Сергей Алтынов - Омерта десантника

Да, да, да!

Водитель!!!

Теперь Сафронов знал, как незаметно для эскорта разминировать автомобиль. Можно было спокойно отходить ко сну. Стрелки часов показывали без пяти двенадцать. Это означало, что через каких-то пять минут наступит день Большой Премьеры.

Или, по словам Ники Эдуардовны Пуховой, – День Большой Ревизии.

Большая Премьера ощущалась в театральном районе за добрый километр. Автомобиль с Сафроновым и водителем въехал в тупиковый переулок, огороженный дощатым забором. Из-за забора раздавалась громкая музыка, еще более громкие восклицания, а в небе периодически взрывались букеты фейерверков.

– Ихь хоффэ дас вир цу рэхьт комэн, – произнес Сафронов, как только машина остановилась.

– Чего? – переспросил водитель, не столь искушенный в иностранных языках, как Петр Васильевич.

– Надеюсь, что прибыли вовремя, – перевел Сафронов, выходя из машины.

Он был одет в длинный плащ, который до поры до времени скрывал эсэсовскую гимнастерку. Это время должно было наступить с минуты на минуту. Водитель подал Сафронову два рюкзака. Один с автоматом и каской, второй – с заспинным вертолетом-пропеллером.

– Помоги-ка мне, – произнес Сафронов, незаметно достав из скрытой кобуры парабеллум.

Салон машины, скорее всего, прослушивался. Но окрестности вряд ли. Машины эскорта остались на центральной улице, как и предполагал Сафронов. Контролировать происходящее в тупике они не могли.

– Чего помочь? – спросил водитель, вплотную приблизившись к Сафронову.

Народу не было ни души. С одной стороны – высокий забор, с другой их двоих закрывал от посторонних глаз автомобиль. Ни слова не говоря, Сафронов ударил водителя кованым эсэсовским сапогом под коленную чашечку. И тут же добавил ребром ладони по уху. Не в полную силу, но чтобы отбить у водителя всякую охоту к сопротивлению. Водитель охнул, крякнул и, не удержав равновесия, упал на четвереньки. Тут-то в его гладко выбритую физиономию уперся ствол парабеллума.

– Гнида! Ты знал, что машина заминирована? – негромким, но страшным голосом спросил Сафронов.

Водитель нервно замотал головой, попытался было подняться на ноги, но Сафронов молниеносно ударил его рукояткой парабеллума по плечевой кости, вновь заставив охнуть и вернув на четвереньки.

– Конечно, не знал. – На сей раз ствол пистолета уперся в переносицу. – Ты, придурок, как и я, расходный материал, ясно?

Водитель вновь замотал головой. Сафронов слегка ткнул его под ребра, а затем убрал оружие и жестом разрешил водителю подняться.

– Резких движений не делай. Объясняю ситуацию для совсем тупых. В машине спрятана мина, – ровным тихим голосом произнес Сафронов, держа парабеллум наготове. – Кто в машине едет? Ты да я, да мы с тобой. Кого взорвут, нажав кнопку на пульте? Ну?!

Водитель нервно сглотнул, вслух ничего не ответил.

– Получается, что нас с тобой, – ответил Сафронов. – Когда не нужны Петру Васильевичу станем. После всей вот этой байды!

После этих слов Сафронов кивнул за забор, из-за которого в эту минуту зазвучала старинная немецкая песенка «Лили Марлен».

– Ну а я сам уцелеть хочу, – продолжил Сафронов. – Да и тебя, идиота, заодно спасу. Понимаешь, о чем я?

Водитель вяло кивнул.

– Тогда четко выполняй то, что я говорю. Это единственный шанс уцелеть. Для начала ты должен найти мину. Это несложно.

– Позавчера вечером двое из хозяйской «лички» [37]в салоне шарили, – заговорил наконец водитель. – Я случайно увидел, думал, прослушку меняют.

– Сообразил, – опустив оружие, смягчился Сафронов. – Как найдешь мину, ничего с ней не делай. Жди меня. Пока я не вернусь, все будет нормально. Одного тебя взрывать нет никакого смысла.

«Если мину просто обнаружат, никакого сигнала на пульт не поступит, – мысленно успокаивал самого себя Сафронов, вспоминая боевые характеристики подобных взрывных устройств. – А вот если начнут обезвреживать или удалят более чем на десять-пятнадцать метров от места закладки, то специальный сигнал автоматически пойдет на пульт. В таком случае нельзя исключать и самоподрыва мины…»

– Обнаружишь и больше ничего не делаешь! – повторил Сафронов. – Выживем, не дрейфь. Бог не выдаст, свинья не съест!

С этими словами Сафронов надел на голову каску, скинул плащ, повесил на шею автомат и закрепил за спину рюкзачный вертолет.

– Бог не выдаст, – второй раз произнес Сафронов, на сей раз исключительно самому себе.

Небольшая площадь-улочка перед театром НЭП была полна народу. В основном это были многочисленные телевизионщики с камерами и микрофонами, а также сотрудники милиции и служб безопасности. Ника Эдуардовна воспользовалась советом «вольного стрелка», и эсэсовские автоматчики прогуливались здесь же. Милиционеры опасливо дистанцировались от ряженых, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций. Некоторые фашистские офицеры прогуливались под ручку с барышнями, одетыми в костюмы девятнадцатого века. Огромные буквы «РевиZZор» зловеще высились над всем этим сюрреалистическим действием. Появление над крышей человека с пропеллером за спиной отнюдь не вызвало повышенного ажиотажа. Сафронов как ни в чем не бывало приземлился на крыше, снял рюкзак, убрал его в приличных размеров выемку под кровлей. Огляделся. На него пялились редкие зрители, некоторые телевизионщики ловили его в объективы своих камер. Закинув автомат за спину, Сафронов спустился по пожарной лестнице и двинулся по направлению ко входу в театр… Пройти по билету, которым, кстати говоря, любезно одарила Сафронова Ника Эдуардовна, было проще простого, но Сафронова могли остановить на контроле (мало ли что?), пронести оружие тоже было делом непростым. Не говоря уж о том, чтобы во время спектакля беспрепятственно передвигаться по залу, не вызвав при этом подозрений у шубинской охраны… В воздух взлетали все более и более причудливые фейерверки. По улице проскакала скоморошья толпа, помимо дудок и бубна, оснащенная саксофоном, издающим рыдающе-квакающие звуки. Сафронов неторопливо шел ко входу в театр. Его охраняла крупная представительная дама в милицейской форме. У нее были погоны с лейтенантскими звездочками и укороченный милицейский автомат через плечо. Дама-милиционер с пристрастием оглядела, просто-таки ощупала, Сафронова с ног до головы своими зоркими маленькими глазками.

– Зерр гут, фрау! – поприветствовал ее Сафронов, приложив при этом ладонь к козырьку каски.

Дама-милиционер в ответ лишь фыркнула, поправила на плече автомат и отвернулась от Сафронова. Тот, в свою очередь, сумел оценить ее впечатляющих размеров зад, обтянутый серо-синим сукном милицейской юбки. «Ее бы с такими данными да на сцену… В компанию к господам в цилиндрах и немецким оккупантам», – мысленно усмехнулся Сафронов. Он беспрепятственно прошел билетный контроль, столь же спокойно прошествовал в зрительный зал и присел отдохнуть на откидное место в четвертом ряду. Наручные часы показывали семнадцать часов пятьдесят три минуты. Через семь минут Федор Максимов должен был перейти к активным действиям.