Сергей Алтынов - Прощай, предатель (Сборник)

– Стоп. Не пойдет. Перевод будете делать не через любой банк, а через «Western Union» – они работают молниеносно, если по самому высокому тарифу. И мне не нужен банк-отправитель, только – получатель!

Короче, мы сторговались на завтра, на одиннадцать утра – с учетом разницы часовых поясов. Ему я, естественно, пообещал уничтожение всего компромата, который имею, и выполнение всяких других условий, обычных в таких случаях, каких – это неважно…

…Ночевал я в лесу – погода была теплая и сухая, комаров в это время года уже не было, и я получил истинное удовольствие от загородной прогулки. Вечером я еще раз позвонил Ледовскому и получил заверение, что «процесс пошел» и в одиннадцать утра деньги точно будут на месте. Я был уверен, что процесс облавы на Антона Чехова запущен и идет полным ходом, но в достаточности принятых мер сомневался.

А зря.

Проснулся часов в пять, размялся, прошелся быстрым шагом по ближайшим окрестностям, умылся в ручье, развел миникостерчик, чтобы согреться. На высоте три сотни метров пролетел вертолет – я не придал этому значения, но, когда он пророкотал снова, на всякий случай костерок затушил.

Чтобы не испытывать судьбу, я запланировал часов в семь сесть на электричку и перебраться на другую станцию – в Малино, а то и подальше, но я опоздал, мне надо было это сделать с вечера! Уже подходя к неширокому шоссе, которое надо было пересечь, чтобы выйти к платформе, я увидал на нем припаркованный автобус, а на шоссе, с интервалом метров в сто, то есть в пределах прямой видимости, характерные фигуры в штатском. Меня офлажковали, как фраера!

Да, с «конторой» шутки плохи: пока шел наш разговор, окаянноокий распорядился, чтобы меня засекли – и они в этом с блеском преуспели! А вечерний звонок, видимо, показал, что я, как идиот, сижу на месте…

Все это я соображал, пятясь в лес, а затем взял курс на запад, к параллельной электричке. А может, переходя какую-нибудь местную бетонку, подсяду на «попутку»…

Но я опять недооценил «контору». Через полкилометра мой путь пересекла просека для ЛЭП, и на ней я тоже увидел силуэты – на этот раз в форме МВД… Сколько же народу поднял на крыло окаянноокий? Наверняка объявлено, что по лесу бродит опаснейший маньяк или, хуже того, агент иностранной разведки…

Вот так, Тоша. Твой персональный «момент истины» недалек. Над головой опять пророкотал вертолет – на высоте метров сто. Я бросился под елку…

Меня обнаружили и взяли в плотное кольцо около полудня. Отстреливаться я не стал – это не позволило бы мне уйти, а какой смысл отправлять на тот свет ребят, которые честно делают свое дело? Я лежал в кустах и думал, какую смерть принять – сдаться в лапы Ледовского или пустить себе пулю в лоб? Но и это решение у меня отобрали: пока я раздумывал, вдруг вокруг меня раздалось несколько взрывов, я почувствовал странный запах, затем одна из гранат разорвалась совсем близко, перед глазами поплыло, и я отрубился.

Очнулся я от того, что меня грубо, как мешок с костями, волокли куда-то, голова пару раз вошла в соприкосновение с какими-то очень твердыми выступами… Сознание возвращалось постепенно, с перерывами, меня тошнило. Вот меня тащат по ступенькам вверх, затем по какому-то коридору…

Я счел за лучшее не подавать виду, что начинаю воспринимать окружающее.

– Сюда… Так. В кресло. Василий, пристегни его. Ключ давай сюда.

Вот, теперь мне все понятно. Голосок-то твой я узнаю из тысячи, окаянноокий ты мой. Все идет как и следовало ожидать.

– Вася, а сколько ему еще в отрубе находиться? Как бы его в чувство привести, а?

– Да еще часок-другой поспит. «Разбудить», правда, можно раньше. Есть средство, нашатырь с какой-то еще гадостью. Принести?

– Давай. И наручники на всякий случай.

Пятиминутная пауза. Сижу или, скорее, вишу на ремнях, в кресле наподобие самолетного. Голову безвольно уронил на грудь, мышцы лица расслабил – когда-то ведь мечтал о карьере актера. Стараюсь не дышать.

Мне надевают «браслеты».

– Давай ключ. – Это Ледовский. – Обыскивали?

– Конечно. Из оружия только «вальтер». В рюкзаке верхняя одежда, жратва, карта Подмосковья, с десяток микроаудиокассет.

– Карманы?

– Бумажник, в нем приличная сумма денег, рублями и «зеленью». Документы на имя Клевцова Антона Петровича, носовой платок, авторучка…

– Ерунда меня не интересует. Клевцов, говоришь. Он такой Клевцов, как я – царица Тамара. Что еще?

– Все.

– Не может быть. Магнитофон, мобильник?..

– Когда мы его гнали, подобрали спутниковый телефон. Видно, бросил, когда бежал. Магнитофона мы не нашли…

– Ладно, хрен с ним. Давай все сюда. А у тебя есть аудиоплейер для этого формата кассет?

– Конечно, это же стандартный формат, Сергей, принеси.

– Ну тогда вроде все. Все свободны. Василий, останься. – Я слышу топот ног, через десяток секунд Ледовский продолжает: – Ты поезжай с остальными. Сделаешь все, как договаривались. Оставишь только наружную охрану, сам возвращайся попозже к вечеру, приведешь здесь все в порядок. Чтобы больше никто… Как обычно.

– Ясно.

– Николай пусть ждет меня у крыльца. Так, сейчас пять, через полтора часа я должен выехать.

– Николая нет. Утром он позвонил, сказал, что у него открылась язва и его забирает «Скорая». Я сам вас отвезу.

– Не годится, у тебя хватит своих дел. Кто у Николая сменщик?

– Кирилл Стакло. «Мерс» знает отлично, водит надежно. Он, кстати, здесь.

– Я его знаю. Вот он меня и отвезет, распорядись, чтобы стоял наготове через полчаса.

– Ясно.

– Ну, будь здоров. Не забудь организовать встречу, дату и рейс ты знаешь.

– Знаю. Всего лучшего, приятного путешествия.

Удаляющиеся шаги, хлопнула дверь. Похоже, я снова вдвоем с заказчиком…

Резкий запах нашатыря бьет в нос. Я непроизвольно вздрагиваю, издаю мычание. Мгновенно «приходить в себя» нельзя, он поймет. Опять этот запах…

– Ну давай, давай, просыпайся… Не валяй дурака, я же вижу, что ты оклемался. – Жесткая ладонь бьет меня по щекам, потом вцепляется в волосы и немилосердно трясет мою голову.

Разлепляю глаза.

Передо мной Ледовский. Он закатывает мне еще одну пощечину и начинает вытирать руки платком. Я чувствую, что лицо у меня мокрое – то ли слезы от нашатыря, то ли сопли… Жутко хочется пить.

Мы находимся в комнате без окон. Мое кресло стоит напротив проема в стене вроде дверного, но без дверей. Проем ведет в коридор, там стоит стол и несколько стульев, на столе – напитки и фрукты. А в комнате больше нет мебели, только в углу – приличных размеров сейф. Стены, пол, потолок – все выложено желтой глазурованной керамической плиткой. В потолке над креслом – широкий раструб, похожий на вытяжной шкаф. Около пустого дверного проема в стену врезана панелька, напоминающая микрофон или динамик. Все это мне что-то напоминает, но Ледовский не дает сосредоточиться.