Виктор Доценко - Награда Бешеного

И тут Красавчика-Стива осенило: Машенька! Да-да, та самая Машенька, которую КрасавчикСтив выбрал взамен Уонг! Как кстати он захватил ее с собой! Словно предчувствовал, что она пригодится! Конечно, Красавчик-Стив очень привязался к Машеньке, прежде он никогда столь долго с одной и той же девушкой не общался. Нет, он, естественно, занимался сексом и на стороне, но, как ни странно, его после этих «левых походов» всегда тянуло к ней. Жаль ли ему теперь делиться с Хозяином? И да и нет! Ведь Рассказов для него стал теперь больше, чем Хозяином, кем-то вроде старшего брата, отца… И Красавчику-Стиву отнюдь не безразлично ныне его душевное и физическое состояние, его покой и безопасность.

— Как говорят в таких случаях, женщин много, а отец один! — проговорил он вслух и, неожиданно обнаружив, что назвал Рассказова отцом, с благодарностью улыбнулся. Затем он повернулся к Нортону: — Вот что, приятель, я высажу тебя неподалеку от отеля. Особо не высовывайся, но Вилли подстрахуй!

— Интересно, как?

— Вот тебе радиотелефон и компактная подзорная труба. Заметишь что-нибудь не то — сразу звони мне или Тайсону!

— О'кей, шеф! На этот раз не подведу! — воскликнул тот.

— Надеюсь! — хмыкнул Красавчик-Стив. Через пятнадцать минут он уже входил в свой номер, где его ждала обольстительная Машенька.

— Милый, как я соскучилась! — томно воскликнула таиландская Машенька, прижимаясь к нему всем телом. Под легким, буквально воздушным, прозрачным пеньюаром ей и в такую жару каким-то образом удавалось всегда сохранять прохладу. Интересно, как?

— Здравствуй, девочка! — Красавчик-Стив чмокнул ее в щеку. Девушка насторожилась: когда он хотел ее, то всегда целовал в губы или в нежную шейку.

— Мой милый устал? — тут же спросила она.

— Нет, девочка, не устал! — задумчиво проговорил Красавчик-Стив, изучающе глядя на нее.

— Тебя что-то беспокоит?

— Да!

— Скажи мне: я пойму!

— Мне хочется, чтобы ты подняла настроение нашему Хозяину! — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

— Он до сих пор переживает смерть Уонг? — тихо спросила она.

— Да…

— Бедная она, бедная… — На глаза ее навернулись слезы.

— Ты оплакиваешь ее? — удивился Красавчик-Стив, зная, что на ее родине это не принято.

— Нет, милый, себя!

— Не понял?

— Если бы тогда ты не выбрал меня и не отдал Хозяину Уонг, то я могла бы оказаться на ее месте! — со вздохом пояснила она.

— Да? А я и не подумал об этом! Но ты мне не ответила, — не отступал он.

— Ну конечно же, я попытаюсь развлечь Хозяина, — спокойно ответила Машенька. — Я ведь прекрасно понимаю, что от него зависит и твой покой, а твой покой для меня дороже всего на свете! — прочувствованно воскликнула она. — Когда мне к нему пойти?

— Сейчас узнаю! — Красавчик-Стив благодарно взглянул на девушку, погладил по щеке и быстро набрал номер: — Аркадий Сергеич? Это Стив!

— Есть новости?

— Нет, все в порядке: Нортона освободили под залог, и он просил передать вам большое спасибо!

— Что еще?

— Вы сейчас чем-нибудь заняты?

— Нет, только что ушел доктор и прописал мне положительные эмоции и покой! — Рассказов усмехнулся.

— Отлично! Как насчет положительных эмоций?

— О чем ты?

— А вот это сюрприз!

— Приятный? — заинтересовался Рассказов.

— Уверен!

— Хорошо, давай свой сюрприз!

— Два коротких, три длинных звонка в номер!

— Хорошо, конспиратор! — хмыкнул Аркадий Сергеевич. — Два коротких, три длинных звонка! — Рассказов положил трубку.

Интересно, что на этот раз придумал его любимец? Он не сомневался, что сейчас, когда раздастся условный звонок, за дверью появится огромный стол с различными вкусностями, сопровождаемый вереницей вышколенных, но фривольно одетых официанточек, готовых выполнять любое, даже самое безумное желание клиента. Господи, Красавчик-Стив никак не может понять, что он все еще тоскует по своей Любаве и никто другой его не интересует! Да и сюрприз-то этот он согласился принять, лишь желая избавить себя от настырных уговоров помощника. Он налил чуть ли не стакан «Столичной» и залпом осушил его: по всему телу мгновенно разлилось тепло, на душе стало светлее. Закинув в рот маринованный корнишончик, он аппетитно захрустел и отвалился на спинку кресла.

Услышав условный звонок, Рассказов обреченно вздохнул, но тем не менее встал и пошел открывать дверь. Он вздрогнул от неожиданности, увидев на пороге своего номера Любаву! Господи, неужели? В номере царил полумрак, Машенька же тщательно все продумала: оделась так, как одевалась Уонг, сделала точно такую же прическу, заколов по бокам пряди, даже надушилась ее любимыми духами.

— Боже! — прошептал Рассказов, казалось, он сейчас потеряет сознание. — Любава? — неуверенно шепнул он.

— Может быть! — Девушка даже постаралась изменить свой голос, потом прикрыла за собой дверь и нежно обвила его своими хрупкими руками.

Рассказов рассмотрел наконец, кто перед ним, не нахлынувшие воспоминания, а возможно, и водка, настолько взбудоражили его, что плоть неожиданно отозвалась. Рассказов молча дернул за поясок халата, откинул полы, а потом, пристально глядя ей в глаза, медленно оголил ее плечи. Шелковый халатик как бы нехотя сполз вниз и открыл прекрасной формы груди: пышные, упругие, с темными сосочками. У него давно уже не было женщины, и он прямо-таки застыл от увиденного. Девушка, словно ощущая его состояние, сама развязала пояс на его атласном халате; он соскользнул вниз и уютно устроился на полу рядом с ее шелками.

Машенька, также неотрывно глядя ему в глаза, провела рукой по груди Рассказова, скользнула ниже… Затем лизнула его сосок… Рассказов вздрогнул и закрыл глаза. Ему вдруг показалось, что перед ним Любава: именно так она начинала любовные игры.

— Любава! — тихо прошептал он, пятясь к дивану. — Любавушка! — тихо повторил он, опускаясь на диван.

Девушка мягко прижала к его губам свой нежный пальчик и медленно опустилась на колени. Поиграв губами на его чреслах, лаская одной рукой его соски, а другой нежно касаясь яичек, девушка добилась невозможного. Машенька нежно целовала его французским поцелуем, и это также напомнило Рассказову Любаву. Он вдруг вскрикнул:

— Любавушка моя! — Потом сильными руками приподнял девушку за ягодицы и осторожно опустил ее на свою осатаневшую плоть, пытаясь не причинить боли.

Казалось, он пронзит Машеньку насквозь; девушка застонала и с неожиданной страстью воскликнула:

— Милый мой! Еще! Еще! Хочу глубже! Она так исступленно вбирала в себя его плоть, словно хотела, чтобы Рассказов вошел в нее весь, без остатка.

— Боже! Боже! — вскрикивал он, не понимая, что с ним происходит: он буквально терял сознание от проснувшейся страсти. Рассказов внезапно ощутил такую острую и огненную боль своего восставшего члена, будто входил не в эластичное влажное лоно, а в извергающийся вулкан.