Феликс Разумовский - Сердце Льва — 2

— Да, жить хорошо, а хорошо жить еще лучше, — пошутил директор и осторожно, не оставляя отпечатков, сбросил четвертак в ящик стола, вместительный и всегда полуоткрытый. — Вижу, работа у тебя спорится. А у нас тут пунические войны, БХСС покою не дает.

Он был очень недоверчив и мнителен, может быть, поэтому и сидел в директорском кресле уже пятый год.

— Да, шерстяников трясут, — Андрон кивнул и посмотрел, как муха вошкается на переходящем знамени «За коммунистический труд». — Какая уж тут торговля.

Муха была жирная, говеная и отливала изумрудом на красном фоне.

— Шерстяники это что! Шерстяники это тьфу, вершина айсберга, — директор помрачнел, и глаза его стали как у бульдога, готового вцепиться в нос быку. — А вот если глянуть в корень. Цареву, этому гаду…

И впрямь ситуация на рынке сложилась нехорошая, тревожная. Новый, назначенный недавно куратор из ОБХСС капитан Царев с ходу показал себя человеком беспокойным, суетливым, сующим нос туда, куда совсем не следовало бы. Брал не по чину. Обирал шерстяников до нитки, наложил свою лапу на фуры, оборзел до того, что стал интересоваться, кто, когда и сколько дает директору и контролерам. Гнул, гад, свою линию, а главное, отбивал хлеба у коренного рыночного мента из сорок четвертого отдела, капитана Сереги Опарина. Человека проверенного, сговорчивого и абсолютно не вредного. Ну не сволочь ли!

— Сволочь, сволочь, — с легкостью согласился Андрон, попрощался с директором за руку и, откланявшись, направился к дверям. — Счастливо, Сергей Степанович!

Об ужасном капитане Цареве он сразу забыл — век бы его не видеть. Не получилось. Где-то через неделю, когда Андрон утаптывал ногами содержимое мусорного бачка, раздался истошный, по-бабски визгливый голос:

— Эй, контролер, ко мне! Почему такой бардак? Почему лица цыганской национальности спекулируют гвоздикой ремонтантной?

К помойке, широко шагая, направлялся капитан Царев, с высоты мусорного бачка он казался еще более плюгавым и тщедушным — сперматозоид задрипанный в линялой пропотевшей рубахе.

— Разве это бардак? — ласково спросил Андрон, мягко соскочил на землю и медленно, не выпуская из рук вил, начал приближаться к Цареву. — А вы, извиняюсь, почему такой любознательный? Зубы жмут?

В белой, на голое тело, куртке с трезубцем Нептуна наперевес, он выглядел внушительно и грозно.

— Я это вот… Стоять! Милиция! — проворно отступив назад, чекист вытащил ксиву, с важностью помахал и сделал шаг вперед. — Капитан Царев! ОБХСС!

Все как в школе у Соломона Кляра — шаг налево, две шаги направо, шаг вперед, наоборот.

— Так бы, товарищ капитан, сразу и сказали. Со свиданьицем. — Андрон, изображая доброго идиота, преданно заулыбался, брякнул вилами об асфальт и вытянулся по стойке смирно. — Бригадир Лапин. Разрешите доложить: цыганки спекулируют на общественном проходе, а потому мне неподконтрольны. Разрешите идти месить говно дальше?

Вся эта буффонада в стиле молодого Швейка капитану Цареву очень не понравилась.

— Завтра чтобы к десяти ноль ноль был у меня, в РУВД. Кабинет номер два, — веско сказал он, уничтожительно глядя на Андрона. — Пока вызываю без повестки. Посмотрим, как ты там повеселишься.

Сдвинул сурово брови, выкатил цыплячью грудь и, как ему самому казалось, с достоинством удалился.

