Сергей Алтынов - Маскировкой седину не скроешь

После этих слов образовалась длительная пауза. Ушаков думал о том, что, скорее всего, этот Калистратов сказал правду. Достаточно вспомнить, как в одной из северокавказских командировок боевое отделение отряда Ушакова попало в ловушку, устроенную боевиками из отряда тогда еще здравствующего эмира Хаттаба. Главная подлость была в том, что с сепаратистами на тот период было очередное дурацкое перемирие. Собровцы же выехали в одно из сел, чтобы захватить связного, сработали по агентурной наводке. Рассчитывали обойтись без стрельбы, то есть формально перемирие нарушать не собирались. Начальство в лице самого высокого генералитета дало «добро» на операцию. Однако в селе собровцев ждала засада, агентурные данные оказались умелой ловушкой, разведдиверсонная работа у Хаттаба была поставлена на должном уровне. Спецназовцы сумели забаррикадироваться в одном из домов и двое суток вели бой с превосходящими силами боевиков. Генералы лишь разводили руками и ни в коем случае не решались нарушить перемирие и выдвинуть в помощь собровцам подкрепление с бронетехникой и вертолетами. Спецназовцы же просили по рации помощи, но к исходу вторых суток радиостанция была расстреляна. И лишь на третьи сутки милицейские спецназовцы совместно с внутренними войсками и морскими пехотинцами выдвинулись на помощь к осажденным – у одного из высочайших начальников пробудилась-таки совесть. В боевом отделении было восемь человек. Когда спецы МВД вместе с морскими пехотинцами выбили из села боевиков и освободили собровцев, то живыми нашли лишь троих, и то каждый имел ранения различной тяжести… Не имей офицеры СОБРа столь хорошей боевой подготовки – все отделение пало бы еще в первые сутки. Что знал о Калистратове Ушаков? Что тот так же, как и Сергей с Кузьмой, прошел Чечню, вроде даже награжден был за что-то. Еще говорили, что в контрразведку Калистратов пришел из внутренних войск МВД, считай, почти коллеги… И потом, сейчас главное было выбраться на волю, а там уж разобраться, что делать с рыжими-черными-усатыми. А Калистратов в эти минуты думал, что эти спецы покруче Вовы будут и, кажется, теперь позлее. На самом деле Калистратову нужно было зачистить все концы, все, что только возможно на этот час. И эти ребята из СОБРа были очень даже кстати. Главное, ни в коем случае не потерять командирского статуса.

– По рукам, Калистратов, – первым нарушил молчание Сергей Ушаков.

– По рукам, – поддержал своего командира Кузнецов.

– Тогда, – пожав ладони собровцам, захватил в свои руки инициативу Калистратов, – ЧОП я распускаю, пусть эта отморозь валит из столицы как можно дальше. Вы же внимательнейшим образом слушаете меня!

Выслушав прибывших из подмосковья Шаинского и Касаткина, Ганс спросил:

– Леонид, тебе Денис Фальк знаком?

Даже не предложив чашки кофе прибывшим с дороги, Ганс озадачил подполковника вопросом.

– Вычислили следующую кандидатуру на устранение? – отозвался Леонид.

– Вычислили, – переглянувшись с молчавшей Ольгой, ответил Ганс. – Так знаком вам Фальк или нет?

На сей раз он спросил об этом обоих десантников.

– Знаком, – переглянувшись с командиром, ответил Валера Касаткин.

Либерального журналиста Дениса Фалька оба они помнили прекрасно. Такой персонаж на всю жизнь в памяти остается. Впервые познакомились во фронтовых условиях. Увидев прибывшего на передовую столичного репортера, многие бойцы ВДВ ахнули, так не вязался этот Денис с окопным пейзажем. Среднего роста, худенький, немного картавящий парень с длинными, собранными на затылке в пучок волосами, блестящей серьгой в ухе и тоненькими перчатками, под которыми как пить дать скрывал маникюр. Денис вежливо поздоровался и весь день шастал по окопам и блиндажам, выспрашивал бойцов, в основном срочников, как кормят, не издеваются ли «деды». А к вечеру Фальк исчез, точно и не было его.

– Куда этот, с маникюром, запропал? – спросил у знакомого особиста Шаинский.

– Пропал и пропал, – довольно зло отозвался особист, давая понять, что разговор ему неприятен.

– Может, его «чехи» утащили?

– Да нет… Он сам к ним ушел.

– Как сам?!

– Да вот так! Ручкой нам сделал и через линию фронта.

– Лихо!

– Наш наблюдатель видел в оптику, что его там джип ждал. И с какой-то бородатой образиной этот Фальк поручкался и чуть ли не поцеловался. Так что теперь он у «чехов». Только об этом не нужно…

Леонид лишь вяло кивнул. В самом деле, не нужно. Через некоторое время Фальк обратно вернется, вновь будет про дедовщину расспрашивать. А у ребят нервы на пределе – грохнут либерального борзописца, тут же, как шакалы, наедут телевизионщики, за ними прокурорские… Не нужно этого. Только интересно получается – военные журналисты существовали с самого начала рождения прессы, были они и в Первую, и во Вторую мировую. Но никогда, ни на одной войне ни один журналист не мог так вот спокойненько переходить с одной воюющей стороны на другую. Военными журналистами в годы Великой Отечественной были Константин Симонов, Шолохов, Михалков. Разве можно представить себе, что помимо статей для советской прессы они еще ухитрились бы взять интервью у карателей в Хатыни, охранников Освенцима или героев эсэсовской дивизии «Мертвая голова»? Нет, когда война идет, будь добр быть на чьей-то одной стороне. Или ты в Красной армии, или ты «власовец», предатель, коих в плен не брали, а танками раскатывали… Хочется, хочется не лишенному журналистского таланта Денису Фальку быть суперобъективным, сверхгуманным, одним словом, уж совсем либеральным и демократичным. Только вот здесь какой нюанс! Если Фалька, когда он вернется от «чехов», по-человечески попросить дать информацию о лагерях боевиков, их командирах, вооружении, возможных планах, Денис оскорбится и с брезгливой миной заявит, что по какой-то там международной журналистской конвенции он не обязан, да просто-таки не имеет права давать информацию военным. И ничего ты с ним не сделаешь, не то что тронуть такого, ему и пальчиком пригрозить нельзя! Он-де независимый журналист, его дело – сторона! Именно так отвечали некоторые журналюги в Буденновске, после выхода из больницы, захваченной боевиками Шамиля Басаева. Бойцы «Альфы» пытались узнать хотя бы примерную численность боевиков, как они расположились внутри больницы. И получали брезгливый отказ… А теперь представим обратную ситуацию. Заявляется такой вот Денис Фальк к некоему полевому командиру Ахмеду. Тот его встречает как дорогого гостя. Возит на джипе, кормит-поит коньяком, точно родного человека. И так, между делом, интересуется: «Не скажешь ли, дорогой Денис Аркадьевич, кто командир у десантников, не слышал ли что об их планах?» – и прочее, прочее, прочее… Думаете, оскорбится журналюга? Вновь на международную конвенцию сошлется? Если так, то журналюгу этого более никто живым не увидит. А Ахмед нужную информацию получить сумеет. Только уже не с помощью коньяка…