Сергей Алтынов - Ангелы во брони

– Простите, мужики. Я вашей смерти не хотел.

Эту фразу Богданов произнес вслух, но очень тихо.

Отступать гвардии рядовому было некуда. Он посмотрел на часы. Всего через час с четвертью по телевизору должны были передавать спортивные новости.

– Долгострой, – сказал Водорезов рассматривая карту Московской области на экране Любиного ноутбука. – Как всегда, выручают пионерские лагеря.

– Скорее всего это здесь. – Люба установила стрелку-курсор рядом с одним из районных центров.

– Тридцать с небольшим километров от Москвы, – кивнул Водорезов. – Почему ты так думаешь?

– Кое-какая старая информация, – ответила женщина. – И потом, в других лагерях нет никакого строительства… Насколько мне известно.

– Смотри, по территории лагеря проходит узкоколейка, – увеличив изображение, заметил Николай.

– Вижу, – кивнула Люба. – Считаешь, это что-то дает?

– Дает, – ответил гвардии подполковник. – Если, конечно, этот Карпиков не соврал… Жаль, нет времени проверить.

– Не соврал, – покачала головой Люба. – После того как я слегка задела его, он изменился. За свою шкуру как заяц трясется. Понял, что и его пуля найти может… Значит, получается «зона долгостроя».

Молчавший до сего момента полковник Яковлев наконец тоже взял слово:

– Вот куда бы нанести визит, но… Придется ждать санкции. – Юрий Сергеевич взглянул на наручные часы. – До выхода спортивных известий сорок минут. Если потом и в самом деле состоится допрос Богданова, то можно надеяться на санкцию.

– А если ускорить? – спросил Николай.

– Каким образом? – переспросил полковник.

– Складывается следующая версия, – сказал Водорезов. – Максим Богданов, когда работал в охранном агентстве, затеял частное расследование. Причем весьма успешное: сумел выйти на Каляева и его «похоронное бюро». Юрий Сергеевич, ты говоришь, на фотографиях, переданных Максимом, был лесной пейзаж?

– Да, но точную местность установить трудно, почти невозможно.

– Где сейчас фотографии?

– В сейфе прокуратуры. И Каляев наверняка сделает все возможное и невозможное, чтобы они потерялись.

– Это плохо, – кивнул Водорезов. – Так вот, Максим сумел накопать серьезные улики против Каляева и его хозяев. Наверняка он готов был передать все материалы следственным органам, но Каляев и его сообщники организовали убийство, которое свалили на Максима. Парню надежно заткнули рот, видимо пообещав расправиться с родственниками.

– У него из родственников только мать, – сообщил Яковлев. – Была… Умерла полтора месяца назад от сердечного заболевания. А сына даже на похороны не отпустили. – Милицейский полковник выждал паузу, затем продолжил: – Таким образом, Максиму Богданову не за кого больше бояться.

Водорезов на некоторое время замолчал. Он ничего не знал об этом. Так сложилось, что подполковник не особенно интересовался гражданской жизнью своего лучшего бойца. Попытки мысленного оправдания, дескать, своих проблем и бед хватало, только усилили внутренний дискомфорт.

– Максим решился на побег, чтобы помочь следствию установить подлинную картину преступлений группировки Каляева – Угря, – подытожила Люба.

– Значит, если нам удастся проникнуть на объект – будем называть его «Долгострой» – и добыть некоторые дополнительные улики, то мы сможем помочь Максиму, а также следствию, – подвел итог Николай.

– И каким образом можно проникнуть на Долгострой? – спросил Яковлев.

– Узкоколейка на что? Как в кино, сяду на дрезину и вперед, – ответил Николай.

– Ты что же, один туда пойдешь? – уточнил Юрий Сергеевич.

– Один, – кивнул Водорезов. – А вы… Попытайтесь узнать, что происходит с семьей Каляева и его зятем.

– Пожалуй, – кивнула Люба.

Бывший мент Карпиков распахнул перед Русланом железную дверь с решетчатым окошком.

– Прошу, Руслан Владимирович, – пригласил Карпиков.

Разумеется, бывшему оперу очень хотелось, чтобы такая вот железная дверка навсегда захлопнулась за Русланом Кизиловым, но сейчас это было невозможно. Руслан слишком много знал о Карпикове, поэтому бывшему менту приходилось, что называется, служить уголовнику «верой и правдой». В областном СИЗО номер шесть у Карпикова и в самом деле имелись надежные связи, с помощью которых некоторые граждане могли беспрепятственно проходить в стены изолятора. Сегодня таким гражданином был Руслан Кизилов.

