Альберт Байкалов - В прицел судьбу не разглядишь

По словам Турпала, необходимость строительства блиндажа была вызвана тем, что уже в ближайшие несколько дней район пролета авиации руководителей государств и сам аэропорт будут блокированы. На всех дорогах будут посты милиции, военных и ФСБ. Не исключено, что в день проведения саммита в лесу появятся патрули. Поэтому просочиться сюда будет сложно. Хитрость выбора позиций для пуска ПЗРК заключалась в том, что они находились не на прямой линии, между полигоном и аэродромом, а за ним. Именно на том участке, по мнению руководства, будет сосредоточено основное внимание спецслужб. Поэтому времени на поражение целей было мало. Только в момент набора высоты. Причем стрелять придется вслед. После чего нужно было укрыться в схроне, а по пути к нему обработать местность специальным порошком, который собьет со следа собак. По мнению Турпала, попытки сбить вертолет непосредственно на маршруте имеют мало шансов на успех. Служба охраны наверняка такой вариант предусмотрела и приняла меры. Сколько придется провести времени в схроне после акции, Турпал не знал. Он лишь сказал, что с ними свяжутся.

Анди уложил коврик под нары и сел.

– Чай вскипятил?

Спросил просто так. Воздух был влажным, и пахло газом. Просто устал от бездействия и скуки.

– Да, – Магомед показал взглядом на небольшой чайник, стоявший под столом.

Он закончил резать хлеб и убрал нож.

Раздался шум и глухие голоса. Через минуту в схрон протиснулись Хатча и Джамшед. Они убрали коврики и уселись напротив Анди.

Джамшед выглядел растерянным. Хатча, напротив, возбужденным.

Некоторое время Анди исподволь наблюдал за ними единственным глазом. Потом не выдержал:

– Вы словно пришли не с молитвы, а после драки.

– Все нормально, – пряча взгляд, торопливо ответил Хатча и хлопнул по коленям ладонями: – Медленно время тянется.

– А куда ты спешишь? – спросил Анди, пытаясь угадать, чем вызвано волнение подчиненного.

– Так, – пожал плечами Хатча.

– Давайте завтракать. – Магомед отряхнул руки, достал чайник и разлил по кружкам чай.

Анди взял хлеб, пристроил на нем кусок ветчины и стал есть.

– Жарко здесь, – заявил Магомед. – Никакой вентиляции нет.

– Не жарко, а душно, – поправил его Хатча.

– Может, тебе здесь кондиционер поставить? – усмехнулся с набитым ртом Джамшед и смахнул со стола огромного земляного жука.

– Гадость, – поморщился Магомед. – По мне всю ночь что-то ползало.

– Хватит жалеть себя словно женщины! – не выдержал Анди.

В землянке воцарилась тишина. Некоторое время ели молча. Огонек свечи подрагивал, когда кто-то брал со стола хлеб или сыр. От этого дрожали на стенах зловещие тени.

Джамшед поставил пустую кружку на стол и внимательно посмотрел на Анди.

– Что? – догадавшись, что боевика мучает какой-то вопрос, насторожился главарь.

– Ты веришь в то, что нам удастся выбраться из этой глуши?

– Разве это глушь? – насмешливо спросил Анди и прищурился.

– Я думаю, что нас подставили, – неожиданно заявил он.

– Как ты сказал? – Анди перестал жевать.

– Мы все обречены остаток своей жизни провести в тюрьме, – уже более решительно заявил Джамшед.

– Почему ты говоришь за всех? – Анди наклонил голову набок, и его глазница будто заполнилась темнотой. – Лично я не собираюсь сдаваться неверным. А ты, Магомед? – он всем телом развернулся к сидевшему ближе всех к столику боевику.

– Разве для этого я проделал такой путь? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Хатча! – позвал Анди.

– Э-э! – чеченец с деланым возмущением посмотрел на Джамшеда. – Я ему уже говорил.

