Сергей Зверев - Аргумент десантуры

Уолш прошелся по территории в направлении центрального здания обсерватории. Верхние этажи постройки уже начинали заниматься веселыми язычками синего пламени, и поэтому он отдал приказ эвакуировать всех найденных раненых и покинуть территорию станции. Оказалось, что несколько британских солдат вытащили из огня парочку раненых маоистов. Эти ребята, в отличие от китаянки, хотели жить гораздо больше и поэтому ничего не утаивали. Они рассказали лейтенанту, что Джунг не погиб, а скрылся с группой боевиков где-то в горах. Они примерно указали местонахождение горной тропинки, которая могла провести человека совершенно незамеченным на приличное расстояние. Заканчивалась эта тропинка где-то у подножия дальнего хребта, в котором был высечен древний буддийский храм. Больше они ничего сказать не могли. Но и этого Джону Уолшу было предостаточно, чтобы определить дальнейший план действий.

Варенцов нервно курил у обочины дороги. Он то и дело посматривал на часы, и отмерял время, оставшееся до контрольного времени. Если Батяня не прибудет до этих пор, то он вынужден будет покинуть это место – уж слишком велика вероятность того, что он будет обнаружен англичанами. Однако дипломату начинало казаться, что Лавров уже не придет. Он отчетливо слышал взрывы со стороны обсерватории и долгую стрельбу. Он практически не сомневался в том, что инициатором этого переполоха являлся Батяня.

Удивительным было уже то, что он мог выбраться из горной реки живым. То, что после такого падения он сумел добраться до обсерватории, было еще более удивительно. У майора, по логике событий, отсутствовали всяческие ориентиры, за исключением его собственной головы и природного чувства пространства. Даже если все этот так, и Батяня сумел добраться до базы и каким-то совершенно невероятным способом устроить там бойню и взорвать объект, то как ему удастся выбраться оттуда? Каким бы суперменом ни был десантник, а справиться с бандой безо всякого вооружения – очень проблематично. Дипломат знал крутой нрав Батяни и примерно представлял себе его морально-волевые качества, но ожидать такого чуда все же не осмеливался.

Основные вопросы у него вызывала судьба действующих лиц этой хитроумной игры – Эйерс-Котовой и астронома Лаутона. Дипломат сильно сомневался, что в такой передряге кто-либо из них остался в живых. Да и вообще, взрывы в обсерватории свидетельствовали о том, что Батяня (или кто там мог еще быть?) решил пойти ва-банк. Он сработал как профессиональный диверсант – уничтожил все, что не удалось унести с собой. Очень выгодная стратегия в чужой стране!

Вдруг Варенцов услышал какое-то подозрительное цоканье со стороны скалистой тропинки, пролегавшей слева от него. Он выхватил пистолет, быстро потушил сигару и приготовился к встрече с любым противником. Однако оружие оказалось совершенно ни к чему. Из-за поворота верхом на крепкой лошади одной из местных тягловых пород показался не кто иной, как Батяня. Его внешний вид привел дипломата в состояние удивления, смешанного с долей сочувствия и просто страха. Майор выглядел словно какой-то герой эпической саги: судя по лицу и состоянию его обмундирования, можно было подумать, что он только что прошел огонь, воду и медные трубы, причем сразу и в большом количестве. Израненное лицо, изодранные в кровь руки, пыльный «калаш» в руках, полусогнутая фигура всадника – общий вид этого необычного ездока походил на какого-то фантастического воина с планеты обезьян. Примерно такое же сравнение пришло в голову сотруднику посольства, отчего тот несколько секунд просто тупо смотрел глаза в глаза Батяне. Последний был явно не настроен на то, чтобы играть в гляделки, и поэтому набрал в легкие как можно больше воздуха и от всей своей широкой души гаркнул:

– Чего уставился, дружище! Снимай меня с этой животины, я тебе кое-чего интересного порасскажу!

Варенцов мигом пришел в себя, ощутив всю глупость ситуации. Он виновато улыбнулся в ответ и помог Батяне спуститься с лошади. Тот прислонился спиной к джипу, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Через пару минут офицер чудесным образом воспрянул из недолгого забытья, поднял свою могучую руку и наотмашь шлепнул лошадь по крутому заду. Животное встало на дыбы, громко заржало и широким галопом ускакало куда-то той самой горной тропой, по которой оно привезло десантника. Варенцов попытался помочь Батяне сесть в машину, но тот, на удивление четко, произвел эту нелегкую операцию самостоятельно. Дипломат лишь улыбнулся – вот что значит настоящая мужская воля. В следующую минуту он засыпал своего товарища вопросами. Его разрывало желание услышать все подробности о том, что произошло после падения майора в реку и вплоть до этого времени. Возможно, в обыкновенной ситуации он бы так и не поступил – бестактно наваливаться на измученного человека с вопросами. Но сейчас у него не было мочи терпеть: он и так ждал в полной безвестности несколько часов, снедаемый самыми дурными предчувствиями. А тут внезапно появляется этот полумертвый ковбой и залихватски орет на своего напарника, как будто он только что вернулся с утренней прогулки по собственному ранчо!

Однако Батяня, видимо, и сам был не прочь порассказать о своих похождениях. Прежде всего, он попросил закурить и со смаком уделал свою первую за последние сутки сигарету. После этого у него отлегло с души, он устроился поудобнее и стал рассказывать хронологию событий, не пропуская ничего, кроме того, чего сам не помнил. Он вкратце поведал то, что видел Варенцов в бинокль: оказывается, видел тот не все. Непосредственно повествование началось с момента благополучного спасения Батяни из холодных объятий горного потока. Дипломат слушал его рассказ и после каждой новой подробности приходил в недоуменный восторг. Как живой человек вообще мог все это проделать? Ни карты, ни более-менее приличного оружия, ни сил, ничего… И со всем этим, вернее, без ничего, можно сказать, полумертвым и в полной дезориентации майор умудрился утроить такое… Дипломат понимал, что имеет дело не просто с офицером, десантником и военнослужащим военно-воздушных войск Российской Федерации. Он имеет дело с уникальной личностью, не имеющей аналогов среди всех более или менее знакомых дипломату «героев». Этот человек был редчайшим сочетанием высокого чувства долга и незаурядного ума. Он различал ситуации и понимал, где нужно включить «солдафона», а где – «философа». Этот дух настоящего офицера поражал своей чистотой и объемностью. Какой же нужно было иметь в себе моральный стержень, чтобы осуществить задуманное в таких, мягко говоря, экстремальных условиях?

После изложения основного хода событий, Батяня ненадолго замолчал. Видимо, усталость и небольшие травмы давали о себе знать. Он как раз остановился на том месте, когда был подорван второй грузовик, а он сам оказался в полном окружении озверевших от крови и огня маоистов.