Михаил Нестеров - Профи крупного калибра

– Погоди, не мешай, – сморщилась следователь. – Про собак, что ли, говорят, не пойму... Какой-то ботинок терзают...

Людмила вздрогнула и отпрянула от двери, когда внизу раздался громкий выстрел и вслед за ним еще один. Она была бледна, ставшие в одну секунду фиалкового цвета губы подрагивали. Встретившись взглядом с подругой по недоразумению, следователь нашла в себе силы выговорить:

– Это твой палит...

– Почему мой? – Потому что мой обычно кулаками...

Ее излияния прервали очередные выстрелы, прогремевшие, как показалось, громче первых.

Ачемез Бостанов остался наверху, Алексей Чистяков, обнажив ствол, осторожно спускался, глядя не под ноги, а на собак, которые, припав на передние лапы, терлись мордами о туфли Радзянского.

– Чего они делают там? – раздался голос сверху.

– Черт их знает... – Ноги Чистякова оказались прямо над головой Араба, и он видел их в просвете лестницы. – А-а... Какие-то ботинки грызут, сволочи!

– А как они попали сюда? – На сей раз голос Ачемеза прозвучал с облегчением.

– Как-как... Дверь настежь. – Алексею оставалось пройти две ступеньки, чтобы ступить на паркет холла. Именно с этого места он и мог увидеть открытую дверь.

– А чьи ботинки, Руслана? – спросил Бостанов.

– Откуда я знаю?.. Пошли выгоним собак. – Чистяков шагнул в холл и при повороте головы мог заметить скрывавшегося под лестницей человека.

Все, медлить нельзя. С шагом в сторону, покидая временное убежище и выдавая себя, Радзянский произвел точный выстрел в голову Чистякова. Для того чтобы снять второго (Ачемеза скрывала лестница), нужно сделать еще один шаг в ту же сторону и повернуться на девяносто градусов. В таких случаях профессионалы, дабы не запутаться в собственных ногах, предпочитают более сложный, он же наиболее эффективный прием: шаг в сторону с дальней ноги и одновременным разворотом. Что Араб и сделал, мгновенно крутнувшись вокруг своей оси и фиксируя ствол на застывшей фигуре охранника. Выстрел.

Лев действовал молниеносно. Два выстрела в Бостанова и Чистякова прозвучали с интервалом чуть больше секунды. Лет десять назад он уложился бы в более короткий промежуток времени, но и сейчас остался доволен результатом: Чистякова уже не надо дырявить, пуля попала ему в голову над левым ухом, а Бостанов был серьезно ранен в левую половину груди.

Араб еще дважды нажал на спусковой крючок пистолета, и в доме повисла мертвая тишина.

Теперь она не знала, как ей называть Льва. С их последней встречи под дулами пистолетов прошли всего сутки, а кажется, что миновала целая жизнь, полная драматизма. И наверное, это так. Теперь ей не нужны никакие доказательства, хотя из вчерашнего дня в сегодняшний робко скользнул ее взгляд, обращенный на Олега Скачкова: «Вот видишь... А ты говорил...» Все доказательства на бледном, измученном лице этого сильного человека, стоящего на пороге комнаты. Ах как ей хотелось, чтобы все эти прогремевшие выстрелы были в ее честь, как салют... Они были, их невозможно забыть, но они оказались иного качества, равно как и она сама предстала перед собой в другой ипостаси. В лице Радзянского она приобрела так много, что слезами вытекло через край.

– О господи!.. – не зная куда девать глаза, Грязнова отвернулась. – Только не при мне, ребята, только не при мне. – Она представляла Араба другим, при встрече все же надеялась увидеть «тракторный конденсат» разведчика, но столкнулась с пронзительным, «нержавеющим» взглядом.

Все, что они должны сказать друг другу, обязано выглядеть просто, без сложных излияний, которые могут возникнуть из недомолвок, – так думала Грязнова. Но они не проронили еще ни слова, что вызывало в Людмиле протест. Теперь ей выпала возможность поговорить не только с девочкой, но и с «мальчиком». Если не она, то кто замкнет зубами два оголенных высоковольтных провода? У них, понятное дело, случится контакт, а ее шваркнет током.

«Так, – прикидывала Людмила, – что там у нас имеется попроще?..» Порой скажешь так просто, что другие поймут совсем наоборот. Скажешь, я люблю детей, обвинят в педофилии. Объявишь о своей любви к животным, инкриминируют зоофилию.

А ну их к черту, ломать голову над их проблемами!

– Эй, Лев Платонович! Мой-то убогий жив? Я Людмила Грязнова, следователь. Попала в плен из-за любви к старикам и детям. – Она выразительно оглядела обоих.

Радзянский улыбнулся и только сейчас догадался убрать пистолет. Слова молодой женщины возымели свой эффект. Нужно поскорее убраться отсюда, но так, чтобы не возвращаться уже никогда. Руслана здесь нет, но это не так уж и важно, уже сегодня он найдет то, к чему неизбежно стремится каждый живущий: смерть.

– Нужно уходить, – пропуская женщин вперед, Лев помянул Скачкова: «Олег, Олег... Все же проболтался». У Радзянского не осталось сомнений, что Грязнова знакома с ним заочно. – На некоторое время придется задержаться, мне нужно сделать несколько телефонных звонков. К сожалению, мой сотовый вышел из строя. – Внезапно он остановился. – Лена, а где твой паспорт?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Руслан забрал.

– Ладно, обойдемся без него. – Радзянский посмотрел на часы: Руслан по меньшей мере час пробудет у Скачкова. У него осталось всего два человека, но это еще ни о чем не говорит. Как только он вернется домой, все для него станет ясным. Один звонок в ГОВД – и все выезды из города перекроет не только милиция, но и подключится криминал. Одному можно уйти сравнительно легко, а вдвоем с Леной – сложнее. И разделяться нельзя.

Они вышли из комнаты. Возле лестницы лежал труп Ачемеза Бостанова. Спустились вниз, еще один труп, Алексея Чистякова; рядом бегали собаки, к этому времени бросившие мусолить туфли Араба. Дальше настороженных взглядов псов дело не зашло.

– Вас даже собаки не трогают, – заметила Людмила, довольно равнодушно отнесшись к трупам бандитов.

– Просто я им понравился, – с улыбкой ответил Радзянский, обуваясь.

Он провел женщин в комнату Руслана и первый звонок сделал Сергею Юрьевичу Иванову.

Иванов очередного сообщения от Льва Платоновича ждал. Долгая и обстоятельная беседа с Николаем Корзухиным многое поставила на свои места. Неясными оставались лишь отдельные моменты, восполнить которые должен, просто обязан сам Радзянский. Если добровольно не захочет, у Иванова имелось множество способов заставить его.

И Павел Усачев, который продолжил телефонный разговор с Арабом, не сомневался, что положение у Радзянского таково, что ему так или иначе придется просить помощи. Павел выслушал Араба и заверил, что все сделает.

Следующий звонок был в собственный магазин. Сегодня была суббота, а по субботам магазин «Природа» работал до обеда. Леня Коркин – двадцатисемилетний компаньон Радзянского, почти все время проводивший за прилавком, оказался на месте.