Наталья Корнилова - Золотая лихорадка

— Совершенно верно.

— Вы за кого меня принимаете? За галимого лоходрома? Или за сявку, которому можно прикрыть хлеборезку любой подачкой, чтобы он еще потом перед вами гопака с выходом танцевал? Кажется, вы меня не за того принимаете, ребята. Нет, я понимаю: вы говорите за себя и за того парня, но и буде парень как никогда крепок, все равно — не надо кидать мне такие нехорошенькие, такие гниловатенькие предъявы. А? Как вы думаете, ребята?

— Все зависит от того, с какой стороны подходить к проблеме, — терпеливо проговорил Розенталь. — Вы полагаете, что мы считаем вас за незначительное препятствие, Фабиан Петрович? Ничуть не бывало. Мы отнюдь так не считаем. Мы считаем вас тем, кто вы есть: уважаемым, состоятельным и солидным человеком, у которого, к нашему искреннему сожалению, в последнее время несколько пошатнулось финансовое положение. Пошатнулось незначительно, это можно поправить очень быстро, если взяться за дело с умом.

— Ты читаешь мне лекцию? — резко бросил Ищенко. — Ты что, жидовская морда, читаешь мне лекцию? Так, что ли?

— Боже упаси! Просто мы даем вам здравые советы. Вы полагаете, что если все-таки примете участие в выборах и наберете приличное количество голосов, то сами сумеете себе помочь и финансово, и по-всякому, и…

— Эти разговоры в пользу бедных мне уже остое!.. — выкрикнул Фабиан Петрович. — Думаете, я не понимаю, что вы будете говорить мне дальше? Прекрасно знаю! И про разнокалиберный компромат, который вы рыли с достойным лучшего применения упорством. И на меня у вас что-то и появилось. Да только плевать я хотел на эту байду, которую вы мне тут втуляете. Не знаю, что будет со мной после переизбрания нынешнего губернатора, но если губернатором станешь ты, Гена, то не миновать нам беспредела. Всю область приберете к рукам! Думаешь, я не знаю, кто стоит за тобой и твоим Розенталем?

Я насторожилась.

— Только напрасно ты косишь под правоверного бизнесмена и мецената, честного банковского деятеля, — продолжал Ищенко уже почти весело. — Ведь все равно же ты марионетка. Что тебе скажет хозяин, то ты и делаешь. Что, назвать имя хозяина, или как, а, любезный Геннадий Ильич?

Он поднялся с места и добавил:

— И вот тебе мой совет: сними-ка ты кандидатуру сам. Несмотря на твой высокий рейтинг, ты рискуешь — гарантированно — проиграть. Просто потому, что имеешь прекрасный шанс не дожить до выборов. На твоего хозяина скоро тоже спустят та-акую телегу, что мало не покажется.

— Так это ты вчера взорвал мою машину, сука? — с неожиданной агрессией выкрикнул Бубнов.

Ищенко пожал плечами:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. В общем, расклад такой: если ты желаешь войны, то пусть будет война. Пускай в ход все рычаги, какие у тебя только есть. — Он наклонился к Бубнову и негромко проговорил: — Только, Гена, ты и сам не обольщайся. Если честно, я, быть может, и сам предпочел бы видеть тебя на посту губернатора Московской области, да вот только, видишь ли, в том случае, если бы ты все — сам… А так — о чем речь? Поставишь всю область под контроль людей Шестова, и все тут. И вольется еще один регион в его империю. Это тебе надо, да? Тебе надо, чтобы тобою управляли и помыкали? Я так понимаю, что здесь все свои, так что можно говорить откровенно. Так вот, Гена, твой хозяин, Роман Юрьевич Шестов, хочет расширить свою империю, верно, до границ самой России. Хотя нет, о чем это я? Почему же только России? Говорят, что половина средиземноморского побережья Испании тайно или явно принадлежит ему. Говорят, что он имеет огромные активы в Швейцарии. Что уж говорить о покупках иностранных футбольных клубов, о скупке целых кварталов недвижимости в Москве, Питере, Париже, Берне, Барселоне, Лондоне, Нью-Йорке, Майами. Да и мало ли где! Роман Юрьевич мыслит по схеме крокодила из известной детской сказки. Ты же в детстве читал сказки, а, Геннадий Ильич?

— К-какой сказки?

— А вот этой: «Если только захочу, и луну я проглочу». Про крокодила, который проглотил солнце. И ведь проглотит. Четырнадцать регионов России находится у него под колпаком, напрямую или же через подставных, два северных края он использует, как в свое время помещики использовали свою вотчину — безраздельно! Но пятнадцатый регион расположен слишком близко к телу нынешних властей! Это же Московская область! Ведь если он ее получит через тебя, то дальше останется только Питер — родина нынешнего президента, и, о боже, Москва! В Москве скоро выборы мэра, и почему бы ему не выставить против Лужкова своего нынешнего болванчика, нынешнего вице-мэра Андрюшку Корешкова, который у Романа Ильича разве что носки еще не стирал! Только вот что я тебе скажу, Гена: в свое время Борис Абрамыч Березовский тоже думал, что будет полновластным кукловодом, что федеральная власть будет плясать под его дудку. Роман Юрьевич сейчас могущественнее, чем Березовский в зените своей власти и своих возможностей, быть может!.. Но только помяни мое слово: спустят на Шестова всех собак. И придется ему уматывать в загранку, отсиживаться в Лондоне, как Березовскому. Или в Испании с Израилем, как Гусинскому. С той только разницей, что нынешний олигарх номер один, Роман Юрьич, имеет больше недвижимости по миру, чем все остальные наши олигархи, вместе взятые, даже глава «ЮКОСа» господин Ходорковский. Вот помяни мое слово: с «ЮКОСом» разберутся и за твоего патрона возьмутся. Не иди, Гена, во власть. Делай себе деньги, заводи вот вокруг себя красивых женщин, — он выразительно глянул на меня, — но не иди во власть, Геннадий Ильич, не иди!

Бубнов изумленно засопел: он не ожидал от своего конкурента таких откровенных слов.

— Мой тебе совет: выходи из игры, Геннадий Ильич. Тебя же просто уничтожат. Ведь ты не сможешь работать под жесточайшим контролем. Так что ты не грусти, Геннадий Ильич. Хоть ты и строишь из себя этакого деятеля, но на самом деле ты вроде мужик не мусорной. Если совсем муторно на душе будет, звякни, я тебе девочку подгоню из сегодняшних конкурсанток. Хотя ты вроде как и без того в этой сфере не теряешься, — напоследок проговорил Ищенко и, вновь откровенно посмотрев на меня, хитренько подмигнул и встал из-за стола.

Ищенко и его сопровождающий ушли.

— Вот сволочь, — глухо пробормотал ему вслед Геннадий Ильич. — Козел… Наверняка это он под меня копает, не иначе.

«Злоба — первый признак бессилия, — тотчас отметила про себя я. — Кажется, господин Бубнов определенно чувствует себя не в своей тарелке».

— На Ищенко оказывают беспрецедентное давление, — сухо констатировал Розенталь, когда мы сели в машину. — Он дал нам понять, что любит Шестова не больше нашего, но тем не менее предпочитает, чтобы мы спустили на него всех собак, чем ввязываться в открытую конфронтацию с самим Романом Юрьевичем.