Михаил Нестеров - Диверсанты из инкубатора

– Вам могли бы подсказать его знакомые – четверо молодых людей. У них учебный бизнес-тур по странам Италии. Специализация – туризм. Но они тоже сдали номера. И уехали.

– На поезде?

У него было такое лицо, что администратор сжалилась до выражения сочувствия. Дальше она пойти не могла, соблюдая правило не разглашать сведений о клиентах.

Михей отошел в сторонку. Вынул сотовый телефон, посмотрел на экран. Аккумулятор почти на нуле. Зарядки хватит на три или четыре минуты разговора. Он набрал номер Андреа. У него комок подступил к горлу, когда он услышал ее голос. И тихо спросил:

– Ты?

Он вышел на перрон, поглядывая то в одну, то в другую сторону. Через пятнадцать минут увидел девушку. Она хотела обнять его, но удержалась. Пряча смущение, протянула ему руку:

– Привет!

– Здравствуй. Как ты?

– Неважно. Родители приехали. Машины нет. Клиентов нет. Денег в кассе нет. Последние я отдала за ремонт двери. Около локанды шныряют журналисты, еще какие-то подозрительные типы. Офицер из финансовой полиции задает один и тот же вопрос: почему не оприходована сумма за ваше проживание. Родители выгнали меня из дома. Я у подруги сейчас живу.

– Мне это знакомо.

– Да нет, ты не волнуйся, – заторопилась девушка, – они отойдут скоро. Просто они уже скучают по базовому лагерю. Приехать не успели. – Она взяла парня за руку. – Знаешь, мне жаль. Я видела репортаж по телевизору. Просто не верится, что Скоблика убили… Что я могу сделать для тебя?

Она передала ему пакет, в котором лежала ее блузка, бюстгальтер (самого маленького размера, пояснила она, еще в четырнадцать лет носила), бижутерия, тушь для ресниц, помада, парик, принадлежащий ее подруге.

– Тебе знакома администратор этой гостиницы? – спросил Михей.

– Я знаю всех администраторов и портье в нашем городе.

– Всех?

– Ну почти всех. У нас бывают семинары, мы встречаемся.

– Попроси у нее вот что.

Через пять минут Андреа вернулась.

– Матвеев ухал в Венецию, – доложила она. – Следом за ним отправились вот эти четверо. – Она протянула Михею листок с записью.

Он прочитал фамилии: Кунявский, Прохоров, Хрустов, Смирнова.

– Извини меня, я на минутку. – Наймушин отошел в сторону. Он ожидал услышать их имена от администратора, когда она упомянула его молодых знакомых. На одном чутье он угадал руку Кунявского, его близость, жаль, что слишком поздно. В ожидании Андреа и сейчас, когда она уже была рядом, Михей пытался понять, по какой причине военная контрразведка пошла на такой изуверский шаг: по следам волка пустили другого серого хищника. Должна быть причина, должна, не мог успокоиться Наймушин. Ответ где-то рядом. За спиной . За спиной? Лучше не думать об этом.

– У тебя есть деньги? – спросил он, вернувшись к Андреа.

Она вручила ему сто евро.

– Я позаботилась об этом, заняла у администратора. Потом отдам. Это все, что она смогла мне дать. Билет до Венеции стоит двадцать евро. Ты ведь едешь в Венецию?

– Не сейчас. Я жду звонка.

– Понимаю…

Андреа посмотрела на наручные часики.

– Мне пора. Вдруг родители срочно рванут в базовый лагерь? – пошутила она. – А меня нигде нет. Чао, Михей. – Она впервые назвала его так. Поцеловав его в щеку, Андреа сложила руки на груди и пошла вдоль перрона…

Михей крикнул ей вдогонку, пробуя на вкус соленые капли, скатившиеся по его щекам:

– Мы встретимся. Прости меня…

Наймушин изменил решение. Он взял в кассе билет до Венеции. Через двадцать минут сидел в поезде.

Он приехал в город затемно. Зашел в кафе, попросил у бармена разрешения подзарядить телефон. Видимо, к нему часто обращались с подобной просьбой. Не отказал и этому молодому иностранцу, в поисках которого полиция с ног сбилась. У него была, можно сказать, профессиональная зрительная память. Он не раз и не два видел изображение этого парня по телевизору, его обязали повесить на витрину заведения ориентировку на преступников. Но он ничего не сделал ни ему лично, ни людям, на которых работал.

Он нагнулся, вынул коробку из-под обуви и поставил ее на стойку. Она доверху была заполнена адаптерами для «сименсов», «нокий», «панасоников», «самсунгов»… Бармен указал на полочку возле таксофона, изобразил пальцами: «Иди туда». И еще один жест: он повел носом, как собака, мол, ищи там розетку. И последний жест, адресованный клиенту: бармен ткнул в его сторону двумя пальцами: «Воткнешь адаптер в розетку».

Полночь. Михей выпил три чашки кофе. Не съел ни крошки. Бармен поглядывал на него недружелюбно: «Что-нибудь будешь заказывать или будешь дремать над пустой чашкой?» Четвертая порция кофе называлась «Со вздохом и легкой усмешкой».

– За счет заведения. – Эти слова бармен присовокупил к своим ужимкам.

Без четверти час мобильник Михея ожил. Он глянул на экран. Высветившийся номер ему не был знаком. Он нажал на клавишу ответа:

– Да?

– Ты уже в Венеции?

– Да.

– Узнал?

– Да. Где Дикарка?

– Тебя дожидается. Как только мы встретимся, я отпущу ее. На растерзание полицейским.

– Где встречаемся?

Кунявский назвал место.

Наймушин не сдержался.

– Почему ты не убил меня? – Он стукнул кулаком по стойке и приподнялся над ней. – Почему ты не убил меня, сука?!

– Всему свое время. Пока, Михей.

Система названий венецианских улиц, переулков и площадей отличается от других итальянских городов. Главные каналы называются «канале», а остальные – «рио». Если «рио» засыпали, он превращается в «рио-терра». То есть в реку, засыпанную землей, в грязь, одним словом.

Матвеев еще лет пять или шесть назад подумал о том, что если изучать итальянский язык именно с этих доступных слов, то дело пойдет на лад даже у героев фильма «Тупой, еще тупее».

Он прямиком отправился к небольшой тупиковой улочке. Ему пришлось преодолеть крошечный переулок, соединяющий две улицы, одна из которых проходила прямо под зданием и здорово смахивала на недостроенный тоннель, который по ошибке посчитали достроенным и пустили по этому пути грузовой состав.

Дома мелькали у него перед глазами, но он не боялся заблудиться. В Венеции введена сквозная нумерация. Например, у кафе, где генерал Бурцев назначил встречу, был адрес с четырехзначным номером. Да еще таблички-указатели на каждом углу. Они предлагали Матвееву пройти к площади Сан-Марко, подобраться к мосту Риальто, а также осторожно приблизиться к железнодорожному вокзалу и площади Рома. Но путь его лежал в тупик.

Он заранее представлял себе этот гадюшник на окраине Венеции. Чахлые дети играют в футбол. За ними из окон наблюдают их вялые родители и видят в каждом Кака, Дуду, бабу Адама. Дворы тут называются кортами – corte, и редко соответствуют размерам теннисных площадок, порой они на порядок меньше.