– Как давно в твоей голове появились такие мысли? – Анди слегка наклонился вперед. – Разве не ты обещал идти до конца в борьбе с неверными? Что случилось с тобой?

– Одно дело война, – глухим голосом заговорил Джамшед. – Разве ты не видел меня в деле? Неужели я когда-нибудь трусил? Просто мы сидим в земле, словно мыши. Потом пойдем сбивать вертолет. Получится это у нас или нет, не знаю, но верно одно: мы не сможем уйти. Ты сам знаешь, шансов нет. Даже если свершится чудо, где ты видел, чтобы таких свидетелей оставляли живыми?

– А ты где видел? – насмешливо спросил Анди. – Неужели раньше тебе приходилось охотиться на президентов?

– Согласись, нас используют как слепых котят. Я согласен бороться с русскими. Но зачем делать то, что заранее обречено на провал? Кого прославит твоя смерть? – Он наклонился вперед, словно желая получше разглядеть лицо собеседника.

– Как ты смеешь так говорить со мной?! – собираясь с мыслями, прошипел Анди.

За разговором никто не придал значения тому, что он завалился на правый бок, подложив под себя локоть. Его рука медленно ползла под матрацем к рифленой ручке оставленного там перед намазом пистолета. Но в последний момент Джамшед почувствовал, как Анди напрягся, и понял, в чем дело:

– Убить меня хочешь?

– Ты же знаешь, что не оставил нам выбора, – неожиданно вмешался в разговор Хатча. Он сказал это скорее из-за того, что еще надеялся: Джамшед одумается и откажется от своих слов. С кем не бывает. Это нервы. Оказавшись слепыми исполнителями чужой воли, они вынуждены верить в лучшее. Да, всех готовили к этому, но никто не думал, что наступит время и у них не окажется выбора.

Однако Джамшед понял это по-своему. Он скорее подумал, что его дружок после этих слов проведет остро отточенным лезвием по горлу.

Он резко соскочил со своего места и рванулся к висевшему в изголовье нар оружию. Но на пути оказался Магомед. Отбросить его в сторону не представлялось возможным. Он был между столиком и стеной. Джамшед ударил его наотмашь по голове кулаком, навалился всем телом сверху и вцепился в автомат. В тот же момент раздался выстрел.

Антон задавал вопросы. Парень, пойманный Дроном и назвавшийся Павлом Долговым, не сводя взгляда с колдовавшего над девушкой Москита, механически отвечал. Антон знал: она обречена. Ранение в этих условиях было смертельным. Пуля попала в грудь. До ближайшей больницы почти час езды. А еще не подъехала санитарная машина учебного центра. Лаврененко через каждые пять минут запрашивал дежурного, который отвечал одно и то же – едет. Как назло, выделенный на группу «УАЗ» сломался. Еще два легковых автомобиля остались в распоряжении офицеров-чеченцев, которые отрабатывали тему с земляками. На осмотр полигона отправились пешком. Все, что пока смогли сделать для раненой, это перевязать порванной на полосы майкой и немного облегчить ее страдания уколом промедола. После этого перенесли в тень росшей у дороги сосны. Девушка быстро слабела и вскоре потеряла сознание. Москит носовым платком убирал с ее подбородка кровь. Но когда задержанный стал выть и кричать, что всех порешит, если его возлюбленная умрет, Антон едва заметно кивнул доктору, чтобы тот предпринял какие-нибудь действия, которые бы хоть немного его успокоили. И тот стал говорить с не подающей признаков жизни девушкой, словно она негромко отвечала на его вопросы. Долгов сидел на земле. Раненая лежала, и ему не было видно ее лица. Это нечестно и подло. Но Антону не было мерзко и противно. Он делал свою работу. Иначе нельзя. Парень замкнется. Уйдет в себя или, наоборот, забьется в истерике. Нужна информация. Необходимо узнать максимум того, что знает он. Любыми способами, средствами и силами.