Михаил Нестеров - Формула боя

До этого могли подняться на воздух еще несколько мечетей и синагог. Теперь уже от рук непосредственных участников противостояния.

Рябов чувствовал, что его рассуждения вполне резонны. Теперь он призадумался о журналистке Светлане Рогожиной, которая, безусловно, стала чуть ли не главным оружием Дробова. Как сумел использовать ее генерал в своих целях, если она до этого контактировала с Антоном Никишиным и помогала ему, оставалось для подполковника неясным. Как бы то ни было, но Рогожина сыграла одну из главных ролей. За что и поплатилась.

Рябов в своих рассуждениях не раз произнес про себя слово «страшно» – в частности, это касалось стихийно возникшей группы исламистов. Сейчас оно еще раз отозвалось в его голове. Страшным было то, что действия Дробова и последствия начатой им акции были выгодны абсолютно всем оппозиционерам существующей власти. Всем, включая и коммунистов, и либералов, и прочих «народников», так как они приобретали невероятный простор для своей деятельности. Они словно сговорились, создавая Дробову благоприятные условия; застоявшиеся, запутавшиеся последнее время в собственных словесах, они активизируются.

Великая реабилитация.

И опять это слово: страшно, что история могла повториться, она уже вписывалась в виток кровавого круговорота.

Береговой оставил Рябова одного в кабинете и вернулся только через двадцать минут. Рябов рассказал ему все, что пришло в его голову за это время.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Береговой. – Дробов действует очень быстро, нужно принимать экстренные меры. Вполне возможно, что ОВ, с которого, в общем-то, и началась эта история, будет применено сегодня. Хотя я бы на месте Дробова подождал день-два.

– Не понимаю, как можно представить себя на его месте.

– Чисто умозрительно. Я сейчас был у шефа, вот на чьем месте я бы не хотел оказаться. Боюсь, как бы его не хватил удар.

– Нужно брать Дробова. – Рябов в упор посмотрел на генерала. – Немедленно. Не привлекая к этому другие службы – теперь их нельзя привлекать. Некогда начинать следствие. Мы разведем следственную бодягу на дни и недели.

Береговой поддержал его.

– Это во-вторых. Во-первых, нет никаких материалов на Дробова, чтобы возбудить против него уголовное дело.

– Я знаю, в вашем распоряжении достаточно сил.

Видимо, Береговому понравилась собственная фраза, сказанная недавно Антону:

– Да, небольшая военная операция нам по зубам. Главным в ней должно быть следующее: необходимо найти ОВ и получить видеозапись целиком, где раввин беседует с неизвестным. Без нее операция будет носить ущербный характер. Чтобы погасить огонь, нам нужны будут веские доказательства, так же, как и Дробову, чтобы еще больше раздуть его. Получается интересно: один материал, но с противоположными полюсами. Все зависит от того, кто преподнесет его. Если Дробов, то он как бы откроет второй фронт, втягивая в противостояние русских. Если мы, то, естественно, мы доказываем провокацию некой группировки. Это «Красные массы». Я думаю, вы абсолютно правы.

– Премьер пойдет на это? Ведь наши действия не будут санкционированы.

– Вот поэтому нам нельзя проигрывать. Даже если мы ошиблись.

Пресс-секретарь, заметно волнуясь, вслух прочел только что полученное сообщение. Председатель Правительства долго смотрел на него и, словно не веря, жестом попросил бумагу, которую читал пресс-секретарь. Через минуту, скомканная, она отлетела в угол кабинета. Неуверенной рукой Премьер снял трубку аппарата прямой связи. Несмотря на внезапно накатившую слабость, он старался говорить вкрадчиво.

– Вы работаете?

– Я понимаю вас, – начал замдиректора ФСБ Писарев, но Премьер резко перебил его.

– Ни черта ты не понимаешь! – Он гневно вскинул кустистые брови. – Что происходит вообще?! Второй взрыв! Ты понимаешь, что не сегодня-завтра долбанет еще один? Ну ты ж профессионал, твою мать! Ты в жизни не видел ни одной бумажки с грифом «Для служебного пользования»! У тебя везде «Совершенно секретно»! Даже в туалете. Может, хватит валять дурака, пора начать работать? Конкретно. Ну?

Писарев молчал, гоняя крутые желваки на щеках. Злился он сейчас не на Премьера, а на Рябова. Для Департамента «А» [8]нужны были сведения, которыми располагал подполковник, но тот как в воду канул.

Послушав молчавшую трубку, Премьер бросил ее на рычаг и тут же связался с Береговым.

– Зайди ко мне, Валентин, – коротко сказал он.

Ритмичное дыхание телохранителя у двери начало действовать на Антона подобно гипнозу. Он несколько раз сглотнул, чувствуя в ушах характерное пощелкивание. Вслед за этим различил в коридоре еле слышные шаги. Антон представил себе коридор. От двери кабинета Дробова он протянулся метров на восемь и заканчивался широким окном. Здесь шла вниз короткая лестница с четырьмя ступеньками, она вела на небольшую площадку с выходом во двор. Там, под бетонным козырьком, была еще одна площадка и пара ступеней.

Шаги на секунду затихли, и Антон услышал звук открываемой двери. Почти одновременно с Дробовым он слегка повернул голову и увидел входившего в кабинет человека. Принимая прежнюю позу, Никишин уже ясно представлял позицию телохранителя. Тот стоял справа от двери и на два шага впереди нее. В том ракурсе, в котором Антон зафиксировал охранника, казалось, что дверь открывается прямо на него, однако это был обман зрения.

Кочетков почти вплотную подошел к столу и остановился. Антон при желании мог дотянуться до него рукой. Хорошо. Это уже лучше, чем минутой раньше.

Дробов поднял на Кочеткова холодные глаза:

– С Аллой вы сработали хорошо, молодцы, в дальнейшем я хочу видеть только такую работу.

Подрывник в ответ на благодарность генерала пожал плечами.

– Бери А-232, Родион, и грузи в мою машину. Пора приступать к работе. Спешка нам ни к чему, однако будем действовать по обстановке. Пусть у тебя все будет готово заранее.

– А вы?

– Я присоединюсь к тебе минут через пять-десять. Мне нужно закончить разговор.

Дробов, переведя взгляд на Антона, улыбнулся уголками губ.

Антон сидел неподвижно, устремив отсутствующий взор поверх головы Дробова – как тогда, когда Шлях наставил на него два ствола, а он вытягивал из ножен штык. Однако сейчас он считал. Считал шаги Кочеткова, который медленно развернулся и прошел мимо. Мысленно проведя линию от себя до телохранителя, он ждал, когда Кочетков на несколько мгновений закроет его, подходя к охраннику почти вплотную. Для этого подрывнику нужно сделать пять шагов. Три он уже прошел. К тем полутора секундам, которые будут необходимы охраннику, чтобы обнажить ствол и произвести выстрел, Антон приплюсует себе в актив еще около секунды, а это целая вечность.