Альберт Байкалов - Наш хлеб – разведка

– Я не рассказал тебе главного, – торопливо заговорил Биберт. – Почему я оказался дома, а не с Нурды.

– Я только хотел спросить тебя об этом, – кашлянул Азат.

– Этот выживший из ума старик решил приговорить меня к смерти, – выдохнул бандит. – Он поверил Ильману, будто я надругался над его сестрой. Мне пришлось бежать…

– И все? – Азат удивленно хмыкнул. – А как было на самом деле?

– Она сама позвала меня! – соврал Биберт, уверенный в том, что после того, как он привез контейнер, ему уже не надо даже оправдываться.

– Хорошо, разберемся, – заверил Азат.

Пока Биберт заново смоченной в бензине тряпкой на ощупь протирал руль, рычаг переключения передач, приборную доску, Азат, стоя в паре шагов от машины, обсуждал с Мусой, одним из своих помощников, план дальнейших действий. Слушая краем уха их разговор, Биберт понял, что отряд собирается одновременно атаковать бывший завод по ремонту комбайнов, где располагается комендатура русских, милицию и траурную процессию. Часть людей уже на месте. С утра подорвет себя у блокпоста на выезде из села одна из двух женщин-шахидок. Вторая постарается оказаться в колонне, которая двинется на кладбище. Сегодня ей уже должны были показать дом Батаевых.

Открыть ворота во двор бабы Насти, как называла хозяйку сарая и сгоревшего дома Ольга, означало отмотать проволоку, которой к двум врытым в землю металлическим трубам крепился кусок изгороди, и оттащить его в сторону.

Ольга подсвечивала фонариком, который дал ей Дрон, а сам он освобождал проезд. Въехав во двор, Василий загнал машину между частью уцелевшей стены и садом таким образом, чтобы с рассветом ее не было видно с улицы, после чего вернулись в сарай.

К этому времени бабка заварила чай. В воздухе витал запах сгоревшего керосина.

Василий выложил на стол несколько герметичных пластиковых упаковок зеленого цвета.

– Здесь каши, консервы, галеты и даже конфеты, – пояснил он.

– А как же вы? – всплеснула руками Ольга.

– Еще есть, – отмахнулся Дрон, усаживаясь на скамейку.

Бабка разлила чай, достала печенье. Некоторое время пили молча, обжигаясь о края железных кружек. Дрон удивлялся своей закрепощенности. Такого с ним еще не было.

– А вы давно здесь живете? – наконец нарушил он воцарившуюся за столом тишину, посмотрев на бабу Настю.

– Почти тридцать лет, – на секунду задумавшись, ответила она. – Попала по распределению после института, да так и осталась. Раньше в Грозном очень много русских жило. Не буду скрывать, всегда с чеченцами конфликты были. Но на них внимания не обращали. Не могли они простить России ни войн, ни репрессий.

– В Казахстан их, между прочим, Сталин с Берией переселили, – неожиданно перебила ее Ольга. – Оба грузины. Чего же они войну Грузии не объявили?

– Да какая теперь разница, – отмахнулась бабка.

– А вы кем работали? – Дрон покосился на Ольгу.

– Химик-технолог, – бабка грустно вздохнула. – Мне ведь еще и пятидесяти нет.

Дрон едва не поперхнулся. Это не ускользнуло от ее внимания, и она грустно улыбнулась.

– Знаю, что выгляжу на восемьдесят, – она уголком платка вытерла слезящийся глаз. – Две войны пережила. У нас квартира была почти в центре города. Когда к власти Дудаев пришел, ее просто отобрали. Нас на улицу выбросили. Даже вещи не дали собрать. А в этом доме друг мужа жил. Он как раз в Россию собирался. Вот и оставил нам все задаром. У него сын в Москве большой бизнес имеет. Так что деньги ему не особо нужны были.

– А у вас нет детей? – осторожно спросил Дрон и тут же осекся, поймав на себе осуждающий взгляд Ольги.

– Две дочери, – голос бабки сделался глухим. – Еще при Горбачеве уехали учиться в Москву, да так там и остались. У обеих семьи.

– Чего же вы к ним не уедете? – удивился Дрон и ощутил легкий удар по щиколотке.

«Во дебил! – выругался он в свой адрес. – Какого черта лезу в душу с расспросами?»

– Зачем я там нужна? – вопросом на вопрос ответила женщина. – С девяноста четвертого ни весточки. Да и я, чтоб особо не тревожить, не пишу. Пусть думают, что померла.

– Как же так?! – Дрон отставил кружку в сторону. – А вы не подумали, что они вас ищут?

– За последние пятнадцать лет мне столько пришлось пережить, что и думать некогда, – едва слышно ответила она и устало поднялась со своего места. – Ладно, вы сидите, а я пойду прилягу.

Дрон тоже встал. Посмотрел сверху вниз на начавшую клевать носом Ольгу:

– Мне тоже пора. Спокойной ночи.

Забравшись в машину, он опустил спинки сиденьев, набросил на них спальник, снял ботинки. Салон заполнил запах носков. Чертыхнувшись, стянул их и выбросил в окошко. Свесив ноги, прямо из машины полил водой. Находясь в командировке, он считал, что лучше выбросить грязную вещь и надеть новую, чем стирать. Несколько пар новых комплектов нижнего белья валялось в рюкзаке.

Развалившись на довольно удобном ложе, Василий попытался уснуть. Однако из этого ничего не получалось. В голове одни мысли чередовались с другими. Сначала думал про Ольгу. Его мучил вопрос, как она к нему относится и есть ли у нее кто-то в России. Потом переключился на ситуацию с Камалем. Вспомнив, что не доложил Антону о неожиданно всплывшем Сарсуре, встал на четвереньки, нащупал станцию и неожиданно замер, услышав, как рядом с машиной скрипнул под чьей-то подошвой камешек. Рука переместилась в изголовье, где под спальником лежал «АПС». Медленно вытянув его, он осторожно, чтобы машина не качнулась, повернулся в сторону звука. Почти одновременно кто-то очень тихо постучал в окошко. Громом среди ясного неба прозвучал голос Ольги:

– Василий, вы еще не спите?

– Нет, – засуетился он, шаря по дверце, пальцами пытаясь найти ручку.

Вместе с ночной свежестью, ворвавшейся в открывшуюся дверцу, на Дрона нахлынул водопад чувств. Взяв Ольгу за руку, он помог ей забраться в машину и даже не понял, как она оказалась в его объятиях. Все закружилось и поплыло, растворив их в страстном поцелуе. Машину словно приподняло над землей, над этим страшным пепелищем, полуразрушенным городом, утонувшим во тьме, убогим сарайчиком, пропахшим керосином, и запуганной, но верной дворняжкой. А Дрон припадал то к ее губам, то к нежной, бархатистой коже на шее, завиткам волос на висках, глазам. Ольга отвечала тем же, только тихо смеялась от щекотки его шершавых и обветренных губ. Они не заметили, как остались без ничего. Машина кружилась и летела уже над каким-то сказочным и счастливым миром, радуясь за своих пассажиров, а Дрон, опьяненный ароматом ее груди, с исступлением ласкал красивое женское тело.

Под утро, обессиленные и счастливые, они наконец затихли, тесно прижавшись друг к другу.

– Мне никогда не было так хорошо, – обдав горячим воздухом ухо, прошептала Ольга.