Сергей Алтынов - Кроссворд для нелегала

Наташка разлепила наконец веки, увидела Телегина, и из глаз ее потекли тонкие ручейки слез, которые тут же смешались с кровью – лоб был рассечен не то щепкой, не то струной…

Наташка плакала. При нем – впервые. Может быть, впервые во взрослой жизни… Он никогда не видел, как она плачет. И Телегин, на миг забыв обо всем на свете, начал целовать мокрое, теплое от крови и слез лицо. И снова услышал ее голос.

– Не переживай, ничего страшного… Что там, ноги?.. Починят… Главное, дело мы сделали, – еле шевеля губами, говорила Наташа. Ручейки на ее щеках остановились и уже высыхали. – Ну не переживай, я же живая, – повторила она одними губами. – Все будет хорошо…

Водитель выжимал из машины все, что можно, благо дорога была хорошая. Телегин, осторожно гладя короткие Наташкины волосы, молол какую-то ерунду, чтобы не дать ей впасть в забытье. Капитан бормотал о чудо-хирурге полевого госпиталя, который сто раз складывал миротворцев из разрозненных кусочков, о военном транспортнике, который взлетит, как только хирург соберет и упакует ногу… «Ей опять больно, но второй укол колоть рано… Ну, еще минут двадцать… Нет, очень больно, трясет ведь, надо колоть…»

Капитан протянул второй пакет.

Утром следующего дня контейнеры с пробами воды и песка стояли на столе директора СВР.

Итальянский протез был легкий и изящный, он не скрипел при ходьбе, а издали ничем не отличался от здоровой ноги. Наташа расхаживала его по нескольку часов в день, стараясь не пользоваться костылями и тросточкой. Тросточку с изогнутой серебряной рукояткой привез лично директор СВР. Вручение сувенира предварялось зачтением приказа о награждении майора Шугалий орденом «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени.

Дни тянулись нескончаемо медленно. В свободное от перевязок и процедур время Наташа читала, а если по телевизору в который раз шли фильмы типа «Летят журавли» или «Солнце светит всем», выбиралась в холл. Анечка навещала сестру чуть ли не каждый вечер и взахлеб рассказывала о том, какой замечательный дом они с мужем купили в деревне и как они все туда отправятся, едва только Наташку выпишут.

О дне выписки Наталья не сообщила ни сестре, ни Телегину. Конечно, и он, и Анька с мужем обидятся, особенно Анька. Она ведь уже четко все спланировала, все подготовила в их деревенской фазенде. Нет, Наталья сама в состоянии добраться до своей однокомнатной квартиры, полученной еще от КГБ СССР. Сама, слегка, совсем слегка опираясь на подаренную генералом тросточку. А через пару недель она выбросит генеральский презент, забросит как можно дальше. В кусты, в овраг за пустырем, что раскинулся за окнами ее квартиры. И еще она заведет собаку. Большую, сильную и добрую. Ньюфаундленда. И вот тогда они поедут к Анечке в гости. Обязательно поедут, собаке нужен свежий воздух и простор…

Наташа добрела до ворот госпиталя, миновала КПП и, остановившись, вытерла платком взмокший лоб. Все. Теперь не будет сочувственных взглядов и поохиваний соседок по палате, занудливого бормотания штатного госпитального психолога. Сейчас… Она сама перейдет на противоположную сторону и остановит попутную машину, денег у нее вполне хватит, чтобы доехать до дому. Наташа убрала платок в карман куртки, оперлась на тросточку и уже решилась шагнуть на мостовую.

– Эй, девушка! Вы не меня ждете? – вдруг услышала она за спиной.

Телегин стоял на тротуаре в двух шагах. Наташа молчала. Какая она сейчас была неловкая, с растрепанной прической и наверняка с потекшей от жары косметикой. Некрасивая, неуклюжая корова… А Телегин профи, ничего не скажешь – сумел-таки выведать о времени выписки и подкрасться незаметно. Он молча шагнул к Наташе, перехватил тросточку и повесил себе на сгиб локтя, а затем подхватил ее на руки и непринужденно двинулся к своей видавшей виды «девятке», стоящей в десяти шагах с открытой задней дверцей. Натаха, поджав губы, молча глядела на Славкино обветренное лицо, перебитый нос, шрам над правой бровью и совсем белые виски.

Как только Наташа разместилась на заднем сиденье, ей в руку уткнулся теплый клубок бархатной, нежной шерсти. Мягкий розовый язык осторожно лизнул ее ладонь. Щенок ньюфаундленда был рад неожиданному знакомству.

– Ой! – впервые раскрыла рот Натаха, не скрывая удивления и радости. – Это кто?

– Наш с тобой ангел-хранитель… – ответил Телегин. – И как старший по званию ставлю вам, майор, неотложную задачу: придумать ему подходящее имя.

«АКС» (а также «АКС-74У») – модель автомата Калашникова, находящаяся на вооружении у спецназа и воздушно-десантных войск.

Не шалите, мистер Президент (англ.).

Действительно, ведите себя прилично, пожалуйста (англ.).

Roger – подтверждение приема сообщения в радиопереговорах (англ.).

Штандартенфюрер – звание в СС, соответствующее армейскому званию полковника.

«Санаторий» – условное обозначение штаб-квартиры Службы внешней разведки.

МФТИ – Московский физико-технический институт.

РЭБ – радиоэлектронная борьба.

Как ваше имя, сеньора? (исп.).

Невада – американский штат, в районе которого находится военный полигон для испытания различных видов оружия, в т. ч. ядерного.

Имеется в виду ЦРУ, а также английская и немецкая разведки.

Штурмбаннфюрер – специальное звание СС. Соответствует армейскому майору.

«Моссад» – спецслужба Израиля.

Дари и пушту – два официальных языка Афганистана.

Баадер Андреа – лидер западно-германской террористической организации. Поддерживал тесные контакты со спецслужбами ГДР и КГБ.

ХАД – афганская контрразведка, аналог КГБ.

3-е управление КГБ СССР – военная контрразведка, 1-е – внешняя разведка.

Афгани – афганская денежная единица.

Змея, выползай! (англ.)

Фельдъегерская служба обеспечивает доставку секретной военной корреспонденции.

4-й отдел внешней разведки – отвечал за разведдеятельность в ГДР, ФРГ и Австрии.

Лефортово – место следственного управления и изолятора КГБ – ФСБ.

РУМО – американская военная разведка, аналог ГРУ Генерального штаба.