Михаил Нестеров - Формула боя

– Вообще-то вы можете позвонить инкогнито, и Никишина арестуют.

– А какой мне смысл звонить, если подтвердится, что он не совершал преступления? Если бы я знала обратное, и то, может быть, поколебалась. Секунду-другую. Короче, вы нагло втянули меня в эту историю, и нет смысла спрашивать меня, согласна я или нет. Не знаю, найдем мы с вами связь Дробов – Никишин, но… – она развела руками, – куда деваться. Попробуем.

Образцов улыбнулся. О беспроигрышном варианте они даже и не подумали, Рогожина сама быстро расставила все по своим местам, «разжевала» походя. Такой человек им просто необходим.

– Так вы хотите услышать все в подробностях?

– Я же сказала, что да. – Светлана сделала приветливое выражение лица и любезно спросила: – Может быть, чаю для начала?

– Можно, – ответил Образцов. – Пять чашек. Я схожу за остальными.

– Сколько?!

– Пять.

– Мама… – прошептала Рогожина. – У нас гости.

Мама не слышала, продолжая возиться на кухне.

Юлька слегка нервничала. Она видела, какими глазами смотрела на Антона эта журналистка. Стекла ее очков рассыпали искры, когда Антон говорил: «У меня не было другого выхода, я защищался. Даже не помню, как в моих руках оказался штык-нож, я действовал инстинктивно…»

«Дальше!» – галогенно орали глаза журналистки.

«Когда я отстрелял последние патроны…» – словно издевался над Юлькой Антон.

Девушка боялась, что стекла очков Рогожиной сейчас лопнут от накала страстей и Антон получит осколочные ранения. Потом Юля неожиданно улыбнулась: скоро беглец в своем повествовании дойдет до главного действующего лица – до нее, и тогда она скажет: «В то утро я проснулась первой, Антон спал, я поцеловала его…» Не забыть про щи, такая деталь должна подействовать сногсшибательно.

Через некоторое время пришел с работы отец Рогожиной, Светлана бесцеремонно отправила его с матерью «в гости».

Закрывая за родителями дверь, она даже не могла подыскать определения тому, что так неожиданно свалилось ей на голову.

– Вы где-нибудь остановились? – спросила она, входя в комнату. – В гостинице?

– Нет, – ответил Образцов, – мы только сегодня приехали. У меня тетка работает в общежитии, думаю, устроит нас. Предварительно мы договорились по телефону.

Рогожина кивнула.

– Смотрите, а то я могу устроить пару номеров в гостинице. Правда, недешево, и плюс что-то типа «Абсолюта». Не хотите?

– Хотим, – тут же встряла Юлька. – Мы с Антоном поселимся в гостинице. Так будет лучше. Да и тетке Сергея придется не так хлопотно.

Антон, взглянув на нее, покачал головой:

– Отпадает. В гостинице нужно регистрироваться, а в общежитии на нас не обратят внимания. У меня даже паспорт чужой. – Паспорт Антону одолжил одноклассник Юльки Володя Сквозняков, который находился в числе тех, кто провожал Антона в Чапаевск. Внешне они были чем-то схожи.

Разговор с журналисткой закончился поздним вечером, хотя на улице было еще светло. Образцов позвонил тетке и сказал, что они будут через час. Назавтра было назначено несколько важных мероприятий, одно из которых для Антона стояло, пожалуй, на первом месте: ему необходимо было каким-то образом увидеться с матерью.

– Ты что, Антон, сейчас нельзя, – Юлька заглянула в его тревожные глаза. – Тебя будут ждать дома, и мы ничем не сможем помочь тебе.

– Правильно, – поддержал ее Сергей. – Засады, может быть, в доме и нет, но наблюдение установлено точно.

– Утром около восьми мать пойдет на работу.

– Ты думаешь, за ней не следят?

– Я так не думаю.

– Тебя повяжут, и все, – сказал Сергей. – Мы даже передать ей ничего не сможем – ни записки, ничего. Если положить записку в почтовый ящик, и то ее через минуту вытащат и заставят прочитать вслух.

– Она должна знать правду. Каково ей чувствовать себя матерью убийцы?

– Я понимаю тебя, Антон, но ты погубишь все дело. Теперь оно не только твое.

– И все же матери нужно все рассказать.

Юлька боялась смотреть на Антона, она чувствовала, что у него в глазах стоят слезы. Его матери, что и говорить, было сейчас хуже, чем самому Антону. В сто раз хуже. Как бы встретиться с ней?

– У меня есть план, – заявил Антон. – Приедем в общежитие, обговорим детали. Я думаю, утром она обо всем узнает.

– Что за план? – спросила Юля.

– «Привлеки к себе повышенное, откровенное внимание, сконцентрируй его грубо, но неожиданно, и тогда решение придет само». Так учил меня капитан Романов.

Дробов, войдя в свой кабинет, вызвал по телефону Николая Иванова. У колыбели штурмовых отрядов Гитлера стоял знаменитый Эрнст Рем, капитан кайзеровской армии, а в «Красных массах» подобным отделом заведовал подполковник в отставке, сорокалетний Николай Иванов. Дробов не знал, как выглядел Эрнст Рем, но, судя по описаниям, которые он нашел в нацистских отчетах, Рем и Иванов были чем-то схожи: приземистые, оба с перебитыми носами и со множеством шрамов на лицах. Только Рем все же продолжал служить в Веймарской республике, а Иванов даже не дотянул до пенсии.

Начальник Sturmabteilungen, впрочем, точнее было бы называть этот отдел службой безопасности, появился перед Дробовым через три минуты. Мигнув покрасневшими глазами, он опустился на стул.

– Что насчет Никишина? – спросил Дробов, даже не поздоровавшись.

Иванов покачал головой.

– Пока ничего хорошего. ФСБ и МВД с ног сбились.

– А мы?

– Мы тоже.

– Значит, – невесело констатировал Дробов, – хоть что-то положительное в этом деле есть.

– Ты о чем? – спросил удивленный Иванов. Он долго служил вместе с генералом и пользовался правами личного друга.

– О том, что Никишина пока не нашли ни милиция, ни ФСБ. У нас еще есть шанс. – Он сурово вгляделся в упитанное лицо подполковника: – Смотри, Николай, не упусти его.

– Да… Я сделаю все возможное и… невозможное.

– Я верю тебе. А теперь скажи мне, по твоим соображениям, где сейчас может находиться Никишин? В Самаре он или уже в Москве?

Иванов хотел пожать плечами, но вовремя вспомнил, что Дробов не любит этого жеста, означающего неопределенность. Секунду помолчав, начальник службы безопасности ответил:

– Трудный вопрос… Я склоняюсь к тому, что он все-таки уже в Москве. Рано или поздно он пойдет на контакт с матерью – или позвонит ей, или даст знать о себе другим способом. Для него сейчас нет важнее задачи, чем успокоить мать, сказать ей, что с ним все хорошо.

Дробов хмыкнул. Иванов уточнил:

– Относительно хорошо.

– Милиция не усилила наружное наблюдение за домом Никишиных?

– Нет. По-прежнему от трех до пяти человек. Вероятно, их мнение отличается от моего. Пока они думают, что Никишина в Москве нет, отсюда отсутствие засады и только пост наружного наблюдения.