Альберт Байкалов - Точка возврата

«Даже истуканы могут казаться мертвыми», – с тоской подумала она тогда, ощутив непонятную тревогу.

Лишь на вторые сутки им принесли половину булки черствого хлеба и две бутылки воды. Даша сначала накормила Ханина. Она отламывала мелкие кусочки, размачивала в воде и клала ему в рот. Жевать он не мог. По всей видимости, бандиты сломали ему челюсть. Он долго сосал хлеб, а потом с большим трудом проглатывал. Вадим ел сам, но мало. К тому же его постоянно рвало. Он лишь чуточку отползал с матраца.

По нужде ходили в угол, который Даша отгородила крышкой от стола, закрепив его в вертикальном положении кусками штукатурки и мусором. Вот и все удобства.

Шла вторая неделя их нахождения в заточении. Даша поймала себя на мысли, что страх почти ушел, его сменили апатия и безразличие. Потом она поняла, что попросту привыкла бояться. Иногда накатывала волна отчаяния. Хотелось биться головой о стену, кричать, но она тут же брала себя в руки.

Даша подошла к окну и долго смотрела на сосны. Словно пытаясь взбодрить, легкий ветерок играючи забрасывал ей в лицо свежесть. Где-то щебетали птички. Вот она, свобода! Протяни через решетку руку, и все. Какое счастье просто жить и самому распоряжаться своей судьбой! Рано утром вставать, ходить на работу, просто гулять по городу, даже ругаться или получать нагоняй от редактора. Какие это мелочи по сравнению с тем, что приходится испытывать сейчас. Неожиданно она вспомнила мать. К горлу подступил ком, и начали душить слезы. Даша отвернулась от окна.

– Где мы? – неожиданно спросил Вадим и стал подниматься. Перебирая руками по стене, выпрямился. Некоторое время постоял, потом двинулся в сторону Даши. Их разделяли всего несколько шагов, но они дались ему с трудом. Подойдя к окну, он ухватился руками за решетку и посмотрел наружу.

– Скорее всего здесь когда-то был пионерский лагерь, – продолжая стоять спиной к окну, вздохнула Даша.

– Это же «Солнышко»! – почти простонал Вадим и всхлипнул.

– В смысле? – Даша развернулась и проследила за его взглядом. Он смотрел в направлении руин, у которых стояли статуи.

– Был я здесь! – Лицо Вадима оживилось. – До Москвы чуть больше ста километров. Старшая дочь здесь отдыхала. Перед самым распадом Союза.

– Теперь тут проводит досуг папа, – прохрипел Ханин.

– Там располагалась администрация лагеря, – показывая черным от грязи пальцем в направлении руин, продолжал он, не обращая внимания на реплику Ханина. – А за нами еще один корпус. Всего их здесь три. Там, – он показал взглядом на стену слева от себя, – с торца, пищеблок, а за ним река.

– Поблизости есть деревни? – оживился Ханин.

– В трех километрах было небольшое село. Но оно еще в те времена почти опустело. Там сторож жил, который здесь работал. На сезон уборщицами местные женщины устраивались. – Он развернулся и опустился прямо на пол. – Слышал, что в окрестностях охотохозяйство было. Будто туда сам Брежнев ездил на охоту.

– Надо что-то делать. – Даша вернулась на свое место.

– Почему они оставили нас живыми? – неожиданно, ни к кому не обращаясь, задумчиво спросил Ханин.

– Решили использовать с пользой для дела. – Вадим поморщился, потрогал бок. – Здесь тоже можно тренировать террористов. Хоть из пушки стреляй, никто не услышит.

С улицы донесся звук шагов. Даша приподнялась. Под окнами прошли Паду и Лесник. Через некоторое время они затопали в коридоре.

– Прикиньтесь, что вы без сознания, – прошептала Даша и съежилась.

Едва Ханин и Вадим улеглись, скрежетнул замок, и двери распахнулись.

– Отдыхаем?! – Паду шагнул через порог и тут же скривился, закрыв нижнюю часть лица рукой. – Совсем дышать нечем!

Лесник замер на пороге и, не мигая, уставился на Дашу. Бандит был бледен, под глазами едва заметная синева. Скорее всего он сильно разбил в бассейне голову.

– Пойдешь с нами, – глядя на Дашу, процедил сквозь зубы Паду.

Она поднялась и вышла в коридор. Лесник запер дверь. Даша машинально отметила про себя, что вместо стальной задвижки бандит вставил в петли обыкновенный, загнутый буквой «Г», кусок толстой проволоки.

– Они не смогут ее сломать? – словно прочитав ее мысли, спросил Паду.

– Их так отделали, что можно вообще двери не запирать, – усмехнулся Лесник, однако, для верности, подпер дверь валявшимся рядом обломком доски.

Дашу провели на другой конец лагеря в небольшое кирпичное строение без крыши, с заделанным полиэтиленом окном. Миновав небольшой тамбур, Лесник толкнул дощатую дверь и пропустил мимо себя Паду. Следом проскользнула Даша. Она боялась, что Лесник ударит ее. Но он лишь проводил ее полным ненависти взглядом.

В комнате царил полумрак. У стены напротив стояли две кровати. На одной сидел Акболат и еще какой-то незнакомый кавказец. Между ними лежала доска для игры в нарды. Возле окна – сколоченный из разных обломков стол, на котором стояла керосиновая лампа. Лесник закрыл двери, отчего полиэтилен на окне на мгновение вздулся.

– Сядь. – Паду показал рукой на некое подобие скамейки справа от входа.

Даша безропотно подчинилась.

– Сейчас ты будешь звонить своей маме, – усаживаясь на свободную кровать, стал вводить ее в курс дела Паду. – Скажешь, что у тебя все в порядке, просто боишься вернуться домой.

– Она поймет, что это не так, – покачала головой Даша.

– А ты постарайся, чтобы поверила, – чеканя каждое слово, процедил чеченец.

– Хорошо, – покосившись на Акболата, едва слышно выдавила она.

– Потом свяжешься с редактором своей программы. – Он вынул из нагрудного кармана ветровки сложенный вчетверо лист бумаги и протянул ей. – Здесь написано, как говорить.

Даша трясущимися руками развернула лист и пробежала взглядом по написанному от руки тексту. Суть его сводилась к тому, что она и ее коллеги оказались случайными свидетелями того, как спецназ разных силовых ведомств проводит тренировки с использованием живых людей. Все говорит о том, что это были подследственные. По всей видимости, таким способом от них пытались добиться каких-то показаний. Случилось это после основного этапа учений. По вине небольшой поломки машины они не уехали вместе с основной частью зрителей. В свою очередь организаторы чудовищного побоища не заметили их присутствия. Теперь все трое телевизионщиков вынуждены скрываться. Им чудом удалось бежать. Свой репортаж она с надежными людьми передает в телекомпанию.

– Я не могу этого сделать. – Даша протянула листок обратно.

Паду недобро усмехнулся:

– Сможешь.

– Нет, – заупрямилась она.

– Лесник, – не сводя с нее взгляда, позвал Паду.

– Да, – встрепенулся сидевший на кровати бандит.

– Приведи сюда ее шофера.

– Зачем? – упавшим голосом спросила Даша.