«Гнида, мусор, падло, лягаш», — не понимая даже, чего ему хочется больше — сунуть железо между хлипких лопаток или просто отвесить леща, Андрон посмотрел капитану вслед, сплюнул презрительно и брезгливо. — «Пидор мелкошанкрный и гнойный».

И почему это он так не любил МВД, особенно офицерский состав? Впрочем нет, это относилось не ко всем — поладив с мусором, Андрон переоделся и пошел звонить главмайору Семенову, испросить совета, как жить-быть с пидором Царевым дальше. К слову сказать, Андронову измену водяной стихии ведущий генеколог ВВ воспринял философски — каждый как хочет, так и дрочит, а получив рыночный презент коньячно-ереванского разлива, и вовсе проникся убежденностью, что ну ее, эту учебу, в анус. Не стоит рвать сфинктер на сто лимонных долек. Хвала аллаху, майор Семенов оказалая на месте.

— Так говоришь, Царев, из ОБХСС, капитан? — переспросил он, выслушав Андрона, и было слышно, как зазвенела ложечка о хрупкие бока стакана. — Есть, записал. Ты вот что, завтра-то сходи, узнай, что этой жопе надо. А я сейчас его начальству позвоню. Есть у меня там пидораст один знакомый.

В РУВД на следующее утро Андрон прибыл ровно к десяти. Он был небрит, одет все в ту же куртку контролера на голый торс, а в руке сжимал толстую, суковатую палку. На его груди гордо побрякивали знаки «За отличие в боевой службе ВВ» первой и второй степени.

РУВД располагалось в здании бывшей женской консультации, передислоцировавшейся на новое место совсем недавно. Под лестницей, наводя на жуткие мысли, стояло гинекологическое кресло, с коридорных стен все еще взывали плакаты типа «Нет эрозии», «Победим мастит» и «Это рак шейки матки», а командиру батальона ППС достался кабинет с биде, функционирующим и почти что новым, так что демонтировать его не стали. Пригодится.

— Разрешите? — Андрон поскребся в дверь, украшенную цифрой два, и, прихрамывая, постукивая палкой, вошел в уютный, на два стола кабинет. — Здравия вам желаю! Товарищ капитан Царев, бригадир Лапин по вашему приказанию прибыл!

— А это зачем? — не отвечая на приветствие, Царев с опасливостью пса уставился на палку, потом поднял глаза на воинские регалии, затем скользнул ими по прохарям Андрона, грязным и задубевшим, и вдруг обреченно произнес: — Садитесь.

В голосе его был слышен надлом.

— Как это зачем? — Андрон с грохотом уселся и как бы невзначай задел локтем пепельницу, так что все хабарики оказались на столе. — Во время службы во внутренних войсках был жестоко ранен, вследствие чего случилось повреждение конечности. Хотели ампутировать, но Москва не дала. Потому как навеки внесен в книгу боевой славы. — Андрон кашлянул и стукнул себя в грудь, чтобы висюльки звякнули. — С тех самых пор и бедствую по легким работам. А так хочется в горячий цех, к мартену, просто мочи нет.

В это время проснулся телефон.

— Доброе утро, товарищ подполковник, — Царев послушал и, сразу подобравшись, выпрямил спину. — Да, здесь, товарищ подполковник. Никак нет, товарищ подполковник. Есть, товарищ подполковник. — Медленно положил трубку и затравленно посмотрел на Андрона. — Подполковник Павлов. Вас. Хочет видеть.

Ничего удивительного, в свое время и с генералами здоровались за руку. Ладно, двинулись к подполковнику, благо недалеко, на том же этаже.

— Разрешите? — Царев тронул дверь с вывеской «Нач. ОБХСС», пропустил Андрона вперед, и тот узрел усатого интеллигента, устроившегося за массивным письменным столом. По левую его руку стоял огромный сейф, над правым ухом висел портрет Дзержинского, прямо в глаза щурился с противоположной стены Ильич. Стандартный официальный антураж чекиста среднего звена.