Альберт Байкалов - Элитный спецназ

– Значит, говоришь, вылечился? – глядя в глаза Шамаеву, вставшему при его появлении из-за стола, на котором стояла тарелка с остатками овсяной каши и какао, спросил Данила.

– Спасибо всемилостивому Аллаху и вашим врачам, – ответил боевик и метнул настороженный взгляд на двух незнакомых военных без знаков различия, которые стояли чуть поодаль и бесцеремонно разглядывали его.

– По закону даже сдавшиеся боевики некоторое время находятся в изоляторах временного содержания. Мы проверяем таких людей на причастность к громким преступлениям. Только после этой процедуры отпускаем домой. С тобой решили по-другому. – Данила развернулся в сторону пришедших с ним людей: – Василий Дорофеев и Иванов Егор. На протяжении некоторого времени будут обеспечивать и твою безопасность, и наше спокойствие.

– Хорошо, – кивнул головой боевик, словно присутствие этих людей рядом зависело от его решения.

– После обеда тебя выпишут, – напомнил ему Линев. – Куда потом?

– Здесь неподалеку в одном из селений у меня живут родственники, – ответил тот. – Пока поживу у них.

– Обязательно оставишь адрес, а вы, – он посмотрел на Дорофеева, – будьте на связи.

Тот кивнул.

Магомеда довезли в сопровождении все тех же военных до Джагларги на армейском «уазике», который сопровождал БТР. Аул располагался в предгорье вдоль дороги на Первомайское и насчитывал около пятидесяти дворов. Дом, где жили родственники Магомеда, был третьим с краю. Вокруг рос редкий кустарник, за ним, примерно через полкилометра, начинался лес. Он покрывал плотной зеленой массой высокие холмы, некоторые из них в высоту достигали до полукилометра.

– Раньше деревья вплотную подступали к селению, – вздохнул Шамаев, – постепенно то на постройки, то чтобы печи топить вырубили. Люди боятся далеко ездить за дровами.

Дорофеев, прикинув в уме карту, которую досконально изучил перед выездом, отметил про себя, что всего в двух с половиной километрах отсюда, в районе Марзой-Мокх, дорога, по которой они ехали из Курчалоя, пересекается с несколькими другими. Кроме обычных, когда-то хорошо асфальтированных, там было много проселочных.

«Наверняка хочет воспользоваться этим и уйти», – подумал про себя Василий, следуя через засаженный грецким орехом двор по выложенной из плоского камня тропинке вслед за Шамаевым.

Неожиданно из глубины сада выскочил здоровенный серый пес и с громким лаем бросился на вошедших.

От входа послышался громкий оклик и команда на чеченском языке. Собака сначала замерла на месте, посмотрела на своего хозяина, уже немолодого чеченца в папахе, и, опустив голову, скрылась среди насаждений.

– Здравствуй, Эдибек! – поприветствовал мужчину Шамаев.

– Здравствуй, Магомед! – спускаясь с крыльца и не скрывая радости, ответил родственник.

– Это мой старший брат, – повернувшись в сторону Дорофеева и Иванова, пояснил чеченец.

Они крепко обнялись. Эдибек начал что-то говорить по-чеченски, но Дорофеев сразу прервал разговор:

– Магомед! – Его лицо сделалось серьезным. – Мы же договаривались. Объясни все брату.

– Да, брат, совсем забыл тебе сказать, – Шамаев тяжело вздохнул, – нам придется говорить только по-русски и в присутствии одного из этих людей.

– Почему? – Эдибек перевел удивленный взгляд на Дорофеева, затем вновь вопросительно уставился на брата.

– Ты ведь знаешь, чем я занимался раньше?

В ответ Шамаев-старший лишь тяжело вздохнул.

– Теперь я решил порвать с прошлым. – Магомед отвел взгляд в сторону. – Сейчас несколько дней эти люди поживут здесь, а за это время…

– Обычные формальности, – не выдержал Иванов, подходя ближе. – Через несколько дней мы уйдем.

– Значит, пока он арестован? – нахмурился Эдибек.

– Думайте, как хотите, – Дорофееву надоел затянувшийся диалог, – но в остальных случаях сложивших оружие боевиков еще долго проверяют в другом месте, которое называется следственным изолятором.

– Все, командир, – Эдибек в знак примирения поднял обе руки вверх, – понятно. Надо было сразу так и сказать. Проходите в дом. Располагайтесь.

Дом был просторный. В нем было шесть комнат. Было видно, что живущие здесь люди не бедствуют. Стены и полы устланы коврами. Импортная теле– и аудиоаппаратура, забитые дорогим хрусталем шкафы.

«Наверняка награбленное», – подумал Дорофеев, внешне никак не выдавая свои эмоции.

– Я до войны был бортинженером на «Ту-154», – по-видимому, догадавшись, о чем подумали военные, заговорил хозяин. – Выполнял международные рейсы. Хорошо зарабатывал. А вообще у нас все хорошо живут. Мы не тратим деньги на водку…

– Это верно, – ответил ему Иванов, оставшийся стоять на входе. – Чего у русских не отнимешь, так это пристрастия к спиртосодержащим жидкостям…

Тем временем Линев находился в двух километрах южнее Джагларги, именно в том месте, где сошлись несколько дорог.

– Значит, так, – после некоторых раздумий он принялся инструктировать Джабраилова и двух его подчиненных, – у Магомеда Шамаева, кроме старшего брата, в этом же селении живет и младший. Зовут его Нурпаша. Имеет автомобиль «Нива» зеленого цвета. Нет сомнений, что Шамаев постарается через него передать информацию, которая ему уже известна, и дать знать о себе своему хозяину.

– Арви Евлоеву? – осторожно поинтересовался Джабраилов.

– Возможно, располагая такими данными, он постарается перепрыгнуть посредников и выйти на более серьезную птичку, – после небольшой паузы ответил Данила. – Вам предстоит остановить автомобиль и вновь сыграть роль боевиков. Как будто вы – остатки разбитого отряда и вам нужна машина. Начните с ним ссору. Задайте вопрос, почему, когда все чеченцы ведут священную войну, он жирует. Избейте, а потом сделайте вид, будто собираетесь отрезать ему голову. Наверняка он попытается доказать, что выполняет поручение своего брата, полевого командира Шамаева. Потребуйте доказательств. В общем, нужно узнать, к кому, куда и с какой целью он едет…

– А если он рванет в обратном направлении? – не удержался Иса. – На Курчалой.

– Это маловероятно, но там тоже устроили засаду. Кроме того, на всякий случай вокруг селения расположились секреты.

Ольга Полынцева уже двое суток провела в психоневрологическом отделении военного госпиталя, когда на пороге палаты появилась медицинская сестра и предложила пройти с ней.

С трудом усевшись на кровати, она некоторое время пыталась сосредоточиться и справиться с головокружением и сонливостью, вызванными лекарствами, которыми врачи снимали «ломку». Всунув ноги в тапочки, она наконец встала и, слегка покачиваясь, направилась за медсестрой. Открыв двери ключом и придерживая Полынцеву под локоть, та вывела ее в фойе.