– Ничего аппартаменты! – Руслан оглядел комнату свиданий. – Мне долго ждать?

– Уже, – кивнул на дверь Карпиков.

В коридоре и в самом деле послышались шаги.

– Исчезни, Карп, – негромко, но властно приказал Кизилов. – И не вздумай на два фронта сыграть.

– Какие два фронта, Руслан? – начал было Карпиков.

– Заткнулся и исчез! – повторил бывшему капитану Кизилов, тот незамедлительно выполнил приказ.

Перед Русланом стояла изящная темноволосая женщина лет двадцати шести, одетая совсем не по-тюремному, скромно, но изящно, со вкусом.

– Здравствуй, Карина, – сказал Кизилов.

– Руслан?! – Женщина была так удивлена, что, казалось, не верила собственным глазам.

– Я, – только и ответил ей Кизил.

Женщина мгновенно обвила руками его шею, стала бешено целовать, а через мгновение оба они лежали на кровати, которая в обязательном порядке присутствовала в каждой комнате свиданий.

– У тебя есть шанс выйти отсюда, – между поцелуями и ласками сообщил Карине Руслан.

– Прямо сейчас? – спросила ошалевшая от страсти женщина.

– Завтра или послезавтра, – без тени шутки ответил Руслан.

– Когда?! – Теперь уже Карина отказывалась верить собственным ушам.

– Завтра или послезавтра, – повторил Кизилов. – Но ты должна мне помочь.

– Говори! – Громадные черные глаза женщины с каждым словом Руслана становились все больше и больше.

– Ты по-прежнему смотрящая? [6]– И не только в камере, – ответила Карина. – Что я должна сделать?

Руслан заговорил тихо и очень быстро. Карина, затаив дыхание, внимательно слушала его, и ее большие глаза с каждым словом сверкали все сильней и сильней, точно она приняла хорошую дозу наркотиков.

– Простите, я оговорился. Чемпионат по боксу, а не борьбе уже дал нашей сборной первые награды, пока, правда, лишь бронзовые…

Следующие спортивные новости можно было не слушать. Максим отметил, что Руслан задерживается. Не менее чем через час Богданову предстояло выйти на связь с прокуратурой. Для этой цели у него имелся специальный мобильник. Вот только куда приглашать следователей?! Один из основных свидетелей и фигурантов дела – Павел Мятликов мертв. Его баба будет топить Максима всеми силами. Тем не менее менять свой план он не собирался.

«Опять от меня сбежала последняя электричка! И я по шпалам, опять по шпалам иду домой по привычке…» Слова старинной эстрадной песенки навязчиво вертелись в голове Николая Водорезова, хотя он двигался отнюдь не по шпалам. Для проникновения в зону «Долгостроя» Водорезов выбрал самый верный путь из всех возможных. Железная дорога-узкоколейка выходила за пределы бывшего пионерлагеря, и по ней, как и предполагал Водорезов, время от времени двигался вагончик-дрезина. Николаю повезло: спустя минут двадцать, как он оказался рядом с узкоколейкой, показалась и дрезина. Она шла в сторону «Долгостроя» и, как и подобает дрезине, двигалась на более чем медленном ходу. В вагончике Николай разглядел трех габаритных ребят в черных куртках. Оружия не наблюдалось, но оно вполне могло находиться под этими самыми куртками. Опять же, на счастье Водорезова, ночь была темная. Далее Николай действовал, как на учебном полигоне, где в свое время разведчики-десантники отрабатывали тактику проникновения на железнодорожный транспорт вероятного противника. Водорезов укрылся в тоннеле, по которому протекал ручей. Над тоннелем проходили пути узкоколейки. Когда дрезина проходила над тоннелем, Николай ухватился за мостовые поручни-скобы, подтянулся на руках и в одну секунду исхитрился прошмыгнуть между колесами под днище дрезины. Ну а под днищем имелась небольшая выемка, вроде ящика. Именно в этой самой выемке и устроился Водорезов благодаря своему небольшому росту и телосложению. «Шварценеггер здесь бы не поместился, – мысленно оценил Николай преимущества своей комплекции. – А если бы и поместился, то застрял бы». Ребята в черных куртках ничего не заметили, так быстро Николай сумел все проделать.