— Я его племянник.

— Хорошо. Мой самый преданный командир рассказал, какие страдания ты перенес из-за русских, и поручился за тебя.

— Командир Таштамиров очень добр ко мне, — с почтением произнес Михаил.

— Ты побывал в Афганистане?

— Так точно, хозяин! Три года в воздушнодесантных войсках, — вытянувшись по стойке «смирно», четко доложил Михаил.

— А мне хочешь служить? — спросил Мушмакаев, но, заметив пробежавшую по лицу Харона тень, поправился: — Аллаху, Ичкерии и мне?

— Разве я мог мечтать, что меня возьмет к себе сам великий Мушмакаев? — как можно искренней воскликнул Михаил.

— В каком звании ты служил в Афганистане?

— Дослужился до старшего сержанта, хозяин!

— Произвожу тебя в лейтенанты, — важно сказал Мушмакаев, словно только что даровал ему княжеский титул.

— Да не оставит вас Аллах в своих милостях, хозяин!

— Под твоим началом будет пятьдесят человек, из которых ты должен сделать настоящих бойцов.

— И защитников Аллаха, — добавил Харон.

— И защитников Аллаха, — повторил Мушмакаев. — Но сначала нужно чуть-чуть поработать… — Он задумался. — Пока побудешь у меня личным порученцем.

— Готов выполнить любой ваш приказ, хозяин.

— Называй меня полковником.

— Да, полковник.

— У меня сразу же есть для тебя поручение.

— Слушаю, полковник. — Михаил не мигая смотрел на него.

— У нас тут есть одна русская журналистка… Отвезешь ее в Хасавюрт к моему старому приятелю. По дороге захватишь ее «товарищей». А мой приятель знает, что с ними дальше делать…

Михаил с трудом скрыл волнение. Скорее всего, приятель, о котором говорит Мушмакаев, и есть тот самый Лом.

— Проследишь там, — продолжал Мушмакаев, — потом вернешься ко мне и подробно расскажешь.

— Так я и знал! — огорченно воскликнул Харон. — Не успел я встретить отличного воина, как ты забрал его себе. Да еще за столом не дал с ним посидеть.

— Ничего, командир, как только вернусь с задания, мы попируем, — весело сказал Михаил.

— Удди! — крикнул Мушмакаев, и охранник ввалился в комнату. — Ты познакомился с гостем?

— Нет еще.

— Лейтенант Михаил Гадаев. Теперь он мой личный порученец. Ясно?

— Ясно, хозяин, — без особой радости ответил Удди, вероятно, не желая делить с кем-то права на Хозяина.

— Михаил доставит нашу пленницу и ее приятелей в Хасавюрт, к моему другу. Покажешь ему дорогу и поможешь, когда надо. У тебя есть оружие?

— спросил он Гадаева.

— Пока нет.

— Дашь ему пистолет и автомат, — приказал Мушмакаев Удди.

— Спасибо, полковник.

— В добрый путь! Аллах с вами! Вернитесь с хорошими вестями!

— Не беспокойтесь, полковник.

— Запомни пароль: «Я воин Аллаха». Отзыв: «Аллах нам защита».

В отличие от группы Савелия, Воронов с ребятами устроился с меньшим комфортом — в старом полуразрушенном доме. Заметно было, что хозяева покидали свое жилище в спешке: осталась мебель, хоть и старая, но довольно крепкая, матрасы, посуда, повсюду были разбросаны книги и фотографии. Судя по фотографиям, хозяева были русскими.

Ближайшее жилье находилось в паре километров: дом стоял на отшибе. Наткнувшись на него, ребята долго прислушивались, пытаясь определить, есть ли в нем кто-то, потом решили подождать, пока не развиднеется. Когда забрезжил рассвет, они увидели, что в окнах нет стекол, часть крыши обвалилась, кое-где были отметины, какие остаются после обстрела. На всякий случай Воронов приказал Трегубенкову сходить на разведку.