Феликс Разумовский - Сердце Льва — 2

Побегали, попрыгали, помахали конечностями, надавали друг другу тумаков, попили чаю.

— Ну, приятно было, — наконец Юрка глянул на часы, встал и подался на выход. — Но пасаран, коллеги, прорвемся.

Без кимоно он снова превратился в хилого, рахитичного юношу, похожего со спины на гнутый верстовой столб.

— Ну как ты, студиоз? — спросил Андрон Тима, когда они остались одни. — Не бедствуешь? — Вытащил толстую пачку денег, трудовых, все рубли и трешки. — Вот, Арнульфу прикупи гостинец. Что, рог ему еще не обломали?

— Да нет, — Тим вздохнул, но деньги взял, бросил веером на стол. — Каждую ночь пасется здесь, блеять что-то много стал. Ну а ты как живешь, барыга?

Он не стал говорить, что последнее время Вера Ардальоновна принимает его за сына и все ездит по ушам единороговыми пророчествами.

— Готовлюсь стать отцом, — Андрон вспомнил Анджелу с ее токсикозами и недомоганиями и сразу помрачнел. — Не женитесь на курсистках, они глупы как сосиски.

— Ага, а белошвейки бляди, потому как их дерут спереди и сзади, — в тон ему усмехнулся Тим и дипломатично переменил тему. — Знаешь, я тут в библиотеке покопался, кучу интересного нарыл о первом хозяине этого домика-пряника, такой не только крышку, гроб с содержимым мог всобачить над входными дверями.

И он принялся живописать жизненные вехи генерал-фельдмаршала графа Якова Велимовича Брюса. Из всей плеяды Петровских деятелей того выделяли высокая образованность и глубокие научные познания. Он занимался физикой, астрономией, математикой, разрабатывал теорию движения планет, наладил в Росси издание учебной литературы, делал переводы с английского и немецкого, вел переписку с Лейбницем, редактировал географические карты и глобусы. Ведал Московской типографией, владел ценной коллекцией предметов старины и редкостей. Под надзором Брюса царский библиотекарь Василий Киприянов составил первый русский календарь или «Месяцеслов», рассчитанный на длительное употребление, он содержал помимо прочих сведений «предзнамения времени по всякий год по планетам» на сто двенадцать лет вперед и «предзнамения действ на каждый день по течению Луны в Зодии», а также специальные таблицы, из коих можно было узнать, когда надлежит «кровь пущать, мыслити почать, брак иметь, чины и достоинства воспринимать, долг платити». Этим «Месяцесловом» пользовались несколько поколений людей, он снискал такую популярность, что и спустя два века справочные календари на Руси именовались брюсами. Словом, Яков Велимович был выдающимся русским ученым энциклопедистом, военным и государственным деятелем.

Однако это только одна сторона медали, видимая, анфасная. Существует множество устных преданий, и как всегда очень мало достоверной информации о том, что Брюс был великий чародей, «знал все травы тайные, камни чудесные, составы разные». Будто бы владел он даром прорицания и мог, взглянув на пригоршню песка, сразу определить точное количество песчинок. Будто бы в жару он замораживал воду на пруду и катался на коньках, только черный плащ развевался, а зимой наоборот, растапливал толстенный лед и плавал в полынье на яле. А еще вроде бы была у него волшебная Черная книга, писаная самим дьяволом. Все Брюсово-то могущество от нее. Слухи оно конечно слухами, но в достоверных исторических источниках приводятся конкретные сведения о неком тайном «Нептуновом соборе», в котором царь Петр со своими приближенными под руководством Брюса занимался магией, алхимией и астрологией. Между прочим, зело успешно. Вобщем дыму без огня не бывает — волшебник и точка. А на родовом его гербе изображен пес, один в один флюгер на крыше…

— Ясно, понятно, — Андрон рассеянно внял тираде, смачно зевнул и потянулся так, что старинный, изогнутый по-венски стул жалобно заскрипел. — Значит, волшебник изумрудного города? Неактуально. Сейчас в ходу не черные книги — красные. С гербом.

Чувствовалось, что настроен он сугубо реалистично, приземленно. Ничего не попишешь, специфика работы сказывалась.

Поговорили еще, выпили полсамовара чаю, и Андрон стал собираться.

— Пошел я, брат, в семейное лоно. Супружеский долг зовет.

Насчет супружеского долга сказал так, для красного словца — до своего лона Анджела его не допускала уже наверное третий месяц, недомогала, тревожилась за плод. И вообще стала раздражительной, нервной, весьма непривлекательной, весьма. Да и была-то…

А к матери Андрон так и не заглянул — единорогов, блин, живых что ли не видал…

В святилище царили тайна, полумрак и освежающая прохлада, в отблесках факелов все происходящее в храме казалось призрачным и нереальным. Тонко вызванивали колокольчики, торжественно звучали гимны, воздух был полон дыма, ароматов благовоний и нежного дрожания струн. В такт им двигались по кругу девять девственниц, посвящаемых сегодня в тантру на празднике «Открытия ворот». Лица девушек были спокойны и сосредоточены, стройные тела — прекрасны и обнажены. Полузакрыв глаза, двигаясь как во сне, они водили хоровод вокруг сидящего на пятках Шивы — бронзового, в человеческий рост, со взыбленным лингамом из слоновой кости. Великий разрушитель Вселенной на этот раз был настроен миролюбиво — тонко, едва заметно улыбался. На лбу его между насупленных бровей ясно выделялся третий глаз, при помощи которого он под настроение кремировал однажды бога Каму. Чтобы не лез куда не надо со своей любовью. Таинственно играли камни, богато украшающие статую, медоточиво изливалась музыка, томно, в каком-то страстном оцепенении плавно кружились девушки. Казалось, время замерло, замедлило свой ход, превратилось в клейкую тягучую субстанцию. И вдруг все мгновенно переменилось.

Ом! Свами Бхадиведанта резко ударил в гонг, грянули цимбалы, кимвалы и шушан-удуры, и девственницы сразу набрали темп, бешено завертелись в неистовой пляске. Бедра их изображали разнузданную страсть, груди сладострастно подрагивали, губы улыбались нетерпеливо и призывно, словно у вкусивших плюща участниц сатурналий. Плющ не плющ, а выпитый в начале церемонии афродизиак действовал. Наконец одна из девственниц громко вскрикнула, бросилась в центр круга к статуе и решительно, с разведенными коленями опустилась богу на бедра. Резко завибрировал гонг, дрогнуло пламя светильников, желтая кость лингама окрасилась в красный цвет. Одни ворота были распахнуты. За ними открылись настежь вторые, третьи, девятые. Никаких засовов, запоров, щеколд, окровавленные створки нараспашку. Теперь все было готово для заключительного акта, майтхуны — ритуального соития со сбросившими оковы, символизирующими великий женский принцип носительницами йони. По знаку Свами Бхадиведанты лучшие адепты школы соединились с ними в лягушачьей связке, а сам учитель в это время поведал красивую легенду.